Коулмэн открыл шкаф и достал из-под стопки новых носовых платков, подаренных ему Инес, шарфик Пэгги. Взглянув на дверь и прислушавшись, он развернул шарф и поднес его к свету, представив, как тот обвивается вокруг нежной, тонкой шеи Пэгги, как покрывает ее голову от ветра на Мальорке. Глядя на его флорентийский дизайн в стиле ар нуво, он представлял себе ее легкую, грациозную походку, словно наяву слышал ее голос. Черный цвет шарфа придавал ему драматичности, и для Коулмэна он означал смерть. И все же он напоминал о Пэгги. Коулмэн прижал его к лицу и нежно поцеловал. Только вот запаха тот не имел. Коулмэн постирал его в ту ночь, когда вернулся из Лидо, чтобы смыть прикосновение Рэя. Он тогда развесил его у себя вдоль дальней стенки в гардеробе, и шарф так и остался неглаженым, но по крайней мере чистым. Стоя спиной к двери, Коулмэн быстро свернул шарфик и убрал его обратно.

Конечно, он мог жениться снова и завести другого ребенка, мальчика или девочку, — не важно. Коулмэн знал, что был бы отличным отцом, но, родись у него дочь, она бы никогда не смогла заменить Пэгги. К тому же у него попросту оставалось мало времени, чтобы ребенок мог вырасти у него на глазах. Нет, никогда в жизни никто не заменит ему Пэгги.

Коулмэн извлек из гардероба припрятанную бутылку виски. Он никогда не пил виски раньше шести часов, но сейчас было уже шесть ноль пять. Взяв в ванной стакан, он налил себе немного и быстро выпил, с наслаждением почувствовав, как все обожгло внутри, потом снова встал у окна. «Клянусь, — мысленно проговорил он, — если этот ублюдок еще жив и ошивается здесь, в Венеции, я доберусь до него!» Он вспомнил лицо Рэя Гаррета, его умоляющие глаза — они словно напрашивались… Коулмэн от души рассмеялся, почувствовав необыкновенную легкость и удовлетворение.

За спиной закрылась дверь — на пороге стояла Инес. Она включила свет и спросила:

— Над чем ты смеялся?

— Я тут думал над следующей картиной. Тоже будет вид сверху. А ты не долго пробыла с Антонио.

— Да. У него на семь назначена встреча.

— С девушкой? Это мило.

— Нет. Он встретил здесь, в Венеции, двух приятелей.

«Значит, будут новые разговоры», — подумал Коулмэн. Антонио конечно же расскажет своим друзьям о знакомом американце-художнике, о женщине, которую они якобы делят, и об интересном исчезновении некоего Рэя Гаррета. «Только вряд ли они смогут мне напортить», — подумал Коулмэн. Для них этот рассказ будет все равно что газетная заметка о совершенно незнакомом человеке.

Инес переоделась в платье и умылась.

Коулмэн все-таки никак не мог понять ее материнской терпимости к Антонио — переспать с человеком всего два-три раза и при этом не спешить избавиться от него. Точно такой же молокосос увивался вокруг Инес, когда Коулмэн познакомился с ней год назад в Асконе.

— Надеюсь, ты не давала ему больше денег? — осведомился он.

— Эдвард, я дала ему всего несколько тысяч лир. — Инес говорила терпеливо, но в ее голосе Коулмэн все же уловил легкое раздражение — это было начало сопротивления. — В конце концов, у него нет своих денег, и не забывай: это я пригласила его в это путешествие.

— Если человек не работает, неудивительно, что у него нет денег. Мне просто интересно, как долго это будет продолжаться, вот и все.

— Антонио сказал, что уезжает через несколько дней. Кстати, он остановился в очень дешевом отеле.

Коулмэну хотелось сказать, что если Антонио нашел себе другую богатую женщину и намерен переехать к ней, то Инес его больше не увидит, но сдержался и промолчал.

Инес протирала лицо лосьоном. Коулмэну нравился этот запах, напоминавший ему аромат каких-то старомодных цветов. Он подошел к Инес сзади и, обняв, прижал ее к себе.

— Ты сегодня потрясающе выглядишь, — прошептал он ей на ухо. — Как насчет бокальчика шампанского? — Так Коулмэн обычно приглашал ее в постель. Иногда Инес заказывала бокал шампанского, иногда — нет.

Коулмэн затушил в своей комнате сигару, дымившуюся в пепельнице. До чего же приятно залечь в постель в половине седьмого вечера, перед ужином! Поэтому, когда Инес с улыбкой согласилась, Коулмэн почувствовал прилив радости и бодрости. Он отнес одежду в свою комнату и сказал:

— Приходи ко мне.

И Инес пришла.

Глава 9

В течение следующих двух дней Коулмэн не раз — а точнее, трижды — чувствовал на себе взгляд Рэя. Один раз — пересекая площадь Сан-Марко: на этом открытом пространстве любой в ситуации Коулмэна почувствовал бы на себе такой взгляд. Поистине площадь Сан-Марко совсем не место для тех, кто страдает агорафобией. В другой раз он испытал его на себе во время ленча в «Граспо ди Уа». Коулмэн тогда оглянулся, понимая, что если Рэй и здесь, то, должно быть, у него за спиной, и Инес заметила это. С тех пор Коулмэн тщательно следил за собой, стараясь не подавать виду, что ищет глазами Рэя. Если он жив и все еще в Венеции, удивлялся Коулмэн, то чего он ждет и зачем прячется?

