Эллери Куин - Тайна исчезнувшей шляпы

— Это непростой вопрос, отец, — серьезно сказал Эллери. — Если она солгала, то мы упустили очень важные сведения. Если она солгала, то вполне вероятно, что она в состоянии описать, опознать, а возможно, даже назвать имя убийцы! Однако мы должны допустить, что ее нервозность и странное поведение объясняются тем, что она знала о присутствии в театре Пастора Джонни, за которым охотится полиция.

— Очень может быть, — проворчал инспектор. — Так что ты думаешь о Пасторе Джонни? Какое он имеет отношение к убийству? Или не имеет никакого? Мы должны помнить, что, согласно показаниям Моргана, Казанелли тесно общался с Филдом. Филд был его адвокатом и, возможно, использовал услуги Пастора для своих преступных операций, до которых уже два года докапывается Кронин. Если Пастор оказался в театре не случайно, то что его туда привело — Филд или Мадж? Вот что, сынок, — добавил инспектор, с силой дернув себя за ус, — надо Пастора Джонни продрать железной скребницей — это его толстой шкуре вреда не причинит. А эту наглую девчонку О'Коннел следует хорошенько припугнуть…

Он сунул в нос большую щепоть табаку и оглушительно чихнул.

Эллери засмеялся.

— И правду ли говорит наш друг Бенджамин Морган, что пришел в театр по приглашению таинственного доброжелателя? А эта загадочная миссис Руссо… Ох уж эти женщины! Как они умеют заморочить мужчине голову! Что она там говорила? Что пришла в квартиру Филда в 9.30? Конечно, ее алиби подтверждает привратник, но привратники легко поддаются на подкуп. И так ли уж мало она знает о занятиях Филда, особенно его тайных делишках? Солгала ли она, говоря, что Филд обещал быть дома в десять часов? Мы же знаем, что на 9.30 у него была назначена встреча в Римском театре. Каким же образом он собирался успеть домой к десяти часам? Даже на такси поездка занимает минут пятнадцать-двадцать. Остается всего десять минут на встречу с жертвой. На метро он тоже не доехал бы быстрее. Не то чтобы это было невозможно. Надо к тому же помнить, что эта женщина в тот вечер в театре не была.

— Намучаешься еще ты с этой дочерью Евы, отец, — заметил Эллери. — Дураку ясно, что она что-то скрывает. Ты заметил, как вызывающе она держится? Что это — бравада? Она что-то знает, отец. На твоем месте я бы за ней приглядывал: рано или поздно она себя выдаст.

— За ней приглядывает Хэгстром, — рассеянно ответил Квин. — А что ты думаешь о Майклсе? У него нет алиби на вечер понедельника. С другой стороны, это, возможно, совершенно не важно. Он не был в театре… Что-то в этом парне вызывает у меня подозрения. Что он надеялся найти в квартире Филда, когда пришел туда во вторник утром? Мы обыскали там все уголки. Может быть, мы все-таки что-нибудь упустили? Эта история про обещанный ему чек — очевидная ложь. Он, видите ли, не знал про смерть Филда! Да кто ему поверит? И он, конечно, понимал, как опасно появляться в квартире Филда. Он уже прочитал про убийство и мог предполагать, что туда уже нагрянула полиция. Значит, он отчаянно рисковал — во имя чего? Что ты на это скажешь?

— Может быть, это как-то связано с судимостью. Как же он удивился, когда я его спросил про тюрьму! — ухмыльнулся Эллери.

— Очень может быть, — ответил инспектор. — Кстати, Вели разузнал, за что Майклс попал в Эльвиру. Дело, оказывается, было гораздо серьезнее, чем можно подумать. Майклса подозревали в фальшивомонетничестве, и срок ему грозил солидный. Но Филд, который был его адвокатом, перевел дело на другие рельсы, и Майклс получил небольшой срок за мелкое воровство. А про фальшивомонетничество и думать забыли. Так что наш Майклс — прожженный жулик. Надо его хорошенько прижать.

— Насчет Майклса у меня есть свои соображения, — задумчиво сказал Эллери. — Но об этом потом.

Отец, казалось, его не слышал. Уставившись на пламя в очаге, он продолжал:

— Левин тоже корчит из себя дурака. Невероятно, чтобы человек, пользовавшийся доверием хозяина, так мало знал о его аферах. Возможно, он что-то скрывает. Если так, Кронин его на молекулы распылит.

— А этот Кронин мне нравится. Вот уж зациклен на одной идее… Кстати, тебе не приходило в голову, что Морган может быть знаком с Анджелой Руссо? Оба отрицают знакомство, но было бы чертовски интересно, если бы они знали друг друга.

— Сынок, — простонал Квин, — не ищи ты новых поворотов. С нас хватит того, что у нас есть… Черт бы их всех побрал!

Наступило дружелюбное молчание. Инспектор раскинулся в кресле перед камином. Эллери с удовольствием жевал пропитанное сиропом пирожное. Джуна бесшумно пробрался в дальний угол комнаты и сидел там на корточках, слушая разговор хозяев.

Вдруг инспектор, словно услышав мысли Эллери, поднял на него глаза.

— Шляпа, — пробормотал он. — Мы все время возвращаемся к шляпе.

— Ну и что в этом плохого, отец? Шляпа-шляпа-шляпа… Какую она играет роль? Что мы о ней знаем?

