Агата Кристи - Тайна семи циферблатов

– A если мистеру Мосгоровскому вдруг понадобится этот ключ?

– Скажете ему, что потеряли, – резким тоном сказала Бандл. – Впрочем, буфет этот никому не понадобится; он стоит здесь в качестве пары – для того, чтобы отвлекать внимание от другого. Ступайте, Альфред, люди могут вот-вот явиться. Заприте меня и заберите с собой ключ, а потом выпустите, когда все уйдут.

– Вам станет плохо, миледи. Вы упадете в обморок…

– Я никогда не падаю в обморок, – сказала Бандл. – Но вы тем не менее можете смешать мне коктейль; он, безусловно, понадобится. А сейчас снова заприте дверь комнаты – не забудьте об этом – и отнесите ключи от дверей на их места. И еще, Альфред, – не будьте кроликом. И запомните: если что-то пойдет не так, я с вами разберусь.

– Так-то вот, – сказала мисс Брент себе самой, когда, доставив ей коктейль, Альфред ушел.

Ее не беспокоила перспектива возможного предательства со стороны Альфреда. Она знала, что чувство самосохранения в нем слишком сильно для этого. Кроме того, сама его выучка помогала ему скрывать собственные чувства под маской вышколенного слуги.

Смущало ее другое. Возможность того, что она неправильно истолковала назначенную с утра уборку комнаты. И в таком случае… Бандл вздохнула в тесных недрах буфета. Перспектива без всякого толка провести в нем несколько долгих часов совершенно не привлекала ее.

Было бы прекрасно, если б страдания последующих четырех часов ей удалось пережить как можно быстрее.

Бандл обнаружила, что занимает чрезвычайно неудобную позу. Согласно ее прикидке, собрание, если таковому действительно надлежало состояться, должно было произойти в то время, когда клуб будет заполнен посетителями, – примерно между полуночью и двумя часами ночи.

Она уже было решила, что долгожданный звук донесется до ее слуха не раньше чем в шесть утра, когда ключ повернулся в замке.

Еще через мгновение зажегся электрический свет. Шум голосов, минуту-другую доносившийся до нее подобием рокота дальней морской волны, стих так же внезапно, как и начался, и Бандл услышала шум задвигаемого засова. Очевидно, кто-то только что вошел из соседнего игрового зала, и она воздала должное той полноте, с которой дверь отрезала все посторонние звуки.

Еще через мгновение вошедший показался на линии ее зрения – вынужденно несколько неполной, однако вполне достаточной. Это был высокий и широкоплечий, могучий с вида мужчина, к тому же наделенный длинной черной бородой, Бандл вспомнила, что видела его сидящим за одним из игорных столов предшествующей ночью.

Таков, значит, был таинственный русский джентльмен Альфреда, хозяин клуба, зловещий мистер Мосгоровский… Сердце Бандл от волнения забилось сильнее. В эту минуту она так мало напоминала собственного отца, что даже восхитилась крайним неудобством своего положения.

Русский несколько минут молча постоял возле стола, поглаживая бороду, затем достал из кармана часы и посмотрел на время. Словно бы удовлетворившись увиденным, он кивнул, снова запустил руку в карман и, достав из него нечто невидимое глазам Бандл, исчез из ее поля зрения.

Когда он опять появился в нем, Бандл едва не задохнулась от удивления.

Теперь лицо его прикрывала маска – не являвшаяся маской в обычном понимании этого слова. Она не прилегала к лицу, а висела перед ним подобно занавеске, в которой были проделаны две щели для глаз. Маска была круглой и изображала некое подобие циферблата часов, на котором стрелки указывали на шесть.

– Семь Циферблатов! – сказала Бандл самой себе.

И в это самое мгновение послышался новый звук – кто-то семь раз подряд негромко постучал в дверь.

Мосгоровский подошел к тому месту, где, как знала Бандл, находилась дверца второго буфета. Раздался звонкий щелчок, зазвучали слова приветствия на иностранном языке.

Тут она увидела новоприбывших.

Лица их также прикрывали маски с изображением часов, однако стрелки занимали на них другое положение – показывали соответственно на четыре и пять часов. Оба вошедших носили вечерние костюмы – однако была заметна и разница. Один из них, элегантный и стройный молодой человек, надел фрачный костюм изысканного покроя; двигался он с изяществом, несвойственным природным англичанам. Второго следовало скорее назвать жилистым и тощим. Одежда сидела на нем достаточно хорошо, но не более того, и Бандл поняла, кто он по национальности, еще до того, как услышала голос.

– Насколько я понимаю, мы первыми явились на наше маленькое собрание, – протянул приятный голос с американским говорком, за которым угадывались ирландские интонации.

