— Естественно,— недовольно отозвался Гриффитс. Я просил Флека оставить на столе в радиорубке текст поддельной радиограммы следующего содержания: «Вас поняли: боевой корабль флота Ее Величества «Кандагар» движется полным ходом, курс: Сува — Варду. Предположительное время прихода: 8.30». Как будто бы Флек послал «SOS» по радио.

— Мы сказали Леклерку, что приближается военный корабль. Он сначала не хотел нам верить, утверждая, что часовой следил за радиорубкой. Но Флек заявил, что он спал. Возможно, сам часовой оказался среди убитых, не знаю. Мы передали ему, что текст радиограммы — на шхуне. Он послал своего человека. Леклерк не может от этого отмахнуться. Выходит, в его распоряжении всего три часа. И того меньше. Флек утверждает, что без него, в качестве лоцмана, капитан «Кузнечика» не решится войти в проход между рифами, пока окончательно не рассветет.

— Леклерк, наверное, в восторге.

— Он просто вне себя. Мы с ним переговаривались и слышали, как у него голос дрожал от ярости. Все время спрашивал о вас, но мы сказали, что вы без сознания. Он грозился пристрелить мисс Хоупмаи, если вы не выйдете. Тогда я сказал, что вы умираете.

— Это должно было его взбодрить,— мрачно заметил я.

— Похоже на то,— подтвердил Гриффитс.— Потом он ушел. Возможно, увел с собой людей. Нам это неизвестно.

— Да,— тяжело добавил Флек.— И первый, кто высунется наружу, рискует лишиться головы.

Время шло. Свет в конце туннеля постепенно усиливался, сменяя последовательно все краски зари, пока, наконец, нашим глазам нс предстал клочок голубого неба. Солнце взошло.

— Гриффитс! — прозвучал снаружи голос Леклерка так неожиданно, что мы все вздрогнули.— Слышите меня?

— Я вас слышу.

— Бентолл здесь?

Гриффитс предупредительно махнул, чтобы я молчал, но я не обратил на эго внимания.

— Я здесь. Заходите и заберите меня.

— Я думал, что вы при смерти, Бентолл,— в его голосе впервые для меня послышались злобные нотки.

— Что вам нужно?

— Мне нужны вы, Бентолл.

— Я здесь. Заходитe и забирайте.

— Послушайте, Бентолл. Вы не хотите спасти жизнь мисс Хоупман?

Вот оно. Следовало ожидать этой последней отчаянной попытки принудить меня поступить по его воле. Я был нужен Леклерку, очень нужен.

— А после этого вы нас обоих прикончите, верно, Леклерк? — Лично я в этом ни на минуту не сомневался.

— Даю слово. Я отпущу ее к вам.

— Не слушайте его,— предупредил меня капитан Гриффитс тревожным шепотом.— Как только он сумеет заполучить вас, тут же воспользуется вами, как приманкой, чтобы выудить кого-нибудь вроде меня и так далее. Или просто убьет вас обоих.

Я знал, что именно произойдет. Он просто убьет нас обоих. Остальные его не интересуют, а нас он должен уничтожить. Меня, во всяком случае. Но я не мог упустить этот шанс. Возможно, он не станет избавляться от нас сразу. Он может забрать нас с собой на корабль. Это был самый последний шанс, даже не один к миллиону, но все-таки шанс. А я и не просил большего. Шанс. Я еще могу попытаться спасти нас обоих. Но не успел я об этом подумать, как до меня дошло, что это неосуществимо. Тут даже не один шанс из миллиона, а скорее то, о чем говорила Мари: сидя на электрическом стуле, смотреть, как палач переводит рубильник, и еще на что-то надеяться. Я сказал:

— Хорошо, Леклерк. Я выхожу.

Сигнала я не заметил, только Флек, Генри и Гриффитс набросились на меня одновременно, пригвоздив к земле. Несколько секунд я отчаянно сопротивлялся, но на большее моих сил не хватило.

— Отпустите меня,— прошептал я.— Ради Бога, отпустите.

— Мы вас никуда не отпустим,— сказал Гриффитс. Потом повысил голос.— Все, Леклерк, можете идти. Бентолл у нас в руках, и мы его не отдадим. Вам прекрасно известно, почему.

— В таком случае мне придется убить мисс Хоупман,— свирепо огрызнулся Леклерк. Я убью ее, слышишь, Бентолл? Убью. Но не сегодня, чуть погодя. Или она сама наложит на себя руки до того. Прощай, Бентолл. Спасибо за «Темного крестоносца».

Мы услышали звук удаляющихся шагов, и наступила тишина... Они убрали руки, и Флек сказал:

— Прости меня, парень. Я так огорчен, что даже слов нет.

Я не ответил. Сидел и думал, как это мир до сих пор не перевернулся. Потихоньку, с трудом, мне удалось встать на руки и на одно колено. Я сказал:

— Мне надо идти.

— Не глупите же, черт подери.— Я заметил, что лицо Гриффитса обретает то выражение, которое возникло при первом нашем знакомстве. Далеко не сочувственное.— Они подождут.

— Он не может больше ждать. Который час?

— Почти семь.

— Он уже собирается в путь. Рисковать «Темным крестоносцем» из-за меня он не станет. Нс пытайтесь меня задержать, прошу вас. Я должен что-то предпринять.

Я выполз из узкой горловины пещеры и оглянулся. Несколько секунд ничего не видел. Пронзительная пульсирующая боль в колене затуманила глаза, и очертания предметов стали нерезкими. Затем изображение вернулось в фокус. Вокруг никого не было. Ни одной живой души, если говорить точнее.

