— Что это? — спросил Энтони. На клочке бумаги не было ничего, кроме адреса, записанного торопливым почерком.

— Он обронил его, — сказал Борис. — Я принес хозяину.

— Кто обронил?

— Иностранный джентльмен.

— А зачем ты принес?

Борис взглянул на него с упреком.

— Ну ладно, ладно, а сейчас иди, я занят.

Борис отдал честь, повернулся на каблуках и удалился.

Сунув клочок в карман, Энтони присоединился к Вирджинии.

— Что ему нужно? — полюбопытствовала она. — И почему вы называете его своей собакой?

— Потому что он ведет себя как собака, — ответил Энтони. — Я думаю, что в своей предыдущей жизни он наверняка был охотничьей собакой. Он принес мне обрывок письма, который якобы обронил иностранный джентльмен. Я думаю, он имеет в виду Лемуана.

— Возможно, — согласилась Вирджиния.

— Он постоянно крутится вокруг меня, — продолжал Энтони. — Совсем как собака. Почти ничего не говорит и только смотрит на меня своими круглыми глазами. Непонятный тип.

— А может, он имел в виду Айзекстайна, — предположила Вирджиния. — Бог знает почему, но Айзекстайн очень похож на иностранца.

— Айзекстайн? — повторил Энтони удивленно. — А какое отношение он имеет к этой истории?

— Скажите, вы ни разу не пожалели, что ввязались в нее? — неожиданно спросила Вирджиния.

— Я? Боже упаси! Мне ужасно нравится. Я, знаете ли, всю жизнь мечтал оказаться в подобной передряге. Правда, на этот раз я получил несколько больше, чем рассчитывал.

— Но мне кажется, вы уже выпутались из неприятностей, — сказала Вирджиния, несколько удивленная его серьезным тоном.

— Не совсем.

Несколько минут они прогуливались в молчании.

— Есть люди, — наконец произнес Энтони, — которые не умеют координировать свою реакцию на сигналы. Обыкновенный, нормально работающий паровоз замедляет скорость, когда впереди загорается красный свет. Я, наверное, от рождения лишен способности различать сигналы. Когда я вижу красный, я не могу не броситься вперед, а это, как вы понимаете, означает встречу с опасностью, причем неминуемую. И естественно, красный сигнал опасен для любого вида транспорта. — Его тон по-прежнему был серьезен.

— Я думаю, — сказала Вирджиния, — вам в жизни не раз приходилось идти на риск.

— Пожалуй, я испытал все виды риска, кроме одного — женитьбы.

— Ну, это уже цинично.

— Вы меня не так поняли. Брак, как я его себе представляю, — самое необыкновенное из всех приключений.

— Мне нравится то, что вы говорите сейчас, — сказала Вирджиния покраснев.

— Есть только один тип женщины, на которой я хотел бы жениться, — это женщина, бесконечно далекая от той жизни, которую веду я. И что в этом случае мы стали бы делать? Либо ей пришлось бы менять образ жизни, либо мне.

— Но если бы она любила вас…

— То, что вы говорите, миссис Ривел, — сентиментальность, и вы это прекрасно понимаете. Любовь не наркотик, который принимают, чтобы забыть окружающее. Конечно, можно понимать ее и так, но это очень обидно — ведь любовь может оказаться чем-то гораздо большим. Предположим, король женился бы на своей бедной служанке. Как, по-вашему, они относились бы к семейной жизни, пробыв в браке год или два? Не вспоминала бы она с сожалением о своем нищенском платье, о босых ногах и о беззаботной жизни? Держу пари, что было бы именно так. А он? Не усомнится ли он в том, что ради нее стоило отказаться от короны? И ему бы это не принесло ничего хорошего. Нищий из него, наверняка, не получился бы. А в этом случае ни одна женщина не стала бы его уважать, так как женщины презирают мужчин, у которых что-то не получается.

— Уж не влюбились ли вы в бедную служанку, мистер Кейд? — мягко спросила Вирджиния.

— Совсем наоборот, но, в принципе, дело от этого не меняется.

— И вы считаете, что ситуация безвыходна?

— Какой-то выход всегда найдется, — мрачно сказал Энтони. — У меня есть теория, что желаемого всегда можно добиться, если уплатить за это соответствующую цену. А вы знаете, какова цена в девяти случаях из десяти? Компромисс. Дьявольски отвратительная вещь — компромисс. Но когда приближаешься к среднему возрасту, он как-то незаметно подбирается и становится частью твоей жизни. Вот и со мной так же. А чтобы получить женщину, которая мне нравится, я бы… я бы даже устроился на работу.

Вирджиния рассмеялась.

— Меня ведь с детства готовили к определенной профессии, — продолжал Энтони.

— И вы не стали ею заниматься?

— Нет.

— А почему?

— Для меня это было делом принципа.

— Понятно.

— Вирджиния, вы совершенно необыкновенная женщина! — сказал Энтони, внезапно повернувшись к ней.

— Почему же?

— Вы способны удержаться от вопросов.

— Вы имеете в виду, что я не спросила, какая профессия вас ожидала?

— Совершенно верно.

Снова воцарилось молчание. Они шли к дому мимо розария, откуда доносился аромат цветущих растений.

