Агата Кристи - Тайна замка Чимниз

– Он был премьер-министром Герцословакии, вот почему я о нем заговорил прежде всего.

– У тебя нет чувства пропорции, Джимми! Герцословакия и Стилптич несопоставимы. Она лишь место его рождения и деятельности. Но я думал, он умер?

– Так и есть. Он умер в Париже месяца два назад. То, о чем я тебе рассказываю, случилось несколько лет назад.

– А о чем, собственно, ты мне рассказываешь? – удивился Энтони.

Джимми принял упрек и поспешно продолжил:

– Дело было так. Я находился в Париже – четыре года назад, если быть точным. Прогуливаясь по довольно уединенной улочке, я вдруг увидел, как полдюжины крепких французских головорезов бьют респектабельного старого джентльмена. Ненавижу, когда шестеро бьют одного, поэтому я незамедлительно вмешался и разогнал их. Полагаю, им прежде никогда так сильно не доставалось. Они растаяли, как снег!

– Ты отлично поступил, Джеймс, – смягчился Энтони. – Хотел бы я видеть эту потасовку.

– Ах, пустяки, – скромно заметил Джимми. – Но старик был мне бесконечно благодарен. Он, безусловно, был под хмельком, но не настолько, чтобы не узнать мое имя и адрес, а на следующий день пришел ко мне и поблагодарил. И сделал это от души. Тогда-то я и узнал, что спас графа Стилптича. У него был дом неподалеку от Булонского леса.

Энтони кивнул:

– Да, после убийства короля Николая он уехал в Париж. Впоследствии его просили вернуться и стать президентом, но он не пожелал, храня верность своим монархическим принципам. Говорят, правда, что он принимал участие во всех закулисных интригах, происходящих на Балканах. Непостижим был покойный граф Стилптич!

– Это у Николая Четвертого был странный вкус на женщин, да? – спросил вдруг Джимми.

– Да, – подтвердил Энтони. – Это беднягу и погубило. Она была третьеразрядной певичкой из парижского мюзик-холла, не годящейся даже для морганатического брака. Но Николай влюбился в нее без памяти, а она только и мечтала о том, чтобы стать королевой. Это невероятно, но им удалось все устроить. Назвали ее графиней Пополевски, или что-то в этом роде, и заявили, что она состоит даже в некотором родстве с Романовыми. Они поженились в соборе Экареста, к великому неудовольствию двух архиепископов, вынужденных проводить обряд венчания, и она была коронована как королева Варага. Николай щедро одарил своих министров и, полагаю, думал, что этого достаточно. Но он забыл о массах. Они в Герцословакии высокомерны и реакционны. Они любят, чтобы их короли и королевы были благородных кровей. Они ворчали и выражали недовольство, которое обычно удавалось безжалостно подавлять, но в конце концов восставшая толпа штурмом взяла дворец, убила короля и королеву и провозгласила республику. С тех пор там республика – но, насколько я слышал, обстановка от этого спокойнее не стала. Были убиты один или два президента, так, для упражнения. Но вернемся к нашим баранам. Итак, граф Стилптич провозгласил тебя своим спасителем.

– Да. Но на том дело и кончилось. Я вернулся в Африку и никогда больше об этом не вспоминал, пока две недели назад мне не пришла какая-то странная посылка, которая искала меня бог знает как долго. Из газет я узнал, что граф Стилптич недавно умер в Париже. Так вот, в посылке были его мемуары, или воспоминания, называй как хочешь. К ней прилагалась записка, в которой говорилось, что если я до тринадцатого октября сего года доставлю рукопись в определенное лондонское издательство, то получу тысячу фунтов.

– Тысячу фунтов? Ты сказал, тысячу фунтов, Джимми?

– Да, сынок. Надеюсь, это не розыгрыш. Как говорит поговорка, не верь принцам и политикам. Вот так. Учитывая, что рукопись так долго искала меня, сейчас время терять нельзя. И все же мне жаль. Но я уже приготовился ехать во внутреннюю часть страны. Еще раз мне такой шанс не представится.

– Ты неисправим, Джимми. Лучше тысяча фунтов в руке, чем какое-то мифическое золото.

– А если это розыгрыш? Во всяком случае, дорога оплачена, я, можно сказать, на пути в Кейптаун, а ты меня совращаешь!

Энтони встал и закурил.

– До меня начинает доходить, к чему ты клонишь, Джеймс. Ты, как и планировал, отправляешься на поиски золота, а я должен для тебя забрать тысячу фунтов. Сколько же из них получу я?

– Как насчет четверти?

– Двести пятьдесят фунтов, не облагающихся, как говорится, налогом?

– Именно.

– Договорились. А теперь скрежещи зубами: я бы согласился и на сто! И позволь тебе сказать, Джимми Макграт: ты не умрешь в своей постели, вожделенно подсчитывая внушительный остаток на банковском счете.

– Это еще как сказать… Итак, по рукам?

– По рукам. Согласен. И к черту «Касл силект тур».

Они торжественно выпили за успех дела.

– Ну вот и все, – сказал Энтони, допив свой бокал и поставив его на стол. – На каком судне ты собирался отплывать?

– «Грэнарт Касл».

