Катарин показала ему свои вещи, они уже собрались идти, когда услышали очень вежливый голос:

— Один момент, мадам, если позволите.

Катарин обернулась и увидела человека в униформе.

Он объяснил:

— Простые формальности. Мадам, конечно, будет так любезна и не откажется пройти со мной. Распоряжение полиции. — Он развел руками. — Абсурд, но что поделаешь.

Мистер Шабби напрягся, слушая: его французский оставлял желать лучшего.

— Как это похоже на французов, — прошептал он.

Он принадлежал к тому типу патриотически настроенных британцев, которые, предпочитая заграницу своей собственной стране, весьма критично относятся к заграничным порядкам. — Вечно у них какие-то глупости. Хотя раньше они не задерживали людей на станции. Это нечто новое. Думаю, вам следует пойти с ним…

К удивлению Катарин, человек повел ее к поезду.

Они вошли в одно из купе. Очень напыщенный человек, наверное служащий, поклонился Катарин и сказал:

— Извините, мадам, но необходимо выполнить кое-какие формальности. Я вижу, мадам говорит по-французски.

— Вполне сносно, думаю, — по-французски ответила Катарин.

— Это хорошо. Пожалуйста, садитесь, мадам. Я — месье Кау, комиссар полиции. — Он произнес это со значением, и Катарин постаралась изобразить, что это произвело на нее должное впечатление.

— Вы хотите видеть мой паспорт? — предположила она. — Вот он.

— Благодарю, мадам, — сказал комиссар, взяв паспорт. Он откашлялся. — Но на самом деле нам нужна небольшая информация.

— Информация?

Комиссар спокойно кивнул головой.

— Насчет той дамы, что ехала с вами в поезде. Вы вчера говорили с ней во время ленча.

— Боюсь, я ничего не смогу рассказать о ней. Мы действительно говорили за ленчем, но я с ней незнакома и никогда раньше ее не видела.

— Однако вы пошли в ее купе после ленча и о чем-то говорили? — спросил комиссар.

— Да, — ответила Катарин, — это правда.

Казалось, комиссар ожидал, что она скажет больше.

Он поощрительно взглянул на нее.

— Продолжайте, мадам.

— О чем, месье?

— Вы ведь расскажете мне, о чем вы говорили?

— Я могла бы, но не понимаю, почему я должна это делать.

Как истинная британка, она была возмущена. Этот французский служака слишком бесцеремонен.

— Почему? — воскликнул комиссар. — О, мадам, уверяю вас, есть очень важная причина.

— Тогда, конечно, вы мне ее назовете.

Комиссар задумчиво поскреб подбородок.

— Мадам, — сказал он наконец. — Причина очень проста. Дама, о которой я спрашиваю, была утром найдена мертвой в своем купе.

— Мертвой! — воскликнула Катарин. — Сердечный приступ?

— Нет, — сонным голосом ответил комиссар. — Она была убита.

— Убита!

— Теперь, мадам, вы понимаете, что нам нужна любая информация.

— Но ведь ее служанка…

— Служанка исчезла.

— О… — Катарин замолчала, собираясь с мыслями.

— Проводник видел, что вы были с леди в ее купе, он сообщил об этом полиции, вот почему, мадам, мы вас побеспокоили.

— Как жаль, — сказала Катарин, — но я даже не знаю ее имени.

— Ее фамилия Кеттеринг. Это мы узнали из ее паспорта и пометки на багаже.

Раздался стук. Месье Кау встал и приоткрыл дверь купе.

— Что случилось? — спросил он недовольно. — Не отвлекайте меня.

В дверях показалась яйцеобразная голова вчерашнего собеседника Катарин.

— Мое имя, — представился он, — Эркюль Пуаро.

— Неужели, — запинаясь, проговорил месье Кау, — неужели вы тот самый Эркюль Пуаро?

— Тот самый. Я, помнится, встречал вас однажды, месье Кау, в Sulne[16] в Париже, хотя не уверен, что вы меня помните.

— Ну что вы, месье, ну что вы! Входите, пожалуйста! Вы знаете о…

— Да, знаю! Я пришел узнать, не нужна ли помощь.

— Буду польщен, — ответил комиссар. — Позвольте представить вам, месье Пуаро, — он заглянул в паспорт Катарин, — мадам, то есть мадемуазель Грей.

Пуаро улыбнулся Катарин.

— Не странно ли, — проговорил он, — что мои слова начали сбываться так скоро?

— Мадемуазель, к несчастью, может рассказать нам совсем немного, — заметил комиссар.

— Я уже объяснила, — сказала Катарин, — что эта бедная леди была мне незнакома.

— Но ведь она говорила с вами, не так ли? — мягко спросил Пуаро. — У вас, наверное, сложилось о ней определенное впечатление?

— Да, — задумчиво ответила Катарин. — Кажется, сложилось.

— Что ж, мадемуазель, — вмешался комиссар, — расскажите нам о нем.

Катарин подробно пересказала их вчерашний разговор. Она чувствовала, что предает свою собеседницу, но слово «убийство» все меняло. И как можно точнее, слово в слово, она передала свой разговор с погибшей.

— Интересно! — Комиссар обратился к Пуаро: — Месье Пуаро, правда, это интересно? Либо это не имеет с преступлением ничего общего… — Он не закончил свою фразу.