— Я думаю, вы прекрасно все понимаете, — сказал Энтони, прерывая молчание. — Вы ведь отлично чувствуете, когда кто-то испытывает к вам симпатию. Я не воображаю, что хоть на йоту вам не безразличен, но как мне хотелось бы добиться этого!

— И вы считаете, вы смогли бы это сделать? — тихо спросила Вирджиния.

— Может быть, нет, но, черт возьми, ради этого я пошел бы на многое.

— Скажите, вы не жалеете, что познакомились со мной? — внезапно спросила она.

— Конечно же, нет. Для меня это был очередной красный сигнал. В тот день, когда я впервые увидел вас на Понт-стрит, я знал, что меня ожидает нечто, что принесет мне радость, но заставит и страдать. Я понял это, едва увидел ваше лицо. В вас есть какая-то магия. Я встречал других женщин, которые наделены ею, но я не знаю женщины, обладающей ею в такой степени. Вы, очевидно, выйдете замуж за человека респектабельного и преуспевающего, что же касается меня, я вернусь к своей непутевой жизни. Но клянусь, прежде чем исчезнуть, я однажды поцелую вас.

— Во всяком случае, не сейчас, — заметила Вирджиния. — Инспектор Баттл наблюдает за нами из окна библиотеки.

— Вы настоящая ведьма, Вирджиния, — сказал он. — Хотя и весьма очаровательная ведьма.

Он помахал рукой детективу:

— Кого-нибудь поймали, Баттл?

— Пока что нет, мистер Кейд.

— Ну что ж, звучит обнадеживающе.

Баттл с подвижностью, удивительной для столь крупного человека, опершись рукой о подоконник, выпрыгнул из окна и нагнал их на террасе.

— Приехал профессор Винворт, — объяснил он шепотом. — И сейчас расшифровывает письма. Хотите взглянуть, как он работает?

Он произнес это тоном человека, демонстрирующего на выставке редкий экспонат. Получив утвердительный ответ, он подвел их к окну и предложил заглянуть внутрь. За столом, на котором были разложены письма, сидел и с озабоченным видом писал что-то на большом листе бумаги маленький рыжеволосый человек среднего возраста. Он издавал какие-то звуки, напоминающие похрюкиванье, и время от времени энергично потирал рукой нос, отчего последний принял оттенок, напоминающий цвет его волос. Наконец профессор оторвался от работы и поднял голову:

— Это вы, Баттл? Зачем вам понадобилось тащить меня сюда ради подобной ерунды? Расшифровать эти письма в состоянии грудной младенец. Двухлетний ребенок мог бы сделать это, даже стоя на голове. И вы называете это шифром? Ведь разгадка буквально бросается в глаза.

— Я рад, что вы так считаете, профессор, — сказал Баттл. — Но мы в этом не так опытны, как вы.

— Да здесь и не требуется никакого опыта, — парировал профессор. — Самая обычная, рутинная работа. Вы что, хотите расшифровать все письма? Это занятие займет много времени и потребует пристального внимания И сосредоточенности, но не мыслительных способностей. Я расшифровал письмо, которое, как вы сказали, самое важное, — то, что написано в Чимнизе. Я мог бы взять остальные в Лондон и отдать их для расшифровки своим ассистентам. Я не могу позволить себе убить на них столько времени. Чтобы приехать сюда, мне пришлось оторваться от разгадывания весьма увлекательной задачи, и я хотел бы поскорее вернуться к ней. — Глаза его увлеченно блеснули.

— Ну что ж, профессор, — согласился Баттл. — Мне жаль, что наша проблема показалась вам столь ординарной. Я все скажу мистеру Ломаксу. Нам необходимо было срочно расшифровать именно это письмо. Полагаю, лорд Катерхэм ожидает, что вы останетесь ко второму завтраку.

— Никаких вторых завтраков! — возразил профессор. — Это вредно для здоровья. Один банан и постное печенье — все, что нужно здравомыслящему и здоровому человеку в середине дня.

Он схватил свое пальто, которое было наброшено на спинку стула. Баттл направился к дверям, и через несколько минут Энтони и Вирджиния услышали звук отъезжающей машины.

Вскоре Баттл присоединился к ним, в руке у него была половинка листа бумаги, которую ему дал профессор.

— Он всегда так, — сказал Баттл. — Вечно куда-то страшно торопится. Но в своем деле большой специалист. Ну что ж, вот суть письма Ее Величества. Хотите взглянуть?

Вирджиния взяла письмо, Энтони прочитал его, заглядывая через ее плечо. Он помнил, что это было длинное послание, полное страсти и отчаяния. Гений профессора Винворта превратил его в весьма деловое сообщение: «Операции проведены успешно, но С. предал нас. Взял камень из тайника. В его комнате нет. Я обыскала. Нашла записку, которая связана с этим делом: „Ричмонд. Семь прямо. Восемь влево. Три вправо“».

— «С.»? — повторил Энтони. — Конечно, Стылптич. Хитрый, старый пес. Он перепрятал камень.

— Ричмонд, — сказала Вирджиния задумчиво. — Неужели брильянт спрятан где-нибудь в Ричмонде?

— Это излюбленное место коронованных особ, — согласился Энтони.