Агата Кристи - Тайна «Голубого поезда». Трагедия в трех актах (сборник)

– Чертовски неудобная поездка, – зевнул майор. – Надеюсь, что вы понимаете, что делаете, месье Пуаро.

Он опять приготовился заснуть, постаравшись усесться как можно удобнее. И секретарь, и ван Олдин дремали, когда Пуаро, посмотрев в четырнадцатый раз на свои часы, потряс американца за плечо.

– Да? В чем дело?

– Минут через пять-десять, месье, мы прибудем в Лион.

– Боже мой! – Лицо американца в тусклом свете выглядело совершенно белым и измученным. – Значит, где-то в это время мою несчастную дочь и убили…

Ван Олдин выпрямился, глядя прямо перед собой. Его губы слегка задрожали, когда он мысленно вернулся ко дню трагедии, которая так изменила его жизнь.

Раздался долгий скрип тормозов, поезд сбросил скорость и подошел к лионской платформе. Ван Олдин опустил окно и высунулся наружу.

– Если убийца не Дерек – то есть если ваша новая версия верна, – то именно здесь убийца должен был сойти? – поинтересовался он через плечо.

К его удивлению, сыщик отрицательно покачал горловой.

– Нет, – произнес он задумчиво. – Ни один мужчина в ту ночь с поезда не сошел. А вот женщина… думаю, что женщина легко могла это сделать.

Найтон онемел от изумления.

– Женщина? – настойчиво переспросил ван Олдин.

– Именно женщина, – ответил Пуаро, кивая. – Вы, может быть, это и забыли, месье, но мисс Грей рассказала в своих показаниях о молодом человеке в пальто и кепке, который спустился на платформу с целью размять ноги. Я полагаю, что этот молодой человек был, скорее всего, женщиной.

– Но кто же она была?

На лице миллионера явственно читалось недоверие, но Пуаро ответил ему на полном серьезе и очень категорично:

– Ее имя – или, по крайней мере, имя, под которым она была известна многие годы, – Китти Кидд, но вы, месье ван Олдин, знали ее под именем Ады Мейсон.

Найтон вскочил на ноги и закричал:

– Что?!

Пуаро резко повернулся к секретарю.

– Ах да – пока я не забыл… – Он выудил что-то из своего кармана и протянул секретарю. – Позвольте предложить вам сигарету из вашего же собственного портсигара. С вашей стороны было очень неосмотрительно выронить его, когда вы забирались на поезд, пока тот полз по окружной железной дороге в Париже.

Совершенно ошеломленный, Найтон смотрел на маленького бельгийца. Потом он сделал движение, но Пуаро остановил его жестом руки.

– Не двигайтесь, – произнес он вкрадчивым голосом. – Дверь в соседнее купе открыта, и за вами оттуда внимательно следят. Я открыл дверь в коридор, как только мы оставили Париж, и наши друзья из полиции заняли свои места в нем. Полагаю, вам известно, что французской полиции не терпится поговорить с вами, майор Найтон – или правильнее будет месье Маркиз?

– Вы жаждете объяснений?

Улыбающийся Пуаро сидел за обедом напротив миллионера в частных апартаментах последнего в отеле «Негреско». Перед детективом сидел расслабленный, но совершенно запутавшийся американец. Сыщик откинулся на спинку стула, зажег одну из своих крохотных сигарет и уставился в потолок.

– Конечно, я все вам объясню. Все началось с одного факта, который никак не давал мне покоя. И вы знаете, что это было? Обезображенное лицо жертвы. Такое часто приходится встречать при расследовании разных преступлений, и сразу же возникает один и тот же вопрос – вопрос определения личности. Именно это и пришло мне в голову в первую очередь. Была ли убитая действительно миссис Кеттеринг? Но это никуда меня не привело, потому что в своих очень точных показаниях мисс Грей это подтвердила. Убитая женщина действительно была Рут Кеттеринг.

– А когда вы начали подозревать горничную?

– Не сразу. Но мое внимание привлекла одна маленькая деталь. Портсигар, который мы нашли в вагоне и который, по ее рассказам, миссис Кеттеринг подарила своему мужу. С первого же взгляда это показалось мне невероятным, принимая во внимание то, в каких отношениях находились супруги. Это, в свою очередь, вызвало у меня сомнение в искренности остальных заявлений Ады Мейсон. Большое подозрение вызывал и тот факт, что она служила у своей хозяйки только два месяца. Но сначала ничто не указывало на ее участие в преступлении, так как она осталась в Париже, а несколько человек видели живую миссис Кеттеринг после того, как поезд отошел от Лионского вокзала. Однако…

Пуаро наклонился вперед и со значением потряс своим указательным пальцем перед лицом американца.