— А может, это самоубийство? — предположила Катарин.

— Нет, — ответил комиссар. — Это не самоубийство. Она была задушена черным шнуром.

— Боже! — Катарин задрожала.

Месье Кау успокаивающе поднял руку.

— Да, да, все это очень неприятно. Наверное, наши преступники более жестоки, чем ваши.

— Это ужасно!

— Да, да, — ласково произнес комиссар. — Вы очень смелая женщина, мадемуазель. Как только я увидел вас, я сказал себе: «Эта мадемуазель — смелый человек». Поэтому я хочу попросить вас об одной вещи, очень неприятной вещи, но, уверяю вас, это необходимо.

Катарин ошарашенно смотрела на него. Он поднял руку, словно защищаясь.

— Осмелюсь попросить вас, мадемуазель, пройти со мной в соседнее купе.

— Это необходимо? — тихо спросила Катарин.

— Кто-то должен опознать ее, — ответил комиссар. — Служанка исчезла… — Он покашлял со значением. — Вы единственная, кто с ней общался.

— Ну что ж, — спокойно сказала Катарин, — если это необходимо…

Она встала. Пуаро ободряюще кивнул ей.

— Мадемуазель весьма чувствительна, — сказал он. — Я тоже могу пойти, месье Кау?

— Разумеется, дорогой месье Пуаро.

Они вышли в коридор, и комиссар открыл дверь соседнего купе. Шторы на окне были подняты до половины. Убитая лежала на боку лицом к стене в такой естественной позе, словно спала. Месье Кау осторожно повернул ее на спину, и Катарин вскрикнула, сжав руки. Лицо было изуродовано до неузнаваемости. Пуаро резко спросил:

— Когда это было сделано, до или после смерти?

— Врачи сказали, после, — ответил месье Кау.

— Странно! — Пуаро сдвинул брови, повернулся к Катарин. — Будьте мужественны, мадемуазель, хорошенько посмотрите на нее. Вы уверены, что это та самая женщина, с которой вы вчера общались?

У Катарин были крепкие нервы. Она заставила себя внимательно осмотреть убитую. Затем подалась вперед и прикоснулась к руке бедной женщины.

— Я совершенно уверена, — заявила она наконец. — Лицо трудно узнать, но фигура, рост, цвет волос не оставляют сомнений, и потом я узнала это. — Она показала на маленькую родинку на запястье убитой. — Я заметила ее, когда говорила с ней.

— Bon,[17] — сказал Пуаро. — Вы очень наблюдательны, мадемуазель. Таким образом, вопрос об идентификации трупа решен; но все это очень странно. — Он недоуменно указал на лицо убитой.

Месье Кау пожал плечами.

— Возможно, убийца сделал это в припадке злобы, — предположил он.

— Если бы она не лежала так спокойно, это было бы возможно, — размышлял Пуаро. — Человек, который задушил ее, сделал это безо всякого труда. Небольшой шок, и все, конец. Но почему он потом так изуродовал ее лицо? Почему? Надеялся, что ее не узнают? Или он так ненавидел ее, что не мог видеть лица даже мертвой?

Катарин задрожала.

— Не позволяйте мне пугать вас, — обратился он к ней. — Для вас это необычно и ужасно. Для меня, о Господи, это обычная история. Один момент.

Пуаро тщательно осмотрел одежду убитой. Затем прошел в соседнее купе, где Катарин видела служанку.

На сидении лежали три или четыре пледа, шляпная коробка, саквояжи. Неожиданно он спросил Катарин:

— Вы были здесь вчера. Как вам кажется, здесь что-нибудь изменилось, может быть, что-то исчезло? Катарин внимательно осмотрела оба купе.

— Да! Исчезла яркая сафьяновая шкатулка. На ней были инициалы «Р.В.К.» Я видела ее на коленях у служанки.

— Вот как? — заметил Пуаро.

— Но ведь наверняка… — начала Катарин. — Я… я ничего в этом не понимаю, но наверняка совершенно очевидно, что и служанка, и шкатулка исчезли?

— Вы хотите сказать, что это сделала служанка?

— Нет, мадемуазель, против этого есть веский аргумент, — сказал месье Кау.

— Какой?

— Служанка осталась в Париже. — Он обратился к Пуаро: — Я хотел бы, чтобы вы выслушали эту историю. Она очень убедительна.

— Мадемуазель, конечно, тоже захочет послушать, — предположил Пуаро. — Вы не возражаете, господин комиссар?

— Нет, — ответил комиссар, хотя было видно, что он возражает. — Конечно, нет, месье Пуаро, если вы этого хотите. Вы уже закончили здесь?

— Думаю, да. О, еще минуту!

Он заглянул под пледы, нашел там что-то, подошел к окну, потом вернулся, держа «это» двумя пальцами.

— Что это? — спросил месье Кау.

— Четыре рыжих волоса. — Он повернулся к убитой. — Они принадлежали мадам.

— Ну и что? Разве это важно?

— А разве нет? На данной стадии расследования мы не знаем, что важно, а что нет, и потому должны внимательно относиться к каждой детали.

Они вернулись в купе, и вскоре перед ними предстал проводник.

— Ваше имя Пьер Мишель? — спросил комиссар.