Эллери в полумраке покачал головой. Кипевшее в мозгу возбуждение изгнало всю сонливость. В какой запутанный клубок человеческих отношений они невольно вторглись?

Он нахмурился, продолжая спускаться. Три основные проблемы требовали немедленного решения, дабы его растревоженный ум мог расслабиться и подчиниться сиу: причина внезапного и необъяснимого ужаса инспектора, причина появления хозяина дома в темном верхнем коридоре около двери их спальни и причина, по которой большая рука доктора Ксавье, касавшаяся руки Эллери, была твердой и застывшей, как будто этот человек умер и его тело пребывало в тисках трупного окоченения.

Глава 3

СТРАННЫЕ ЛЮДИ

Даже годы спустя Эллери Квин помнил каждую подробность той удивительной ночи в горах Типи, когда ветер свистел вокруг вершины пика, где находился таинственный дом. Все было бы не так плохо, если бы не непроглядная тьма горной ночи, которая создавала питательную среду для призраков, пробуждаемых воображением. А тут еще бушующий внизу пожар, вплетающийся в мысли подобно фосфоресцирующим шерстяным нитям. Кроме того, оба Квина сознавали, что из дома выбраться невозможно и что, какое бы зло в нем пи таилось, им неизбежно предстоит с ним столкнуться, если только они не хотят отдаться на сомнительное милосердие леса, охваченного огнем.

Ситуацию осложняло то, что у отца и сына не было шанса обсудить их страхи наедине. Хозяин дома ни на минуту не оставлял их вдвоем. Проглотив сандвичи с холодной свининой, пирожки с ежевикой и горячий кофе, которые молча подала им миссис Уири, когда они вернулись в гостиную на первом этаже, Квины с радостью бы избавились от присутствия доктора Ксавье. Однако он остался в комнате, позвонив миссис Уири и заказав очередную порцию сандвичей и кофе, предложив гостям сигары и вообще играя роль хозяина, безупречного во всех отношениях, кроме одного — весьма важного для гостей.

Эллери, наблюдавший за ним во время еды, был озадачен. Доктор Ксавье не был ни шарлатаном, ни злодеем из романа ужасов. В нем не было ничего ни от Калиостро[17], ни от Калигари[18]. Он был культурным, красивым, добродушным мужчиной средних лет, по-видимому обладавшим значительным опытом в своей профессии — Эллери припомнил, что его иногда именовали «Мейо[19] из Новой Англии», — и неброским шармом, оказывающимся при близком знакомстве еще более притягательным. Идеальный гость к обеду; неплохой спортсмен, судя по атлетическому сложению; ученый, исследователь и джентльмен. Но в нем было что-то еще, что он скрывал... Работая челюстями, Эллери изо всех сил напрягал мозг, но не находил никакого объяснения, если не считать испугавшего инспектора наверху «нечто». Неужели это был какой-то созданный наукой монстр? Нет, это уж слишком! Доктор Ксавье — знаменитый хирург, не раз выступавший первопроходцем в неисследованных областях медицины, но представить его в роли уэллсовского доктора Моро[20]... Чепуха!

Эллери посмотрел на отца. Инспектор спокойно ел. Страх исчез, но его место заняла неусыпная бдительность, которую старик пытался замаскировать движениями, необходимыми при жевательном процессе.

Внезапно Эллери почувствовал еще кое-что. Свет из коридора стал более ярким. С той стороны, откуда раньше доносился шепот, теперь слышались почти обычные голоса. Казалось, будто приподнялась невидимая вуаль, и доктор при помощи телепатии велел обладателям голосов говорить нормально.


* * *

— А теперь, если вы закончили, — сказал доктор Ксавье, с улыбкой разглядывая остатки пищи на двух подносах, — полагаю, мы можем присоединиться к остальным.

— К остальным? — невинно осведомился инспектор, словно не подозревал о присутствии в доме других людей.

— Разумеется. К моему брату, моей жене, моему ассистенту — я провожу здесь кое-какие исследования, и в задней части дома у меня есть лаборатория — и... — доктор Ксавье запнулся, — гостье. Думаю, идти спать еще рано, не так ли?

Он умолк, как бы надеясь, что Квины предпочтут удовольствие от сна радости встречи с «остальными». Но Эллери быстро ответил:

— О, мы уже пришли в себя — верно, папа?

Инспектор, привыкший понимать намеки, энергично кивнул.

— Меня совсем не тянет ко сну. К тому же после всех волнений, — смеясь, добавил Эллери, — будет приятно вновь очутиться в человеческом обществе.

— Да, разумеется, — промолвил доктор Ксавье с едва заметной ноткой разочарования. — Сюда, джентльмены.

Он проводил их через коридор к двери, находящейся почти напротив гостиной.

— Думаю, — неуверенно сказал доктор, взявшись за ручку, — мне следует объяснить...

— Вовсе нет, — успокоил его инспектор.

— Понимаете, я не сомневаюсь, что мое поведение показалось вам немного... странным. — Он снова замялся. — Но мы живем настолько уединенно, что дамы были слегка... э-э... встревожены, когда вы постучали в дверь. Мы решили, что лучше послать Боунса...

