Вой сирены все приближался, создавая над пустыней тонкий звуковой свод.

— В общем-то, жалко мне вас, Гэлли, — продолжал я. — Зря потрачено столько энергии и выдумки, ибо вы израсходовали их на убийство. А теперь, пока здесь не появилась полиция, не хотите ли сообщить мне, где находятся деньги? Они нужны мне для того, чтобы передать их клиенту, и если вы скажете об этом, то я постараюсь, по возможности, облегчить вашу вину.

— Идите к дьяволу! — Ее глаза засверкали ненавистью. — Вы знаете, что они не смогут засадить меня в тюрьму. Они ничего не смогут доказать, ничего. Я не виновна, вы слышите меня?!

Я слышал ее.

Сирена завывала совсем близко, свет фар коснулся окна.

Глава тридцать шестая

После того, как Гэлли увезли, один из помощников шерифа, по фамилии Рансивалл, провел со мной целый час или около того, осматривая дом. Марио оставил след крови на полу кухни и на пути через заднюю дверь в близлежащий гараж. Мы прошли по следу и нашли место, где был спрятан пистолет: за некрепко прибитой доской стены между гаражом и домом. Там оставалась коробка патронов 45-го калибра, но денег не было. Мы обнаружили еще одну сколько-нибудь важную вещь. Несколько черных волосков, прилипших к внутренней стене морозильника. Я посоветовал Рансиваллу опечатать его в закрытом виде и объяснил, почему. Рансивалл нашел мою идею великолепной.

Вскоре после двух часов ночи я снял номер в отеле «Оазис», чтобы провести там остаток ночи. Портье сказал мне, что миссис Феллоуз пока что не съехала. Я попросил разбудить меня в восемь утра.

В это время меня и разбудили. Я принял душ, осмотрел свой небритый подобородок в зеркале ванной комнаты и надел на себя то же самое несвежее белье. Затем направился через лужайку к бунгало Марджори. Стояло сверкающее солнечное утро. Бронзовые дверные ручки блестели. За изгородью пальмовых листьев фырчал красный трактор, который таскал за собой взад и вперед культиватор по рощице финиковых пальм, которые резко выделялись на фоне голубого неба. Высоко над ними, в лазоревой выси, парила кругами одинокая птица, которую трудно было распознать, ибо она была слишком высоко. Я предположил, что это орел или сокол, и подумал о Гэлли.

Марджори завтракала на свежем воздухе под нераскрытым оранжевым пляжным зонтиком. На ней было в цвет зонтика японское кимоно, под которым, возможно, ничего более. Рядом с ней за столом сидел седовласый мужчина в шортах и аккуратно жевал, откусывая от поджаренного кусочка хлеба.

Она радостно посмотрела, когда я подошел, ее круглое лицо сияло загаром и довольством порядочной немки:

— Боже, мистер Арчер! Какой приятный сюрприз! Мы как раз говорили о вас и строили догадки о том, где вы сейчас находитесь.

— Я провел тут остаток ночи. Приехал поздно, думал, что, может быть, не побеспокою вас в этот час.

— Ну, разве это не любезный поступок? — сказала она седовласому мужчине. — Джордж, это мистер Арчер. А это — мой муж, мистер Арчер. Скорее, надо было бы сказать: мой бывший муж. — Удивительно, но из крупного тела в кимоно вырвался девичий хохоток.

Джордж поднялся и живо поздоровался со мной за руку.

— Рад познакомиться с вами, Арчер. Я много наслышан о вас. — У него была узкая впалая грудь, животик человека, привыкшего к сидячей жизни, и недоуменное выражение лица.

— Я тоже много слышал о вас. От Марджори.

— Действительно? — Он устремил влюбленный взгляд на верхнюю часть ее головы. — Я чувствую себя ужасно неловко в этих коротких штанишках. Она заставила меня их надеть. Ну да ладно, если рядом нет людей из Толедо… — Он близоруко стал озираться вокруг в поисках шпионов.

— Ты прекрасно в них выглядишь, Джордж. А теперь втяни свой живот. В них ты мне нравишься. — Она повернулась ко мне с величием королевы: — Присаживайтесь, пожалуйста, мистер Арчер. Вы уже позавтракали? Разрешите мне заказать вам что-нибудь. Джордж, принеси мистеру Арчеру стул с веранды и закажи ему тоже яичницу с ветчиной, — Джордж отправился выполнять указание, туго втянув живот и высоко подняв голову.

— Не думал, что встречу его здесь.

— И я тоже. Правда, это — замечательно? Он прочитал обо мне в газетах и тут же вылетел из Толедо первым же рейсом, ну просто как герой кинофильма. Я вчера чуть не упала в обморок, когда он вошел. Подумайте только, как он беспокоится обо мне. Вчера, конечно, ощущалась какая-то неловкость. Он провел ночь в другом бунгало, потому что юридически мы пока не женаты.

— Пока? Не хотите ли вы сказать — больше?

— Пока, — она еще больше покраснела. — В полдень мы вылетаем в Сан-Франциско, заберем там машину и поедем на ней в Рено, где и обвенчаемся. В Рено совсем не надо ждать, а Джордж говорит, что он без необходимости на намерен оттягивать это ни на минуту.

