— На этот раз, представь, — сказала Юла, — я еду туда совершенно добровольно.

Лорд Катерхем смотрел на нее в изумлении. У него просто в голове не укладывалось, что кому-то может искренне захотеться предстать перед очами его грозной невестки. Марсия — маркиза Катерхем, вдова его покойного брата Генри — была весьма выдающейся личностью. Лорд Катерхем признавал, что она была прекрасной женой, и к тому же, если бы не она, Генри, по всей вероятности, не стал бы министром иностранных дел. С другой стороны, лорд Катерхем не мог не считать безвременную кончину Генри своего рода счастливым избавлением от ига супруги.

С его точки зрения, Юла опрометчиво собиралась сунуть голову в пасть льву.

— Надеюсь, я извлеку из этого пользу, — заявила Юла. — Все в порядке, отец, не беспокойся обо мне.

Лорд Катерхем вздохнул и поудобнее устроился в кресле. И снова погрузился в «Филд». Но не прошло и двух минут, как Юла опять заглянула в комнату.

— Извини, — сказала она, — но я хотела спросить у тебя еще об одном. Что такое сэр Освальд Кут?

— Я уже сказал тебе — паровой каток.

— Меня интересует не твое впечатление о нем. Откуда у него деньги? Брючные пуговицы, металлические кровати или что?

— А, ну понятно. Сталь. Сталь и железо. У него самые крупные в Англии сталелитейные заводы, так они, кажется, называются. Конечно, сейчас он уже сам ими не руководит. Для этого есть компания или несколько компаний. Он и меня сделал директором чего-то там. Работа прекрасная, как раз по мне — ничего делать не надо, только раза два в год ездить на одну из этих улиц, где много гостиниц, — не то Каннун-стрит, не то Ливерпуль-стрит, чтобы посидеть вместе со всеми за круглым столом, покрытым прекрасной, новехонькой промокательной бумагой. Кут или еще какой-нибудь умный малый произносит речь, сплошь состоящую из цифр, но, к счастью, ее можно не слушать. И после этого, скажу я тебе, часто подают превосходный ланч.

Юлу нисколько не интересовали ланчи лорда Катерхема, и она исчезла до того, как он закончил рассказ. По дороге в Лондон она старалась привести все услышанное к одному знаменателю.

Насколько она могла понять, сталь и благоденствие младенцев не имеют никакого отношения друг к другу. Значит, либо то, либо другое — липа. Скорее всего, второе. Поэтому миссис Макатту и венгерскую графиню можно сбросить со счетов. Они будут служить ширмой. Нет, похоже, гвоздем всего этого дела является непривлекательный герр Эберхард. Не похож он на тех, кого обычно приглашает Джордж Ломакс. Билл весьма уклончиво сказал, что герр Эберхард что-то там изобретает. А на приеме будут еще министр авиации и сэр Освальд Кут, то есть сталь. Так что все, кажется, увязывается. Рассуждать дальше смысла не было, и Юла, оставив эту тему, сосредоточилась на предстоящей беседе с леди Катерхем.

Та жила в одном из самых фешенебельных кварталов Лондона, в большом мрачном особняке. В нем пахло сургучом, птичьим кормом и начавшими увядать цветами. Леди Катерхем была женщина крупная — крупная во всех отношениях. Не столько даже большая, сколько величественная. Она носила пенсне в золотой оправе. У нее был внушительный орлиный нос, а на верхней губе угадывался легкий намек на усики.

Леди Катерхем немного удивилась, увидев племянницу, но царственно подставила ей прохладную щеку, которую Юла покорно поцеловала.

— Вот уж не ожидала тебя, Эйлин. Приятный сюрприз, — сухо заметила леди Катерхем.

— Мы ведь только что вернулись, тетя Марсия.

— Я знаю. Как твой отец? Как всегда?

В тоне ее сквозило пренебрежение. Леди Катерхем была невысокого мнения об Элистере Эдварде Бренте, девятом маркизе Катерхеме. Она назвала бы его «недотепой», знай она это слово.

— Отец чувствует себя вполне хорошо. Он в Чимнизе.

— Естественно. Знаешь, Эйлин, я никогда не одобряла сдачу Чимниза внаем. Ведь Чимниз своего рода исторический памятник. Его нельзя опошлять.

— Представляю, как великолепно было в Чимнизе, когда там жил дядюшка Генри, — сказала Юла с тихим вздохом.

— Генри сознавал свою ответственность, — заметила вдова сэра Генри.

— Только подумать, какие там бывали люди, — воодушевленно продолжала Юла. — Все выдающиеся государственные деятели Европы.

Леди Катерхем вздохнула.

— Могу с уверенностью сказать, что там не раз вершилась история, — сказала она. — Если бы твой отец…

Она печально покачала головой.

— Политика утомляет отца, — ответила Юла, — а между тем, должна признаться, это самый увлекательный предмет для изучения. Особенно, когда знаешь о политических событиях изнутри. — Она выпалила это заявление, даже глазом не моргнув, хоть оно и находилось в вопиющем противоречии с ее взглядами.

Тетка посмотрела на нее с удивлением.

— Рада слышать от тебя такие слова, — сказала она. — А мне всегда казалось, Эйлин, что тебя не интересует ничего, кроме этой нынешней погони за удовольствиями.

