Агата Кристи - Тайна семи будильников

— Так вот, я говорю. Я повел туда Бейб. А она обожает омаров. И у меня под мышкой был омар…

Рассказ длился долго. Когда омар был разодран на куски в драке между Биллом и каким-то гнусным чужаком, Юла снова одарила Билла своим вниманием.

— Понятно, — сказала она. — Значит, ты ввязался там в драку.

— Да ведь это же был мой омар! Я его купил, заплатил за него. У меня было полное право.

— Да, да, конечно, — поспешила согласиться Юла. — Но это, надо думать, дело прошлое. К тому же я не люблю омаров. Так что пошли, Билл.

— Можем попасть в полицейскую облаву. Там наверху есть комната, где играют в баккара[3].

— Значит, отцу придется приехать в город и выкупить меня. Идем, Билл.

Билл явно хотел увильнуть, но Юла была непреклонна, и вскоре они уже мчались в такси к «Семи Циферблатам». Клуб оказался именно таким, как Юла его себе представляла. Высокий дом на узкой улочке Ханстентон-стрит, 14; Юла постаралась запомнить номер.

Дверь открыл человек со странно знакомым лицом. Юле показалось, что, увидев ее, он слегка вздрогнул, а с Биллом уважительно поздоровался, как со знакомым. Это был высокий блондин с вяловатым лицом и слегка косящими глазами. Юла никак не могла припомнить, где она его видела.

Билл уже снова обрел душевное равновесие и наслаждался своей ролью гида. Они потанцевали внизу, где было сильно накурено — так сильно, что комната словно тонула в сизом тумане. И над всем властвовал запах жареной рыбы.

Стены украшали грубые наброски углем весьма вольного содержания, причем среди них попадались по-настоящему талантливые. Публика была крайне разношерстная. Полные достоинства иностранцы, богатые еврейки, несколько вполне элегантных женщин и довольно много дам, принадлежащих к самой древней профессии.

Потом Билл повел Юлу наверх. Там они снова увидели того человека с вялым лицом, он стоял на страже, зорко следя, чтобы в комнату, где шла игра, входили только посвященные. И вдруг Юла его узнала.

— Ну конечно, — сказала она. — Какая я дура! Это же Альфред, он был у нас в Чимнизе вторым лакеем. Как дела, Альфред?

— Хорошо. Благодарю вас, ваша милость.

— Когда вы уехали из Чимниза, Альфред? Задолго до того, как мы вернулись?

— Да с месяц назад, миледи. Выпал шанс улучшить положение, жаль было его упускать.

— Наверное, вам здесь хорошо платят, — заметила Юла.

— Очень хорошо, миледи.

Юла вошла в игорный зал. Ей показалось, что настоящая жизнь клуба сосредоточена именно здесь. Ставки были высокие, она поняла это сразу, а сгрудившиеся вокруг двух столов являли собой типичных завсегдатаев таких мест — изможденные, с хищными глазами, снедаемые страстью к игре.

Юла и Билл пробыли в зале около получаса. Потом Билл забеспокоился:

— Пошли отсюда, Юла. Идем, потанцуем.

Юла не возражала. Ничего интересного здесь не было. Они снова спустились вниз. Потанцевали еще с полчаса, попробовали жареной рыбы с картошкой, после чего Юла объявила, что пора возвращаться домой.

— Но еще так рано, — запротестовал Билл.

— Какое же рано? Ничуть. И завтра у меня трудный день.

— А что ты собираешься делать?

— Там видно будет, — загадочно ответила Юла. — Одно могу сказать, Билл. Я времени зря терять не собираюсь.

— Как всегда, — ответил мистер Эверсли.

Конечно же, Юла унаследовала свой темперамент не от отца, главным стремлением которого было благодушно плыть по течению. Как весьма справедливо заметил Билл, Юла никогда не теряла времени зря.

На другой день после обеда с Биллом Юла проснулась, полная замыслов. Она наметила себе три четких плана, которые намеревалась осуществить сегодня же, и понимала, что столкнется с некоторыми затруднениями из-за недостатка времени и обширности пространства.

К счастью, она не страдала пороком, присущим Джерри Уэйду, Ронни Деверуксу и Джимми Тесиджи, — она всегда вставала рано. Тут даже сам сэр Освальд Кут не мог бы к ней придраться. В половине десятого Юла позавтракала и на своей «испано-сюизе» отправилась в Чимниз.

Отец, пожалуй, даже обрадовался ей.

— Никогда не знаю, когда ты вдруг объявишься, — сказал он. — Но теперь, значит, хоть не надо тебе звонить. Терпеть этого не могу. Вчера приходил полковник Мелроуз насчет дознания.

Полковник Мелроуз был главным констеблем графства и старым другом лорда Катерхема.

— Ты имеешь в виду дознание в связи с Ронни Деверуксом? Когда оно будет?

— Завтра. В двенадцать. Мелроуз тебя вызовет. Раз ты нашла тело, тебе придется дать показания. Но он предупредил, что волноваться тебе не следует.

— А чего ради мне волноваться?

— Ну, ты ведь знаешь, — извиняющимся голосом сказал лорд Катерхем, — Мелроуз немного старомоден.

— В двенадцать, — повторила Юла. — Прекрасно. Если буду жива, пойду.

— А у тебя есть основания сомневаться, будешь ли ты жива?