Инспектор поерзал в кресле, положил ногу на ногу, сунул в нос щепотку табаку и оживленно заговорил:

— Нам нельзя игнорировать этот распроклятый цилиндр, мы знаем, что он все еще в театре. Вот чудные дела: обыскали театр сверху донизу, но цилиндр не нашли… В раздевалке, когда все ушли, ничего не осталось. В мусоре, который собрали на полу, не было и намека на изрезанную на кусочки или сожженную шляпу. По сути дела, нам не за что зацепиться. Из этого, Эллери, можно сделать лишь один вывод: мы искали шляпу не там, где нужно. И поскольку в понедельник ночью мы предусмотрительно законопатили театр, нам надо завтра туда пойти и перелопатить все сверху донизу еще раз. Я не смогу спать, пока дело не прояснится.

Эллери помолчал, потом сказал:

— Что-то у тебя получается не так, отец. Шляпа-шляпа… Где-то мы оплошали. — Он опять помолчал. — Что ни говори, все упирается в шляпу. Стоит разгадать загадку цилиндра, что был на Филде, и получишь ту самую неопровержимую улику, которая укажет на убийцу. Я убежден, что мы только тогда окажемся на верном пути, когда сумеем объяснить загадку исчезнувшей шляпы.

Инспектор энергично закивал:

— Я тоже со вчерашнего утра, после того как ночью хорошенько пошевелил мозгами, чувствую, что мы со своим расследованием забрели куда-то не туда. Вот уже среда подходит к концу, а проблеска все нет. Столько усилий, а толку никакого… У меня в руках несколько нитей, но все они перепутаны, и я никак не могу связать их воедино, никак не могу приблизиться к объяснению загадки. И ты прав, сынок, чтобы получить стройную картину, надо разгадать тайну исчезновения шляпы.

Зазвонил телефон. Инспектор подскочил к аппарату, внимательно выслушал собеседника, который неторопливо ему что-то поведал, сказал в ответ пару слов и повесил трубку.

— И кто это тебе по ночам шепчет на ухо секреты? — с ухмылкой спросил Эллери.

— Это был Эдмунд Круе. Помнишь, вчера я попросил его обследовать Римский театр. Так вот, он провел там весь вчерашний день, и сегодняшний тоже, и твердо убежден, что никаких тайников в театре нет. И если уж Эдди Круе, который на этом собаку съел, говорит, что никаких тайников в архитектуре Римского театра не заложено, значит, их там нет. — Он вскочил на ноги и тут увидел сидящего в углу Джуну. — Джуна! — закричал он. — А ну, быстро в постель!

Джуна, молчаливо ухмыляясь, исчез, а инспектор набросился на Эллери, который уже снял пиджак и развязывал галстук:

— Завтра утром отправляемся в Римский театр и начинаем все сначала. И хватит в бирюльки играть! Кому-то скоро очень не поздоровится.

Эллери ласково обнял отца за плечи.

— Пошли спать, старый хитрец, — со смехом сказал он.

В четверг, 27 сентября, на третье утро после событий в Римском театре, инспектор Квин и Эллери встали очень рано и торопливо оделись. Потом они проглотили наскоро состряпанный завтрак под негодующим взглядом Джуны, которого инспектор буквально за ногу вытащил из постели и заставил надеть строгую униформу мажордома.

Пока они жевали бледные оладьи, Квин велел Джуне позвонить Луи Панзеру. Через несколько мгновений инспектор любезно говорил в трубку:

— Доброе утро, Панзер. Пожалуйста, извините за то, что я вас вытащил из постели ни свет ни заря… Возникло важное дело, и нам нужна ваша помощь.

Панзер пробормотал сонным голосом, что он всегда готов помочь инспектору.

— Вы можете срочно подъехать к Римскому театру и открыть для нас двери? Я вам говорил, что закрываю театр ненадолго, а сейчас, кажется, у вас возникла возможность воспользоваться известностью, которую ваш спектакль приобрел в результате убийства Филда. Я пока не уверен, когда именно мы сможем разрешить вам возобновить спектакли, но, вполне вероятно, это случится уже сегодня вечером.

— Замечательно! — донесся из трубки ликующий возглас Панзера. — Вы хотите, чтобы я приехал немедленно? Хорошо, но мне нужно полчаса, чтобы одеться.

— Пожалуйста. Но двери без нас не открывайте и внутрь никого не впускайте. Ждите нас перед входом. Мы обо всем поговорим, когда войдем в театр. Минуточку…

Он прижал трубку к груди и вопросительно посмотрел на Эллери, который делал ему отчаянные знаки. Эллери одними губами произнес некое имя, и инспектор одобрительно кивнул. Потом сказал в трубку:

— Вот что вы еще можете для меня сделать, Панзер. Пригласите, пожалуйста, эту милую даму, миссис Филлипс. Я бы хотел, чтобы она как можно быстрей приехала в театр.

— Хорошо, инспектор. Если только она сможет, — сказал Панзер и положил трубку.

— Ну, вот и прекрасно! — воскликнул инспектор, потирая руки, и вытащил из кармана табакерку. — А-а-а! Да здравствует сэр Уолтер Рели и все те трудяги пионеры, которые ввели в наш обиход это вредное растение! — Он с наслаждением чихнул. — Подожди еще минутку, Эллери, и мы идем.