— Поздравляю. Но не возникнут ли юридические затруднения? Конечно, вы можете аннулировать свой брак со Спидом, поскольку он женился на вас под вымышленной фамилией. Но это займет время, даже в штате Невада.

— Разве вы не слышали? — На ее озадаченном лице, с которого сбежала улыбка, отразилось внутреннее волнение. — Полиция Сан-Франциско прошлой ночью обнаружила мой «кадиллак». Он бросил его на середине моста Золотые ворота.

— Не слышал.

— Да, он мертв. Несколько человек видели, как он прыгнул с моста.

Это сообщение сильно на меня подействовало, хотя Спид для меня ничего не значил. Теперь оказалось, что насильственной смертью погибли четыре человека, даже пять, если считать Москито. Полностью покончено с общими знакомыми, которые были у меня и у Гэлли.

— Вам не удалось его найти, правда? — продолжала она говорить. — Вы его не застали?

— Простите?

— Я хочу сказать, вы не имеете отношения к его самоубийству? Если бы я узнала, что он пошел на это, потому что я его преследовала… Это было бы ужасно, правда? Меня пугает мысль об этом. — Она закрыла глаза и стала походить на сильно раскормленного ребенка.

Ответ мог быть только один:

— Я не нашел его.

Она тяжело вздохнула.

— Я чувствую такое облегчение, так рада. Мне наплевать на деньги, особенно теперь, когда вернулся Джордж. Наверное, их унесло в море вместе с его телом. Джордж говорит, что мы, возможно, сможем вернуть их за счет удержания из нашего налога.

Джордж спустился с веранды с летним стулом.

— Кто-то здесь склоняет мое имя? — весело спросил он.

В ответ она улыбнулась.

— Я как раз говорила мистеру Арчеру, как это приятно сознавать, что ты опять рядом со мной, дорогой. Это похоже на пробуждение от кошмарного сна. Ты заказал завтрак?

— Сказали, сейчас принесут.

— Боюсь, не могу больше у вас задерживаться, — сказал я.

Они были приятными людьми, гостеприимными и богатыми. Но почему-то мне не хотелось оставаться в их компании или есть заказанную ими еду. Мое сознание все еще было обращено к смерти, зациклено на густых ее тенях. Если бы я задержался, то должен был бы рассказать им о вещах, о которых не хотелось говорить. О вещах, которые бы испортили им и настроение, и аппетит, если в их новом состоянии вообще что-нибудь могло нарушить их благолепие.

— Вам действительно надо уходить? Очень жаль. — Она уже потянулась к своей сумочке. — Во всяком случае, я должна заплатить вам за потраченное время и беспокойство.

— Прекрасно. Ста долларов будет достаточно.

— Прошу прощения, что все так получилось. Это вряд ли справедливо по отношению к вам. — Она встала и вложила купюру в мою руку.

— Вы очень расположили к себе Марджори, Арчер. На самом деле она — прекрасная женщина. Раньше я даже не осознавал до конца, какая замечательная женщина Марджори.

— Да будет тебе. — Она игриво толкнула Джорджа.

— Ты действительно такая. И знаешь это. — Он тоже ласково толкнул ее.

— Я — самая глупая толстая женщина на всем свете. — Она опять хотела его оттолкнуть, но он схватил, ее руку, удерживая в своей.

— До свиданья. Удачи вам. Привет Толедо.

Я оставил их веселыми и смеющимися. Наполовину потерявшись в вышине, чертила свои круги над финиковыми пальмами неизвестная птица.

Вся эта история закончилась там же, где и началась, среди мебели в гостиной миссис Лоуренс. Время было полуденное. После жары в пустыне приятно было оказаться в маленькой сумрачной комнате. Сама миссис Лоуренс встретила меня достаточно приветливо, хотя выглядела измученной. К ней то и дело приезжали из полиции.

Мы сидели рядом, как незнакомые люди, пригорюнившиеся на похоронах общего друга. Она была одета в порыжевшее черное платье. Даже чулки были черного цвета. Ее осунувшиеся и впалые щеки были покрыты неровным слоем пудры. Она предложила мне чаю, от которого я отказался, потому что недавно поел. Ее речь и движения замедлились, но она не переменилась. Ничто не могло изменить ее. Она сидела, как изваяние, положив на колени сжатые кулаки.

— Конечно, моя дочь абсолютно невиновна. Как я сказала сегодня утром лейтенанту Гэри, она не обидит и мухи. Когда она была ребенком, я не могла заставить ее прихлопнуть муху, даже если бы от этого зависела вся ее жизнь. — Ее глаза глубоко ввалились и походили на щели в камне. — Вы верите в то, что она невиновна? — Это был не вопрос, а утверждение.

— Надеюсь, что это так.

— Конечно, ее никогда особенно не любили. Никогда не любят красивых и умных девушек. После смерти отца, когда у нас кончились деньги, она все больше и больше уходила в себя. Она жила мечтами в школьные годы, была фантазеркой, и это не прибавило ей популярности, наоборот, она нажила себе этим врагов. Много раз они пытались втянуть ее в неприятности. Это случалось даже в больнице. Различные люди выдвигали против нее необоснованные обвинения, их злило, что у Гэлли был выдающийся отец.