— Так и было, — ответила Юла.

— Конечно, ты еще очень молода, — задумчиво продолжала леди Катерхем, — но при твоих возможностях, да если бы еще ты вышла замуж, как надо, ты могла бы возглавить один из ведущих политических салонов наших дней.

Юла слегка встревожилась. Она вдруг испугалась, что ее тетка тут же предложит ей подходящего мужа.

— Но я чувствую себя такой дурой, — призналась Юла. — То есть, я хочу сказать, я так мало знаю.

— Ну, это нетрудно исправить, — решительно сказала леди Катерхем, — у меня множество книг, я могу снабдить тебя.

— Спасибо, тетя Марсия, — поблагодарила ее Юла и поспешно перешла ко второму этапу наступления. — Интересно, тетя Марсия, вы знакомы с миссис Макаттой?

— Ну конечно, я ее знаю. Очень достойная женщина, блестящий ум. Хотя, должна сказать, что, как правило, не одобряю женщин, которые баллотируются в парламент. Они могли бы проводить в жизнь свою линию как-нибудь более женственно. — Она замолчала, несомненно вспоминая, как она сама женственно заставляла упирающегося мужа выйти на политическую арену и каким необыкновенным успехом увенчались его и ее усилия. — Но что делать, времена меняются. А дело, которым занимается миссис Макатта, имеет огромное значение для страны и чрезвычайно важно для всех женщин. Я полагаю, можно сказать, что это истинно женское дело. Конечно, тебе надо познакомиться с миссис Макаттой.

Юла уныло вздохнула:

— Она будет на приеме у Джорджа Ломакса на следующей неделе. Он пригласил отца, хотя тот, разумеется, не пойдет, но Джорджу даже в голову не пришло пригласить меня. Наверное, он считает меня настоящей идиоткой.

Леди Катерхем подумала, что ее племянница действительно на диво изменилась в лучшую сторону. Уж не пережила ли она несчастную любовь? Леди Катерхем придерживалась мнения, что несчастная любовь часто бывает в высшей степени полезна для молодых девиц. Она заставляет их серьезнее относиться к жизни.

— Наверное, Джордж Ломакс понятия не имеет, что ты, как бы это сказать… уже выросла. Эйлин, дорогая, я должна с ним переговорить.

— Он меня не терпит, — пожаловалась Юла. — Уверена, он меня не пригласит.

— Глупости, — отозвалась леди Катерхем. — Я займусь этим. Я знала Джорджа Ломакса, когда он был вот такого роста, — и она опустила руку чуть ли не к самому полу — Джордж, видимо, был чрезвычайно миниатюрным ребенком. — Он будет только рад сделать мне приятное. И конечно, он сам понимает, как это важно, что современные молодые девушки нашего круга интересуются благополучием своей страны.

Юла чуть не выпалила: «Браво! Браво!», но удержалась.

— А теперь я поищу для тебя кое-какую литературу, — сказала леди Катерхем, вставая. И звонким голосом позвала: — Мисс Коннор!

В комнату вбежала хорошенькая секретарша. Леди Катерхем дала ей ряд указаний, и в конце концов Юла отправилась обратно на Брук-стрит с целой охапкой книг, невообразимо скучных на вид.

Следующим пунктом в программе Юлы было позвонить Джимми Тесиджи, и он сразу объявил ей с торжеством:

— Я все устроил, хотя с Биллом пришлось повозиться. Он вбил в свою дурацкую башку, что я окажусь ягненком среди волков. Но потом я все-таки привел его в чувство. Получил целую кипу разной чепухи и теперь все это изучаю. Знаешь, всякие там «Синие книги», «Белые книги». Тоска смертная. Но надо как следует подковаться. Ты когда-нибудь слышала о разногласиях в Санта Фе по поводу границ?

— Никогда, — ответила Юла.

— Ну вот, а я это специально штудирую. Этот спор тянулся годами и был жутко запутанный. Он-то и будет моей темой. В наши дни нужна специализация.

— А у меня тоже куча таких книг, — сказала Юла. — Мне дала их тетя Марсия.

— Какая тетя?

— Тетя Марсия. Невестка отца. Она дока в политике. Дело в том, что она собирается получить для меня приглашение на прием к Джорджу.

— Ну да? Вот здорово! — Потом наступила пауза, и Джимми сказал: — Знаешь, по-моему, давай не говорить об этом Лорейн, так будет лучше, а?

— Наверное.

— Понимаешь, ей может не понравиться, что она осталась в стороне. А ведь надо, чтобы она именно оставалась в стороне.

— Конечно.

— Я хочу сказать, что такую девушку нельзя подвергать опасности.

Юла отметила, что мистеру Тесиджи слегка не хватает такта. Возможность того, что опасности подвергнется Юла, по-видимому, его не беспокоила.

— Ты слушаешь?

— Конечно, просто я задумалась.

— Понятно. А завтра ты пойдешь на дознание?

— Да, а ты?

— Пойду. Кстати, в вечерних газетах уже напечатали. Но засунули подальше, в самый угол. Странно, я-то думал, они поднимут шум вокруг этого дела.

— Да, я тоже.

— Ну ладно, — сказал Джимми, — мне надо браться за дело. Я как раз остановился на том, что Боливия направила нам ноту.