– Однако я хороший детектив – и недоверчивый человек, подозреваю всех и вся. Я никогда не верю на слово в то, что мне говорят. И я спросил себя: откуда мы знаем, что Ада Мейсон действительно осталась в Париже? Сначала ответ на этот вопрос меня полностью удовлетворил. Ведь у нас были показания вашего секретаря, майора Найтона, не имеющего к происшедшему никакого отношения, поэтому показания его были, казалось бы, совершенно беспристрастны. Кроме того, у нас были слова самой убитой, которые она сказала проводнику. Правда, показания последнего я ненадолго отложил – потому что в голове у меня зрела совершенно фантастическая идея – идея, возможно, совершенно невероятная. И если она была справедлива, то показания проводника теряли всякую ценность. И я сконцентрировался на основной неувязке моей теории. Это было свидетельство майора Найтона о том, что он видел Аду Мейсон в «Ритце» уже после того, как «Голубой поезд» покинул Париж. Все вроде бы выглядело вполне правдоподобно, но, внимательно изучив факты, я обнаружил две вещи. Первая – это то, что, по странному совпадению обстоятельств, он служил у вас те же два месяца, и то, что его инициал тоже был «К»[60]. Тогда давайте предположим – просто предположим на минутку, – что в вагоне нашли его портсигар. Ведь если они работали вместе с Адой Мейсон, то тогда, когда ей предъявили портсигар, она должна была поступить именно так, как и поступила. То есть когда она его увидела, то быстренько сообразила, как использовать его для укрепления обвинений против мистера Кеттеринга. Bien entendu[61], идея была не слишком оригинальна. Козлом отпущения должен был стать граф де ля Рош, хотя Ада Мейсон и не могла безоговорочно узнать его, потому что у графа могло быть железное алиби. Если вы мысленно возвратитесь к тому времени, то вспомните одну очень важную вещь. Я тогда предположил – в присутствии Ады Мейсон, – что мужчина, которого она видела, был не граф де ля Рош, а Дерек Кеттеринг. Тогда она не была уверена, как ей поступить, но потом, когда я вернулся в гостиницу, вы позвонили мне и сказали, что, все тщательно обдумав еще раз, она пришла к вам и подтвердила, что мужчиной действительно был Дерек Кеттеринг. Нечто подобное я и ожидал. Объяснение такой перемене в ее взглядах могло быть только одно: когда я ушел от вас, у нее было достаточно времени, чтобы с кем-то проконсультироваться и получить указания о том, как ей действовать дальше. Кто же дал ей эти инструкции? Майор Найтон. Была еще одна крохотная деталька, которая могла или ничего не значить, или значить очень многое. В ничего не значащем разговоре Найтон упомянул о краже драгоценностей в одном доме в Йоркшире, в котором он в то время жил. Может быть, простое совпадение – а может быть, и еще одно звено в цепи доказательств.

– Но я все-таки не понимаю одной вещи, месье Пуаро. Наверное, я слишком глуп, иначе сам давно догадался бы об этом. Кто же был этот мужчина в поезде в Париже – Дерек Кеттеринг или граф де ля Рош?

– Вот в этом-то и заключается вся прелесть этого плана. Никакого мужчины вообще не было, понимаете? Кто сказал нам, что там был мужчина? Только Ада Мейсон. А Аде Мейсон мы верили, потому что у нас были показания майора Найтона о том, что она осталась в Париже.

– Но ведь Рут сама сказала проводнику, что оставила свою горничную в Париже, – недоумевал американец.

– Ах, вот как!.. Я уже подхожу к этому. С одной стороны, у нас вроде бы есть показания самой миссис Кеттеринг, а с другой – у нас их нет, потому что мертвый человек не может давать показания. Это не ее показания, а показания проводника вагона, месье ван Олдин, а это уже совсем другое дело.

– Так вы думаете, что проводник солгал?

– Нет, нет. Совсем нет. Он рассказал нам то, что считал правдой. Но женщина, которая сказала ему, что оставила свою горничную в Париже, была не миссис Кеттеринг.

Американец уставился на сыщика.

– Месье ван Олдин, Рут Кеттеринг была мертва еще до того, как поезд прибыл на Лионский вокзал. И с проводником говорила Ада Мейсон, одетая в одежду своей хозяйки. Она же заказала и корзинку с обедом.

– Это невозможно!

– Напротив, месье ван Олдин, очень возможно. В наше время все женщины выглядят настолько одинаково, что различить их можно только по одежде. Ростом Ада Мейсон была с вашу дочь. Одета она была в ту же бесформенную шубу и лаковую шляпку, надвинутую на глаза, из-под которой торчало несколько рыжих кудрей. Неудивительно, что проводник ошибся. Ведь вы же помните, что до этого он с вашей дочерью вообще не разговаривал. А горничную действительно видел всего несколько мгновений, когда она передавала ему билеты, поэтому все, что осталось у него в голове, так это образ худой женщины, одетой во все черное. Если б он был очень наблюдательным человеком, то, наверное, смог бы сказать, что хозяйка и горничная были не похожи друг на друга. Но такими категориями он не мыслил. И не забывайте о том, что Ада Мейсон, или Китти Кидд, была актрисой, которая умела почти мгновенно менять свой внешний вид и тембр своего голоса. Нет, можно было совсем не бояться, что он сможет отличить служанку от хозяйки; а вот то, что утром, найдя мертвое тело, проводник мог сообразить, что это была не та женщина, с которой он говорил накануне вечером, было вполне возможно. И именно этим объясняется деформированное лицо. Самой главной опасностью, с которой могла столкнуться Ада Мейсон, было то, что Кэтрин Грей зайдет в купе после того, как поезд покинет Париж. Но преступница успешно справилась с этой проблемой, заказав обед к себе в купе и запершись там.