— Как знать? — ответила Юла. — При нынешней напряженности… об этом все газеты пишут.

— Ты напомнила мне о Джордже Ломаксе. Он приглашает меня к себе в Аббатство на будущей неделе. Я, естественно, отказался.

— И правильно, — одобрила Юла. — Нечего тебе вмешиваться во всякие темные дела.

— А что, там затеваются темные делишки? — сразу оживился лорд Катерхем.

— Ну знаешь, все эти письма с угрозами и тому подобное, — пояснила Юла.

— А вдруг Джорджа Ломакса прикончат! — мечтательно сказал лорд Катерхем. — Как тебе кажется, Юла, может быть, мне лучше поехать?

— Смири свои кровожадные инстинкты и спокойно оставайся дома, — посоветовала Юла. — А я пойду поговорю с миссис Хоуэлл.

Миссис Хоуэлл была экономка, та самая достойная и вечно поскрипывающая дама, которая вселяла такой ужас в сердце леди Кут. Юла же нисколько не боялась миссис Хоуэлл, а та, помня леди Эйлин длинноногой озорной девчонкой, когда ее отец еще не получил титула, до сих пор величала ее не иначе как «мисс Юла».

— А теперь, душечка Хоуэлл, — предложила Юла, — давайте-ка выпьем по чашечке крепкого какао и вы расскажете мне, что у нас нового.

Без особого труда Юла собрала нужные ей сведения, мысленно отмечая наиболее интересные.

«Две новые служанки в буфетной — деревенские девушки, — похоже, здесь ничего примечательного нет. Новая третья горничная в доме — племянница старшей горничной. Тут тоже все, по-видимому, в порядке. Кажется, дражайшая Хоуэлл сильно запутала леди Кут. Это она умеет».

— Вот уж не думала, что доживу до того, что увижу, как в Чимнизе хозяйничают чужие, мисс Юла.

— Что поделаешь! Надо идти в ногу со временем, — ответила Юла. — Благодарите Бога, если при вас Чимниз не начнут сдавать по частям: «Прекрасные квартиры! Окрестности изобилуют интереснейшими маршрутами для прогулок!»

Миссис Хоуэлл содрогнулась, и по ее реакционно-аристократической спине пробежали мурашки.

— Я так и не видела сэра Освальда Кута, — заметила Юла.

— Сэр Освальд, несомненно, очень умный джентльмен, — сдержанно ответила миссис Хоуэлл.

Юла отметила, что сэр Освальд не пользовался любовью домашней прислуги.

— Конечно, за всем следил мистер Бейтмен, — продолжала экономка, — очень толковый джентльмен. Умеет все сделать как положено.

Юла подвела разговор к смерти Джеральда Уэйда. Миссис Хоуэлл сама горела нетерпением поговорить на эту тему и рассыпалась в сочувственных восклицаниях о бедном молодом джентльмене, но ничего нового Юла не выведала. Расставшись с миссис Хоуэлл, она спустилась вниз и вызвала Тредвелла.

— Тредвелл, когда уволился Альфред?

— Да с месяц назад, миледи.

— А почему он уволился?

— Он сам захотел, миледи. По-моему, он перебрался в Лондон. У меня к нему никаких претензий не было, никаких. Думаю, вы будете довольны новым лакеем. Его зовут Джон. Похоже, он знает свое дело и очень старается угодить.

— Откуда он взялся?

— У него прекрасные рекомендации, миледи. Последнее время служил у лорда Маунт-Вернона.

— Понятно, — сказала Юла задумчиво.

Она помнила, что лорд Маунт-Вернон сейчас как раз охотится в Восточной Африке.

— Как его фамилия, Тредвелл?

— Бауэр, миледи.

Тредвелл помолчал минуты две и, убедившись, что у Юлы больше нет вопросов, тихо вышел.

Сегодня, когда она вернулась домой, дверь ей открыл как раз Джон, и она внимательно, но так, чтобы он этого не заметил, оглядела его. Судя по всему, он был прекрасный слуга — вышколенный, с невозмутимым лицом. Разве что выправка у него была более армейская, чем обычно у лакеев, да еще ей показался немного странным его затылок.

Но все эти мелочи, решила Юла, вряд ли имеют отношение к делу. Нахмурившись, она смотрела на лежащий перед ней лист бумаги. В руках у нее был карандаш, и она машинально снова и снова писала на листе фамилию «Бауэр».

И вдруг ее осенило, она замерла, глядя на написанное. И снова вызвала Тредвелла.

— Тредвелл, как пишется фамилия «Бауэр»?

— Б-а-у-э-р, миледи.

— Значит, это не английская фамилия? Английская писалась бы «Б-о-у-э-р».

— По-моему, он родом из Швейцарии, миледи.

— А, ну тогда все, спасибо, Тредвелл.

Родом из Швейцарии? Да нет же! Он немец! Эта военная выправка, этот плоский затылок! И в Чимнизе он появился за две недели до смерти Джеральда Уэйда.

Юла вскочила со стула. Здесь она узнала все, что могла, надо двигаться дальше! Она отправилась искать отца.

— Я снова еду, — объявила она ему. — Решила навестить тетю Марсию.

— Навестить Марсию! — В голосе лорда Катерхема звучало откровенное удивление. — Бедное дитя! Как это ты позволила себя уговорить?