— Прошу вас не беспокоиться на этот счет, — любезно заверил Эллери.

Доктор Ксавье опустил голову и повернулся к двери, словно сознавая, насколько неубедительно должны звучать его объяснения в ушах умных людей. Эллери начинал сочувствовать хозяину дома. Он навсегда изгнал из головы мысли о высоколобом создателе монстров, недавно пробужденные его живым воображением. Этот высокий крепыш робок, как девушка. Что бы ни тревожило его, это связано с другими, а не с ним самим и является чем-то вполне реальным, а не каким-то фантастическим ужасом.


* * *

Помещение, куда они вошли, было комбинацией музыкальной и игральной комнат. В одном углу стоял концертный рояль, вокруг которого были искусно размещены кресла и светильники. Однако большую часть комнаты занимали различных размеров столы: для бриджа, шахмат, шашек, триктрака, пинг-понга и даже бильярда. В помещении были еще три двери: одна в стене слева, вторая, в стене, смежной с коридором, вела в прихожую — из-за нее до Квинов ранее доносился шепот, а третья, в противоположной стене, как понял Эллери, бросив на нее взгляд, выходила в библиотеку. Переднюю стену занимали французские окна на террасу.

Отметив упомянутые подробности, а также разбросанные на двух столах карты, Эллери перенес внимание на находившихся в комнате людей. Ему сразу же стало ясно, что все они, как и доктор Ксавье, чем-то обеспокоены. Двое мужчин поднялись, не глядя на Квинов. Один из них, высокий, широкоплечий блондин с проницательным взглядом — несомненно, брат доктора Ксавье, — скрывал свою нервозность, гася только что начатую сигарету в пепельнице на столе для бриджа. Другой — молодой человек с тонкими чертами лица, сочетавшимися с твердым взглядом голубых глаз и упрямым подбородком, каштановыми волосами и пятнами от химикалий на пальцах — по неизвестной причине покраснел. С приближением Квинов он краснел все больше, переминаясь с ноги на ногу, его глаза бегали из стороны в сторону.

«Ассистент, — подумал Эллери. — На вид приятный молодой человек. Какой бы секрет ни хранила эта компания, он его разделяет, но ему это явно не по душе».

Женщины, с присущей им способностью быть на высоте положения, едва обнаруживали свою тревогу. Одна из них была молода, а другая — дама без возраста. Эллери сразу почувствовал, что молодая женщина вполне может о себе позаботиться — ей было лет двадцать пять, приятному лицу придавали очарование внимательные карие глаза, а во внешнем спокойствии ощущалась способность к решительным действиям в случае необходимости. Она сидела, положив руки на колени и слегка улыбаясь, но ее выдавал взгляд, в котором читались напряжение и беспокойство.

Вторая женщина являлась на данной сцене доминирующей фигурой. Высокая, даже когда она сидела, полногрудая, с гордыми черными глазами и черными как смоль волосами, едва тронутыми сединой, с лицом оливкового цвета, почти не знавшим косметики... Дама подобного облика доминировала бы в любом обществе. Ей могло быть как тридцать пять, так и пятьдесят лет, и в ней ощущалось нечто французское, хотя Эллери затруднялся определить, что именно. Он инстинктивно ощущал, что это женщина страстного темперамента, опасная и в ненависти, и в любви. Таким особам свойственны резкие жесты, отражающие быструю смену эмоций. Тем не менее она сидела неподвижно, как загипнотизированная; взгляд черных влажных глаз был устремлен в пространство между Эллери и инспектором... Подавив неуютные мысли, Эллери опустил глаза и улыбнулся. В атмосфере ощущалась неловкость.

— Дорогая, — обратился доктор Ксавье к необыкновенной женщине, — это джентльмены, которых мы приняли за грабителей. — Он весело рассмеялся. — Мистер Квин и его сын. — Даже теперь она лишь метнула на гостей взгляд своих удивительных глаз и вежливо улыбнулась. — А это мисс Форрест — гостья, о которой я говорил.

— Очень рада, — с улыбкой отозвалась молодая женщина. (Действительно ли в глубоко посаженных глазах доктора мелькнуло предупреждение?) — Вы должны простить нам дурные манеры. В такую... ужасную ночь ваше появление было неожиданным. — Она поежилась — это движение было непритворным.

— Не могу порицать вас, мисс Форрест, — дружелюбно сказал инспектор. — Мы просто не сознавали, что могут подумать нормальные люди, когда в таком месте кто-то колотит к ним в дверь на ночь глядя. Во всем виноват вот этот импульсивный негодяй — мой сын.

— Вот меня и представили, — оживился Эллери.

Все засмеялись, и снова наступило молчание.

— Мой брат, Марк Ксавье, — заговорил хирург, указывая на блондина с проницательным взглядом. — И мой коллега, доктор Холмс. — Молодой человек вымученно улыбнулся. — Теперь, когда вы познакомились, может быть, вы присядете?

Гости повиновались.

— Мистер Квин и его сын, — продолжал доктор Ксавье, — прибыли сюда не столько по собственной воле, сколько в силу обстоятельств.