– Билет заказан на твое имя, так что я лучше поеду под именем Джимми Макграта. С паспортом, надеюсь, все в порядке?

– Никаких проблем. Мы совершенно не похожи друг на друга, но приметы у нас, вероятно, одинаковые. Рост шесть футов, волосы каштановые, глаза голубые, нос обычный, подбородок обычный…

– Полегче с этой обыкновенностью. Да будет тебе известно, что «Касл» выбрал меня из нескольких претендентов благодаря приятной внешности и изысканным манерам.

Джимми усмехнулся:

– Видел я сегодня утром твои изысканные манеры!

– Иди к черту!

Энтони зашагал по комнате, сосредоточенно наморщив лоб, и только через несколько минут заговорил:

– Джимми, Стилптич умер в Париже. На кой ляд ему было посылать рукопись из Парижа в Лондон через Африку?

Джимми беспомощно пожал плечами:

– Не знаю.

– Почему было не послать ее по почте?

– Согласен, это было бы разумнее.

– Конечно, – продолжал Энтони, – я знаю, что этикет воспрещает королям, королевам и правительственным чиновникам совершать простые, естественные поступки. Есть дипломатическая почта и все прочее. В Средние века им давали кольцо-знак вроде «Сезам, откройся!». «Королевское кольцо! Проходите, милорд!» И обычно находился ловкач, который крал его. Меня всегда удивляло, почему ни одному смышленому малому не пришло в голову изготовить с дюжину таких колец и продавать их по сто фунтов за штуку? И впрямь в Средние века у людей не было никакой предприимчивости!

Джимми зевнул.

– Похоже, мои размышления о Средневековье тебя не заинтересовали! Вернемся к графу Стилптичу. Из Франции в Англию через Африку – слишком мудрено даже для дипломата! Если он хотел передать тебе тысячу фунтов, он просто мог бы их завещать тебе. Слава богу, ни ты, ни я не настолько горды, чтобы не принять наследство! Стилптич, наверное, малость спятил!

– Ты так думаешь?

Энтони нахмурился и вновь зашагал по комнате.

– А ты вообще читал ее? – вдруг спросил он.

– Что читал?

– Рукопись.

– Господи, конечно, нет! Зачем мне читать этот бред?

Энтони улыбнулся:

– Я просто спросил, вот и все! От мемуаров, знаешь ли, бывает множество неприятностей. Слишком много откровений и так далее. Людям, умевшим при жизни держать язык за зубами, доставляет большое удовольствие тешить себя надеждой, что после своей смерти они поставят кого-нибудь в неловкое положение! Они получают от этого какое-то злобное удовлетворение. Что за человек был граф Стилптич, Джимми? Ты с ним встречался, разговаривал, а ведь ты прекрасно разбираешься в людях. Как тебе показалось, он злопамятен?

Джимми покачал головой:

– Трудно сказать. Видишь ли, в первый вечер он был явно под хмельком, а на следующий день передо мной предстал старый аристократ с самыми изысканными манерами. Он осыпал меня такими комплиментами, что я не знал, куда деваться от смущения.

– А он говорил что-нибудь интересное, когда был пьян?

Джимми задумался, припоминая.

– Кажется, он сказал, что знает, где находится «Кохинор», – с сомнением произнес он.

– Ну, это знают все! Он в Тауэре, да? За толстым стеклом и железными решетками. Его охраняют множество джентльменов в странных нарядах, которые следят, чтобы посетители что-нибудь не стащили!

– Точно, – согласился Джимми.

– А еще чего-нибудь в том же роде Стилптич не рассказывал? Например, что он знает, в каком городе находится коллекция Уоллеса?

Джимми помотал головой.

Энтони хмыкнул, закурил новую сигарету и снова зашагал по комнате.

– Ты, дикарь, наверное, и газет не читаешь, – бросил он наконец.

– Не часто, – просто признался Макграт. – В них, как правило, для меня нет ничего интересного!

– Слава богу, я более цивилизован! Недавно в газетах несколько раз упоминалась Герцословакия. Ходят упорные слухи о реставрации монархии.

– У Николая не было сына, – возразил Джимми. – Хотя я ни минуты не сомневался, что династия Оболовичей не угасла. Вероятно, есть множество молодых кузенов, троюродных и четвероюродных братьев, когда-то устраненных с политической арены и теперь разбросанных по всему свету.

– Значит, найти короля было бы не так трудно?

– Я бы сказал, совсем не трудно, – ответил Джимми. – Знаешь, меня не удивляет, что им надоела республика. Для такого полнокровного, мужественного народа после того, как они прикончили нескольких королей, отстрел президентов – просто забава. Заговорив о королях, я вдруг вспомнил еще кое о чем, о чем мне в тот вечер проговорился граф Стилптич. Он сказал, что знает бандитов, которые на него напали. Это были люди Короля Виктора.

– Что? – вдруг резко развернулся к нему Энтони.

Лицо Макграта расплылось в широкой улыбке.

– Чего ты так взволновался?

– Не дури, Джимми! Ты даже сам не представляешь, какую важную вещь сказал.

Он выглянул в окно.

– Да кто такой Король Виктор? – спросил Джимми. – Еще один балканский монарх?

– Нет, – медленно ответил Энтони. – Это король иного сорта.