— Я подозревал гувернантку, француженку. Во-первых, она показалась мне самым неприятным человеком из всех, кого я видел здесь. А во-вторых, в ночь, когда случилась трагедия, я заметил свет в ее комнате.

— Маловато.

— Вы правы. Но еще я учел и то, что она тут совсем недавно. К тому же я обнаружил какого-то подозрительного француза, шпионившего в этих местах. Я думаю, вам все известно о нем.

— Вы имеете в виду человека, который называет себя месье Челлис? Остановился в «Веселых крикетистах». Похож на путешественника.

— И что думает о нем Скотланд-Ярд?

— Ведет он себя довольно подозрительно, — безразлично ответил Баттл.

— Я бы сказал, крайне подозрительно. Итак, сложим вместе два и два. Француженка-гувернантка в доме, неизвестный француз вне его. Я заключил, что они действуют сообща, и отправился расспросить ту леди, у которой мадемуазель Брюн прожила последние десять лет. Я был готов услышать, что эта дама никогда не слыхала о мадемуазель Брюн, но я оказался не прав. Мадемуазель — настоящая гувернантка.

Баттл кивнул.

— Должен признаться, — сказал Энтони, — еще когда я говорил с ней, у меня возникло тревожное ощущение, что я иду по ложному следу. Ведь она выглядит именно так, как и должна выглядеть гувернантка.

Баттл снова кивнул:

— Да, мистер Кейд, вам следовало довериться этому ощущению. Знаете, некоторые женщины злоупотребляют косметикой. Я видел однажды довольно симпатичную девушку, которая перекрасила волосы, навела на лице желтые пятна, слегка подвела красным веки и, что было самым эффектным, оделась очень неряшливо. В результате девять из десяти человек, видевших ее раньше, не узнали бы ее. Мужчины обычно не испытывают подобной тяги к изменению внешности. Конечно, вы можете что-нибудь сделать с бровями или вставить искусственные зубы и изменить выражение лица. Но всегда остаются уши, мистер Кейд, самое характерное в человеке заключено в ушах.

— Не смотрите на меня так сурово, Баттл, — попросил Энтони. — Это действует мне на нервы.

— Я уже не говорю о фальшивой бороде и гриме, — продолжал детектив. — Но это бывает только в книжках. Существует очень немного людей, которых нельзя идентифицировать. Я знаю только одного человека, который просто настоящий гений перевоплощения. Это король Виктор. Вы слышали когда-нибудь о короле Викторе, мистер Кейд?

Детектив столь резко и неожиданно задал вопрос, что Энтони помедлил с ответом.

— Король Виктор? — задумчиво повторил он. — Мне кажется, я слышал это имя.

— Один из самых знаменитых похитителей драгоценностей. Отец — ирландец, мать — француженка. Владеет пятью языками. Он отбывал срок, но пять месяцев назад вышел на волю.

— И где он сейчас?

— Мы и сами хотели бы это знать, мистер Кейд.

— Сюжет усложняется, — заметил Энтони. — Есть какая-нибудь возможность того, что он появится здесь? Хотя, я полагаю, его интересуют только драгоценности, а не мемуары политиков.

— Я не уверен в этом, — возразил суперинтендант Баттл. — Насколько нам известно, не исключено, что он уже тут.

— Он переодет лакеем? Великолепно! Вы распознаете его по ушам и покроете себя славой.

— Мне нравятся ваши шутки, мистер Кейд! Кстати, что вы думаете об этом любопытном деле в Стайнзе?

— В Стайнзе? — переспросил Энтони. — Что там произошло?

— Об этом сообщалось в субботних газетах. Я полагал, что вы видели их. На обочине дороги найден застреленный мужчина. Иностранец. Впрочем, и сегодняшние газеты, я думаю, уделят этому внимание.

— Что-то мне попадалось об этом случае, — небрежно сказал Энтони. — Очевидно, это было не самоубийство?

— Нет. Там не обнаружили оружия. Убитого пока не опознали.

— Все это выглядит очень любопытно, — сказал Энтони, улыбаясь. — Но вряд ли связано со смертью князя Михаила.

Он спокойно и уверенно взглянул на суперинтенданта. Вообразил ли он, или на самом деле Баттл очень внимательно смотрел на него?

— Похоже, сейчас распространяется эпидемия подобных событий, — сказал Баттл. — Ну, ладно, я рискну утверждать, что связи нет.

Он повернулся и, поманив за собой носильщика, направился к подошедшему лондонскому поезду… У Энтони вырвался слабый вздох облегчения. Он погулял недолго по парку, находясь в непривычном для себя задумчивом настроении. Он нарочно направился к дому с той же стороны, откуда подходил в ту роковую ночь. Приблизившись, он отыскал взглядом окно, в котором тогда заметил свет. Но абсолютно ли он уверен, что свет мелькнул именно в этом окне — втором от левого угла?

По пути он сделал небольшое открытие. Стены здания сходились под острым углом, и окно было в дальней от Энтони стене. Могло показаться, что это окно — самое ближнее, но, переместившись, вы обнаружили бы, что оно все-таки второе и находится прямо над залом заседаний. Отойдя же на несколько ярдов вправо, можно было видеть конец дома. Первое окно было незаметно, а два окна, расположенных над залом заседаний, казались первым и вторым от угла. Где он стоял, когда наблюдал вспышку света?