Элегантный молодой человек проговорил на хорошем, но несколько ходульном английском:

– Сегодня мне было непросто уйти. Обстоятельства не всегда складываются благоприятно. Я не являюсь, подобно «четырем часам», своим собственным господином.

Бандл попыталась определить его национальность. Пока он не заговорил, она была готова посчитать его за француза, однако акцент был совсем не французским. Девушка решила, что он может оказаться австрийцем, венгром или даже русским.

Американец перешел на другую сторону стола, и Бандл услышала шум выдвигаемого кресла.

– «Час» добился большого успеха, – проговорил он. – Поздравляю вас, риск себя оправдал.

«Пять часов» пожал плечами.

– Только если рискуешь…

Предложение так и осталось незаконченным. Снова прозвучали семь ударов, и Мосгоровский шагнул к тайной двери.

Какое-то время Бандл не могла видеть, что происходит, поскольку вся компания находилась вне ее поля зрения, однако, наконец, она услышала громкий голос русского:

– А не начать ли нам?

Обойдя стол, Мосгоровский занял место возле находившегося во главе стола, обратившись лицом прямо к буфету, в котором пряталась Бандл. Элегантный «пять часов» опустился в кресло возле него. Третье кресло с этой стороны не было видно Бандл. Однако американец, «четыре часа», на пару мгновений пересек ее линию зрения, прежде чем сесть.

На ближней стороне стола ей также были видны только два кресла, и на ее глазах чья-то рука повернула второе – точнее, среднее. Затем быстрым движением один из новоприбывших проскользнул мимо ее буфета и занял место напротив Мосгоровского.

Сидевшие в них были обращены к Бандл спинами – и как раз на одну из этих спин Бандл взирала с особенным интересом, ибо принадлежала она необыкновенно прекрасной женщине, красоту которой подчеркивало особо низкое декольте.

Она-то и заговорила первой. Музыкальный, с иностранной интонацией голос ее был полон соблазна. Посмотрев на пустое кресло во главе стола, она спросила:

– Итак, мы сегодня снова не увидим «семь часов»? Скажите мне, друзья, удастся ли нам когда-нибудь увидеть его?

– Это ужасно… ужасно, – проговорил американец. – Я начинаю подозревать, что такого человека вовсе не существует!

– Я не советовал бы вам думать подобным образом, мой друг, – любезным тоном проговорил русский.

Воцарилось молчание… несколько неуютное, по мнению Бандл.

Она все еще не могла отвести глаз от прекрасной спины, находившейся прямо перед ней. Небольшая черная родинка под правой лопаткой подчеркивала белизну кожи. И Бандл подумала, что так часто встречавшаяся ей в книгах пара слов «прекрасная авантюристка» наконец обрела для нее плоть и кровь. Она совершено не сомневалась в том, что эта женщина наделена и прекрасным славянским лицом – темными волосами и страстными глазами.

Ход размышлений ее прервал голос русского, по всей видимости исполнявшего здесь обязанности церемониймейстера:

– Не пора ли приступить к делу? Сперва обратимся к нашему отсутствующему собрату, «двум часам»!

Забавным движением руки он повернул спинкой к столу кресло, находившееся возле женщины, и жест его повторили все присутствующие.

– Мне бы хотелось, чтобы «два часа» был сегодня с нами, – продолжил он. – Сделать предстоит многое. К тому же возникли неожиданные трудности.

– Вы получили его отчет? – Это сказал американец.

– Пока… у меня нет никаких сообщений от него. – И после паузы последовало: – Я не могу этого понять.

– Вы полагаете, что отчет могли… перехватить?

– Есть такая возможность.

– Иными словами, – негромко поговорил «пять часов», – возникла опасность.

Слово это он проговорил деликатно – но явно смакуя.

Русский энергично кивнул.

– Да… опасность существует. Слишком много становится известно о нас… об этом клубе. Я знаю нескольких человек, которые что-то подозревают. – И холодным тоном добавил: – Им надо заткнуть рот.

Бандл ощутила, как холодок пробежал по ее спине. Неужели и ей «заткнут рот», если поймают в этом месте? Однако одно прозвучавшее слово разом вернуло ее внимание к происходящему.

– Итак, относительно происшествия в Чимниз пока ничего не выяснилось?

Мосгоровский покачал головой.

– Ничего.

«Пять часов» вдруг подался вперед.

– Я согласен с Анной… где наш президент, где «семь часов»? Тот, кто создал наше общество. Почему мы никогда не видим его?

– У Седьмого, – заметил русский, – свой стиль работы.

– Вы всегда говорите нам так.

– И не скажу ничего больше, – проговорил Мосгоровский. – Кроме того, что мне жаль человека, мужчина то или женщина, который посмеет стать на его пути.

Воцарилось молчание.

– Что ж, вернемся к делу, – невозмутимым тоном продолжил Мосгоровский. – Третий, у вас есть план аббатства Вайверн?