– Должно быть, так. То есть я не удивлюсь, если они и в самом деле там.

Леди Кут повернулась на месте и резкими шагами вернулась в дом. Тредвелл как раз внимательным взглядом исследовал кофейник.

– O боже, – проговорила она. – Неужели мистер… мистер…

– Уэйд, миледи?

– Да, мистер Уэйд. Он действительно еще не спустился?

– Не спустился, миледи.

– Но уже очень поздно.

– Да, миледи.

– О боже… Но когда-нибудь он все-таки спустится, а, Тредвелл?

– Вне сомнения, миледи. Вчера утром мистер Уэйд спустился вниз даже в половине двенадцатого, миледи.

Леди Кут глянула на часы. На них было уже без двадцати двенадцать. Волна чисто человеческого сочувствия накатила на нее.

– Да, ну и денек выпал на вашу долю, Тредвелл… Придется убирать со стола, а потом подавать ланч к часу дня.

– Я привык к повадкам молодых джентльменов, миледи.

Укоризна была выражена с достоинством, но тем не менее выражена. Так мог бы князь Церкви корить турка или другого неверного, без злого умысла допустившего промах в отношении святой веры. И леди Кут покраснела второй раз за утро. Однако тут же пришло и желанное избавление. Дверь отворилась, и в образовавшуюся щель просунул голову серьезный молодой человек в очках.

– Ах вот вы где, леди Кут… Сэр Освальд спрашивал вас.

– Ах, так… иду. Иду к нему без промедления, мистер Бейтмен. – С этими словами леди Кут поспешила из комнаты.

Руперт Бейтмен, личный секретарь сэра Освальда, покинул ее другим путем – через французское окно, за которым по-прежнему нежился на солнышке Джимми Тесайгер.

– С утречком, Понго, – проговорил тот. – Ты хочешь сказать, что мне нужно идти и составить приятную компанию этим несносным девицам… Сам-то пойдешь?

Бейтмен отрицательно качнул головой и торопливым шагом пересек террасу, направляясь к двери в библиотеку.

Джимми проводил его удалявшуюся спину ухмылкой. Они с Бейтменом учились в одной школе, где Руперт, серьезный очкастый мальчик, заслужил прозвище Понго, неведомо по какой причине.

Понго, рассудил Джимми, и по сю пору остался в точности таким же ослом, каким был в те времена. Слова «Жизнь живая! Жизнь серьёзна!»[1] могли быть написаны специально для него.

Зевнув, Тесайгер не спеша прошествовал к озеру. Девицы уже были там, все три – совершенно обыкновенные; две с темными, стриженными «под фокстрот» головками, и третья со светлой, также стриженной «под фокстрот». Та из них, которая хихикала больше других (по его мнению), звалась Хелен; вторая откликалась на имя Нэнси; третью же, по неведомой причине, звали Чулочки. Общество девушек разделяли два его друга, Билл Эверсли и Ронни Деврё, исполнявшие чисто украшательские функции в Министерстве иностранных дел.

– Привет, – проговорила Нэнси (а может быть, и Хелен). – Это Джимми. А где этот, как его там?

– Не хочешь ли ты этим сказать, – заявил Билл Эверсли, – что Джерри Уэйд по сю пору не встал? С этим надо что-то делать.

– Если он будет и дальше настолько неаккуратным, – проговорил Ронни Деврё, – то однажды останется вообще без завтрака – и когда скатится вниз, окажется, что уже настало время ланча или чая.

– Это просто стыдно, – продолжила тему девица, прозывающаяся Чулочки. – Потому что досаждает леди Кут. Она с каждым днем становится все более похожей на курицу, которая хочет снестись, но не может. А это очень плохо.

– Давайте вытащим его из постели, – предложил Билл. – Пошли, Джимми.

– О нет! Тут нужны более тонкие меры, – возразила девица по прозвищу Чулочки. Два этих слова, «тонкие меры», очень нравились ей, и она часто пользовалась ими.

– Я этих тонкостей не понимаю, – проговорил Джимми. – И потому ничего другого не могу предложить.

– Давайте все вместе решим, что нужно сделать, и исполним свои намерения завтра утром, – без особого интереса проговорил Ронни. – Например, поднимем его в семь утра. Весь дом потрясен. Тредвелл теряет свои фальшивые бакенбарды и роняет чайник. С леди Кут происходит истерика, и она падает без сознания в объятья Билла – нашего тяжеловоза. Сэр Освальд говорит «ха!», и котировки стали взлетают на пять восьмых пункта. Понго проявляет свои эмоции тем, что роняет свои очки и наступает на них.

– Вы не знаете Джерри, – проговорил Джимми. – Смею сказать, что правильным образом примененная доза холодной воды способна разбудить его, но не более. Однако после он только перевернется на другой бок и снова уснет.

– Ну в таком случае следует предусмотреть меры более тонкие, чем холодная вода, – предположила Чулочки.

– Ну и какие же? – прямолинейно брякнул Ронни. Однако готового ответа не было ни у кого.

– Все-таки надо что-то придумать, – сказал Билл. – У кого там есть мозги?