Энтони решил, что это довольно трудный вопрос. Из-за нескольких ярдов возникали существенные различия. И одно было ясно — он мог ошибиться, полагая, что свет зажегся во втором с конца окне. Столь же вероятно, что свет горел в третьем окне.

Теперь следует выяснить, кто занимает третью комнату. Энтони хотелось разузнать это как можно быстрее. Фортуна благоприятствовала ему. В холле он обнаружил Тредвелла, который в этот момент ставил на поднос массивный серебряный чайник. Больше никого не было.

— Здравствуйте, Тредвелл, — обратился к нему Энтони. — Мне нужно спросить вас кое о чем. Кто поселился в третьей комнате с конца на западной стороне дома? Над залом заседаний.

Тредвелл на минуту задумался:

— Это комната американского джентльмена, сэр. Мистера Фиша.

— В самом деле? Благодарю вас.

— Не стоит.

Тредвелл собрался было уйти, но желание первым сообщить новости удержало его.

— Вы, наверное, слышали, сэр, что случилось ночью?

— Ни слова, — ответил Энтони. — А что произошло?

— Попытка грабежа, сэр.

— Что вы говорите! И что-нибудь пропало?

— Нет, сэр. Им, видимо, понадобились старинные доспехи из зала заседаний. Но когда их обнаружили, они все бросили и убежали. К несчастью, их не удалось задержать.

— Это очень странно, — сказал Энтони. — Снова зал заседаний. Как они попали туда?

— Должно быть, через окно, сэр.

Удовлетворив интерес Энтони, Тредвелл взялся за поднос, но потом снова повернулся к Энтони.

— Прошу прощения, сэр, — почтительно сказал он, — что я первым не поздоровался с вами. Но я не слышал, как вы вошли, и не знал, что вы стоите позади меня.

В дверях он столкнулся с мистером Айзекстайном, который дружески пожал ему руку и сказал:

— Ничего страшного, друг мой. Уверяю вас, вы даже не задели меня.

Тредвелл наконец удалился, а Айзекстайн опустился в кресло:

— Добрый день, Кейд. Вы вернулись? Вам, очевидно, уже рассказали о ночных событиях?

— Да, — ответил Энтони. — Необычный получился уикэнд, как по-вашему?

— У меня впечатление, что это сделал кто-то из местных, — заявил Айзекстайн. — Сработано по-любительски.

— Здесь есть кто-нибудь, кто бы коллекционировал доспехи? — спросил Энтони. — У этих воров несколько странный вкус.

— Очень странный, — согласился мистер Айзекстайн. Он выдержал минутную паузу, затем медленно произнес: — В целом, положение крайне неблагоприятное.

В его тоне было что-то угрожающее.

— Я не вполне понимаю, — сказал Энтони.

— Почему нас задерживают до сих пор? Ведь расследование закончилось еще вчера. Тело князя отправят в Лондон и объявят, что он скончался от сердечного приступа. А нам все еще не позволяют уехать отсюда. Даже мистер Ломакс знает не больше моего. Он посоветовал мне обратиться к суперинтенданту Баттлу.

— Суперинтендант Баттл держит кое-что про запас, — сказал Энтони. — Кажется, суть его плана заключается в том, чтобы все оставались здесь.

— Но, простите меня, мистер Кейд, вы-то ведь уезжали.

— Со связанными ногами. У меня нет сомнений, что все это время за мной следили. Если бы даже я и захотел, у меня не было бы возможности, скажем, выбросить револьвер или сделать что-нибудь в этом роде.

— Револьвер, — повторил Айзекстайн. — Его так и не нашли?

— Еще нет.

— Возможно, его бросили в озеро.

— Весьма возможно.

— Где суперинтендант Баттл? Днем я не видел его.

— Он уехал в Лондон. Я встретил его на станции.

— Уехал в Лондон? Вы не шутите? Он не говорил, когда вернется?

— Я так понял, что рано утром.

Вошла Вирджиния вместе с лордом Катерхемом и мистером Фишем. Она приветливо улыбнулась Энтони:

— Вы вернулись, мистер Кейд? Вы уже слышали о наших ночных приключениях?

— Это была очень тяжелая и напряженная ночь, мистер Кейд, — сказал Хирам Фиш. — Вам говорили, что я принял миссис Ривел за грабителя?

— За грабителя? Это правда? — переспросил Энтони.

— Да, к сожалению, — печально сказал мистер Фиш.

— Вирджиния, дорогая, — обратился к ней лорд Катерхем, — я не знаю, где Юла. Прошу вас, побудьте за хозяйку.

Вирджиния села в кресло рядом с Энтони.

— Приходите после чая на пристань, — тихо сказала она. — У меня и у Билла есть много что рассказать вам. — И она присоединилась к общей беседе.

После чая они встретились на пристани. Вирджинии и Биллу не терпелось выложить новости. Они согласились с Энтони, что лучше всего вести конфиденциальные разговоры в лодке на середине озера. Когда они отплыли подальше от берега, Энтони было подробно описано ночное приключение. Билл выглядел немного обиженным. Он не хотел, чтобы Вирджиния столь детально посвящала во все этого парня из колоний.