Рядом со входом в пещеру лежали три трупа. Два китайца и Хьюелл. Конечно, именно Хьюелл наблюдал за установкой зарядов для взрыва туннеля. Взрывом толовых шашек гиганту разворотило надвое грудную клетку. Только так, наверное, и можно было с ним справиться. Я увидел металлический ствол автомата, торчащий из-под тела. Нагнулся и с трудом вытянул его. Обойма была заряжена.

— Все спокойно,— крикнул я. Они ушли.

Десять минут спустя мы все медленно спускались к ангару. Брукман был прав, невесело подумал я. Пока я снова смогу ходить, пройдет, видимо, не меньше недели. Но моряки, сменяясь, поддерживали меня, принимая на себя львиную долю моего веса.

Мы перебрались через последний уступ, отделявший нас от долины. Вокруг ангара было пустынно. Небольшой грузовой корабль огибал рифы на выходе из лагуны. Я услышал, как Флек смачно выругался, и тут же понял, почему: ярдах в пятидесяти от причала над поверхностью воды торчали верхушки мачт и крыша палубной надстройки его шхуны. Леклерк обо всем позаботился.

Все говорили, говорили, пытались шутить и смеяться нервным истерическим смехом, но все-таки смеяться. Их легко было понять. Когда нависшая над тобой угроза смерти неожиданно исчезает, почти каждый начинает себя так вести. После нескончаемой напряженной ночи, после томительных недель, проведенных женщинами в пещере, все кончилось. Страх, ужас, неведение были позади. Жизнь, конец которой был так близок, начиналась вновь. Я посмотрел на семерых ученых с женами, которых видел по сути впервые. Они улыбались и смотрели друг другу в глаза, крепко держась за руки. У меня не было сил смотреть на них. Я отвел глаза. Нам с Мари уже не посмотреть в глаза друг другу. Правда, держась за руку, мы с ней однажды прошлись. Один разок. Минуты две всего. Не так уж много. Могло бы быть и дольше.

Только Флек выглядел удрученным и грустным. Только Флек. Единственный из них. И я не думаю, что причина была в его шхуне. Во всяком случае — не главная причина. Только он один из присутствующих знал Мари раньше. А когда назвал ее славной девушкой, я его незаслуженно оскорбил. У него дочь примерно того же возраста. Флек переживал. Переживал из-за Мари. С Флеком все в порядке. За свои прежние грехи он рассчитался с лихвой.

Мы подошли к ангару. Я сжал в руках автомат и молил Бога, чтобы Леклерк оставил засаду или того лучше — остался сам, желая с нами рассчитаться, застав врасплох, когда мы решим, что все уплыли на корабле. Но там никого не было. Никого не осталось и в других помещениях. Только все имеющиеся передатчики были разбиты вдребезги. Мы подошли к складу, я зашел в открытую дверь и посмотрел на пустую кровать. Прикоснулся к свернутой куртке, служившей вместо подушки. Она была еще теплой. Какое-то шестое чувство подсказало мне приподнять ее. Под ней оказалось кольцо. Обычное золотое колечко, которое она носила на безымянном пальце левой руки. Обручальное кольцо. Я надел его на мизинец и вышел.

Гриффитс раздал указания по поводу захоронения погибших, после чего он, Флек и я медленно направились к блокгаузу. Я повис у Флека на плече. Два вооруженных матроса шли за нами.

Корабль уже обогнул рифы и лег курсом на запад. «Темный крестоносец» и Мари. «Темный крестоносец», несущий с собой угрозу миллионов загубленных жизней, десятков больших городов, лежащих в пыли и руинах, кровавой бойни, страданий и бед, которых мир не ведал с начала своего существования. «Темный крестоносец». И Мари. Мари, которая заглянула в будущее и ничего там не обнаружила. Мари, предсказавшая, что однажды я столкнусь с ситуацией, в которой самоуверенность меня не спасет. И вот этот день настал.

Флек повернул ключ в двери блокгауза, вывел оттуда китайца под дулом автомата и вручил морякам. Мы открыли вторую дверь и зажгли свет. Леклерк разбил все передатчики на базе, но не тронул пульт управления, потому что не смог до пего добраться. Да и не к чему ему было его разбивать: он не знал, что система самоуничтожения «Крестоносца» взведена.

Мы пересекли комнату, я наклонился, чтобы включить генератор.

В этот момент раскрылся клапан нагрудного кармана моей рубашки, и я вдруг увидел записку, которую передал мне Флек. Я вытащил ее и развернул.

Там было всего несколько слов. А именно: «Пожалуйста, прости меня, Джонни. Я изменила свою точку зрения по поводу выхода за тебя замуж — все равно кто-то должен на это решиться, иначе ты постоянно будешь влипать в истории. Постскриптум. Возможно, я тебя немного люблю, все-таки». Потом, в самом конце: «Постпостскриптум. Мы с тобой и огни Лондона».

Я скомкал записку и отложил в сторону. Приник к окуляру перископа. «Кузнечик», идущий курсом на запад, отчетливо был виден на линии горизонта. За ним стелился шлейф черного дыма. Я снял проволочную сетку с кнопки системы самоуничтожения, повернул белый квадрат на 180° вокруг своей оси, потом наклонился и нажал на кнопку «Готовность». Загорелась зеленая лампочка. Часы «Темного крестоносца» сочтены.