– У Понго, – заявил Джимми. – А вот и он – как всегда, мчится невесть куда. Мозги у нас всегда были по части Понго. Это его несчастье с самых юных лет. Давайте подключим к решению нашей задачи этого джентльмена.

Мистер Бейтмен терпеливо выслушал несколько хаотическим образом изложенную проблему, обнаруживая в своей позе желание бежать дальше. Свое решение молодой человек предложил без малейшей задержки.

– Я предложил бы будильник, – отрывистым тоном проговорил он. – Я всегда пользуюсь будильником, чтобы не проспать. Дело в том, что бесшумно поданный утренний чай иногда не в силах меня разбудить.

И он заторопился прочь.

– Будильник. – Ронни покачал головой. – Всего лишь один будильник. Но ведь чтобы разбудить Джерри Уэйда, их потребуется целая дюжина.

– А почему, собственно, нет? – искренне возрадовался Билл. – Я все понял. Поехали в торговый центр, купим все по будильнику.

После веселой дискуссии Билл и Ронни отправились за машинами. Тем временем Джимми послали в столовую, узнать положение дел. Он вернулся без промедления.

– Спустился, голубчик. Компенсирует потерянное время и уминает тосты с мармеладом. Но как сделать, чтобы он не увязался вместе с нами?

Решено было, что следует обратиться к леди Кут и посвятить ее в тайну заговора.

Джимми, Нэнси и Хелен исполнили эту обязанность. Леди Кут пришла в волнение, но продемонстрировала понимание.

– Розыгрыш? Но вы будете осторожны, так ведь, мои дорогие? То есть ничего не разобьете, и не поцарапаете мебель, и не будете заливать мистера Уэйда большим количеством воды? Дело в том, что на следующей неделе оканчивается срок аренды, и мы должны будем передать дом его хозяевам. Не хотелось бы, чтобы у лорда Кейтерхэма возникли мысли…

Вернувшийся из гаража Билл попытался ободрить ее.

– Все будет в порядке, леди Кут. Бандл Брент – дочь лорда Кейтерхэма – моя близкая приятельница. И ей не будет за что зацепиться – абсолютно не за что! Можете мне поверить. В любом случае мы не нанесем дому никакого ущерба. Дело предстоит тихое…

– У нас тонкие методы, – добавила девица по прозвищу Чулочки.

* * *

Леди Кут печально прогуливалась по террасе, когда Джеральд Уэйд наконец появился из утренней столовой. Если Джимми Тесайгер, будучи светловолосым, во всем прочем напоминал херувима, то о Джеральде Уэйде можно сказать только то, что он был еще более светловолос и ангелоподобен и что рядом с ничего не выражавшим его лицом ангельский лик Джимми казался куда более интеллигентным.

– Доброе утро, леди Кут, – поздоровался Джеральд Уэйд. – А куда девались все остальные?

– Отправились в торговый центр, – ответила леди Кут.

– Зачем бы это?

– Ради какой-то шутки, – проговорила хозяйка глубоким и меланхоличным тоном.

– В этакую рань уже шутить… – усомнился мистер Уэйд.

– Ну я не сказала бы, что сейчас раннее утро, – с намеком в голосе произнесла леди Кут.

– Боюсь, что сегодня я спустился вниз действительно поздно, – с подкупающей откровенностью проговорил Джеральд. – Удивительное дело, но где бы я ни останавливался в гостях, всегда последним спускаюсь утром к завтраку.

– Чрезвычайно удивительное, – проговорила леди Кут.

– Не знаю, почему у меня всегда так получается, – задумчивым тоном произнес мистер Уэйд. – Просто понять ничего не могу.

– А почему бы просто не встать вовремя? – предложила женщина.

– Вот как! – воскликнул Джеральд. Простота предложенного решения несколько ошарашила его.

Леди Кут продолжила откровенным тоном:

– Сэр Освальд при мне столько раз говорил, что ничто не способно больше помочь молодому человеку в его продвижении в свете, чем пунктуальность и аккуратность.

– Да, понимаю, – согласился мистер Уэйд. – И мне тоже придется быть пунктуальным, когда я вернусь в город. То есть в помещении старого доброго Форин-офис мне нужно оказаться ровно к одиннадцати часам. Только не думайте, что я всегда такой недисциплинированный, леди Кут. Кстати, а что это у вас за жутко приятные цветочки в нижнем бордюре? Не помню, как их называют, но у нас дома тоже растут такие – сиреневые… как их там. Моя сестра очень увлечена нашим садом.

Леди Кут немедленно воспряла духом, памятуя свежие обиды.

– А какие у вас садовники?

– O, только один. Старый дурак, на мой взгляд. Почти ничего не знает, однако исполняет все, что ему говорят. A это уже хорошо, правда?

Леди Кут согласилась с этим тезисом с пылом, сделавшим бы честь и профессиональной актрисе, – и они приступили к обсуждению творимых садовниками злодейств.

* * *

Тем временем карательная экспедиция шла своим ходом. Основной эмпориум торгового центра подвергся массовому вторжению, и последовавший запрос будильников существенно озадачил владельца торговой точки своим количеством.