А однажды, проходя мимо табачного магазина, Коулмэн почувствовал, что Рэй следит за ним изнутри. Коулмэн развернулся и пошел обратно, заглянув в открытую дверь магазина, но Рэя там не было. В другой раз он, как и Инес, заметил на улице знакомый силуэт — голова и плечи напоминали Рэя. Коулмэн не знал, что и думать. Конечно, Рэй мог наблюдать и за «Бауэр-Грюнвальдом». Если бы Коулмэн был один, он бы переехал в другой отель, но предлагать это Инес ему не хотелось.

С другой стороны, он ждал, как развернутся события после сообщения о случившемся родителям Рэя. Ведь они весьма состоятельные люди и наверняка предпримут что-нибудь.

Утром в четверг, восемнадцатого ноября, в комнате Инес раздался звонок. Это была миссис Перри с Лидо. Коулмэн в домашнем халате, сидя на постели Инес, сам снял трубку.

— Вы еще не видели утренние газеты, мистер Коулмэн?

— Нет. А что такое?

— Там ваш зять. Его фотографию напечатали в «Гадзеттино». Там сообщается, что он пропал. Как раз в ту ночь, в прошлый четверг. Помните? Когда мы вместе ужинали.

— Да, мне это известно, — проговорил Коулмэн, стараясь придать голосу как можно больше непринужденности, что ему, впрочем, удалось. — То есть мне это стало известно пару дней назад. Но я не думаю, что он пропал, — скорее всего, уехал куда-нибудь. — Коулмэн прикрыл трубку ладонью и, обращаясь к Инес, пояснил: — Миссис Перри.

Инес, стоя с расческой в руках, внимательно вслушивалась в разговор.

— Я не помню его имени, — продолжала миссис Перри, — зато сразу узнала его лицо. Полагаю, вы уже заявляли в полицию?

— Нет. Я не счел это необходимым.

В дверь постучали, и Инес открыла, приняв поднос с завтраком.

— Но вам, наверное, следовало бы это сделать, — сказала миссис Перри, — потому что полиция хочет знать, кто видел его последним. Ведь вы в тот вечер возвращались вместе с ним?

— Да, я высадил его на Дзаттере, у самого пенсионе.

— Но полиция наверняка захочет знать это. Я могла бы сказать, что видела его в тот вечер, но только до полуночи. А вы остались с ним после меня. Я еще не звонила Лоре и Фрэнсису, хотя, мне кажется, следует сделать это. Скажите, он имел привычку уезжать вот так неожиданно?

— Я бы сказал, что да. Род его деятельности предполагает полную свободу, и он привык путешествовать.

— Но в газете написано, что в номере остался его паспорт. Я сама не смогла все прочесть по-итальянски, но мне помогли. Насколько я поняла, он из хорошей семьи и его родственников уже оповестили. Так что видите? Совсем не похоже на то, что он просто уехал.

Коулмэну хотелось повесить трубку.

— Я куплю газету, миссис Перри, и подумаю, что можно предпринять.

— И пожалуйста, держите меня в курсе дела. Хорошо? Мне это небезразлично, ведь он такой симпатичный молодой человек.

Коулмэн пообещал.

— Ну и что там в газете? — спросила Инес.

— Давай выпьем кофе, дорогая, — предложил Коулмэн, махнув рукой в сторону подноса с завтраком.

— Они нашли что-нибудь?

— Нет.

— Тогда что же там в газете? Что это за газета? Мы раздобудем ее.

— «Гадзеттино». — Коулмэн пожал плечами. — Нет ничего удивительного в том, что консульство было извещено.

— А что насчет Рэя? Там не сказано, где он?

— Нет. Только заметка о его исчезновении. Зря я не заказал апельсиновый сок. Ты будешь?

Инес принесла Коулмэну кофе, потом сняла трубку и заказала по телефону два апельсиновых сока и «Гадзеттино»

«Теперь позвонят Смит-Питерсы», — думал Коулмэн. Вчера они все вместе ходили в театр, и Фрэнсис спросил, как поживает Рэй. Коулмэн, опередив Инес, ответил, что они в последнее время не виделись. «Но он еще в Венеции?» — спросила Лора. «Не знаю», — ответил Коулмэн. Смит-Питерсы собирались уехать к себе во Флоренцию — ждали только, когда у них дома включат центральное отопление, все время названивая домовладельцу. Но история с отоплением все тянулась и тянулась, и похоже было, что они пробудут здесь еще неделю. А Коулмэну так хотелось, чтобы они поскорее уехали.

— Может, тебе сходить в полицию, Эдвард? — сказала Инес.

— Давай сначала посмотрим газету. Я схожу в полицию, если понадобится.

Им принесли сок и газету.

Фотография Рэя Гаррета, вероятно из паспорта, была напечатана крупным планом на первой странице, а под ней поместили заметку высотой примерно в пять сантиметров. В ней сообщалось, что двадцатисемилетний американец Рэйбурн Кук Гаррет, остановившийся в «Пенсионе Сегузо», расположенном в доме номер 779 по набережной Дзаттере, не возвращался домой с прошлого четверга, то есть с одиннадцатого ноября. Его паспорт и личные вещи остались в номере. Полиция просит всех, кто видел его в тот вечер или позднее, обратиться в ближайшее отделение. Далее говорилось, что Гаррет является сыном президента крупной нефтяной компании Томаса Л. Гаррета, проживающего по такому-то адресу в городе Сент-Луис в штате Миссури. Коулмэн понимал, что полиция или представители американского консульства, возможно, уже связались с родителями Рэя по телефону, однако по-прежнему оставался невозмутимым.