— А затем? — тихо спросила Катарина.

— А затем… — Дерек пожал плечами. — Затем Рут была убита — весьма кстати.

Он опять засмеялся, и звук его смеха причинил Катарине боль. Она вздрогнула.

— Да, — сказал Дерек. — Это дурной тон, но зато это правда. Теперь я хочу сказать вам вот что. Когда я увидел вас впервые, я сразу понял, что вы — та женщина, которую я ждал всю свою жизнь. Я боялся вас. Я думал, что вы принесете мне несчастье.

— Несчастье? — резко спросила Катарина.

Он посмотрел ей в глаза.

— Почему вы спрашиваете таким тоном? О чем вы думаете?

— Я думала о том, что мне недавно говорили.

Дерек внезапно усмехнулся.

— Вам обо мне много еще чего порасскажут, дорогая моя, и по большей части это будет правдой. Много у меня в жизни было плохого, причем такого, о чем вы никогда не услышите от меня ни единого слова. Я всю жизнь играл и иногда делал неправильные и странные ходы. Я никогда вам не буду больше каяться, так как с прошлым покончено. Я прошу вас поверить мне только в одном. Клянусь вам, я не виновен в смерти своей жены.

Он произнес эти слова достаточно искренне, но все же в них отчетливо чувствовался налет театральности. Дерек встретил встревоженный взгляд Катарины и продолжал:

— Я знаю, что вы хотите сказать. Да, я солгал вам. Я действительно заходил в купе своей жены.

— Ах! — воскликнула Катарина.

— Трудно объяснить, почему я вошел в купе, но я попытаюсь. Я сделал это не задумываясь, импульсивно. Видите ли, я следил за своей женой и пытался не потерять ее из виду в «Голубом поезде». Мирей сказала мне, что Рут собирается встретиться в Париже с графом де ла Рош, и я захотел это проверить, но в Париже она не вышла, и я почувствовал себя несколько виноватым. Я вдруг подумал, что хорошо бы раз и навсегда выяснить наши с ней отношения. Я открыл толчком дверь и вошел.

Он замолчал.

— И… — тихо произнесла Катарина.

— Рут лежала лицом к стене, мне был виден только ее затылок. Конечно, я мог попытаться ее разбудить, но решимость вдруг оставила меня. Что, в самом деле, мы могли сказать друг другу после того, что было сказано сотни раз? А она так мирно спала. Я вышел из купе, стараясь не шуметь.

— Почему же вы солгали полиции? — спросила Катарина.

— Потому что я еще не совсем сошел с ума. С самого начала было ясно, что у меня самые убедительные мотивы для убийства. Признайся я, что был в ее купе незадолго до ее смерти, это было бы для меня равносильно самоубийству.

— Понимаю.

Но понимала ли она? Этого Катарина не знала. Она чувствовала почти магическую привлекательность личности Дерека, но что-то в ней сопротивлялось, что-то удерживало ее.

— Катарина…

— Да?

— Вы знаете, что я люблю вас. А вы… любите ли вы меня?

— Я… не знаю.

Что за слабость? Она должна знать! Если… если только…

Катарина в отчаянии оглянулась, как бы ища глазами чьей-нибудь помощи. Внезапно яркий румянец появился на ее щеках — она увидела, что к ним спешит, слегка прихрамывая, красивый молодой человек — майор Клайтон.

Она приветствовала его с облегчением и неожиданной теплотой в голосе.

Дерек встал и нахмурился. Лицо его было мрачнее тучи.

— Леди Темплин все еще продолжает играть? — спросил он. — Ну что же, пойду развлеку ее.

Он повернулся и ушел, оставив их вдвоем. Катарина снова села. Ее сердце забилось быстро и неровно, но постепенно за разговором со спокойным, довольно стеснительным молодым человеком ее обычное самообладание вернулось к ней.

В тот же момент она с новым потрясением осознала, что Клайтон занимается тем же, что несколько минут назад делал Дерек, — объясняется ей в любви, хотя в совершенно иной манере.

Он говорил очень робко, часто запинаясь. В его словах не было и признака красноречия.

— С того дня, как я увидел вас впервые… я… мне не следовало бы говорить об этом так рано… но мистер Ван Альдин в любой день может уехать отсюда и мне не представится другого случая. Я знаю, вы не можете полюбить меня так скоро… это просто невозможно. Это, конечно, слишком самонадеянно с моей стороны. У меня есть личные сбережения, правда, не очень большие… Нет, прошу вас, ничего не отвечайте сейчас. Я знаю, каков будет ваш ответ. Но на тот случай, если я все-таки буду вынужден внезапно уехать, я хотел бы, чтобы вы знали — я люблю вас.

Катарина была потрясена и глубоко тронута. Он вел себя так нежно и преданно.

— И еще кое-что я хотел сказать. Если… если вам когда-нибудь понадобится помощь… поддержка, то я… все, что от меня зависит…

Он схватил ее за руку, крепко сжал, затем поклонился и быстро, не оглядываясь, пошел по направлению к казино.

Катарина сидела, не шевелясь, и смотрела ему вслед. Дерек Кеттеринг… Ричард Клайтон… два таких разных человека, абсолютно разных. Что-то очень милое было в Клайтоне, милое и заслуживающее доверия. Что же касается Дерека…

Внезапно у Катарины возникло странное чувство. Она ощутила, что уже не одна сидит на скамейке в парке у казино, что кто-то находится рядом с ней и этот кто-то — убитая женщина, Рут Кеттеринг. Казалось, Рут хочет ей что-то сказать, что-то необычайно важное. Видение было таким ярким и живым! Катарина была абсолютно уверена, что дух Рут Кеттеринг хотел сообщить ей что-то жизненно важное. Но вот видение исчезло. Катарина поднялась со скамьи, вся дрожа. Что, что так сильно хотела сказать ей Рут Кеттеринг?

27. Встреча с Мирей

Расставшись с Катариной, Клайтон отправился на поиски Эркюля Пуаро и нашел его в одном из помещений казино, где тот ставил небольшие суммы на четные номера. Как раз в тот момент, когда к нему приблизился Клайтон, выпал номер 33.

— Не повезло, — заметил молодой человек, следя за тем, как крупье забирает ставку Пуаро. — Вы будете ставить еще?

Пуаро покачал головой.

— Не сейчас.

— Вы любите играть? — с любопытством спросил Клайтон.

— Люблю, но не в рулетку.

Клайтон бросил на него быстрый взгляд. Его лицо выразило беспокойство. Он заговорил отрывисто, с оттенком уважения в голосе.

— Вы не заняты сейчас, месье Пуаро? Я хотел бы кое о чем с вами поговорить.

— Я в вашем распоряжении. Может быть, пойдем на воздух? На солнце гораздо приятнее.

Они вышли из казино, и Клайтон глубоко вздохнул.

— Я люблю Ривьеру. В первый раз я побывал здесь 12 лет назад, когда лежал в госпитале леди Темплин. По сравнению с Фландрией, откуда я прибыл, это был рай.

— Вполне вам верю, — согласился Пуаро.

— Какой далекой сейчас кажется война, — задумчиво проговорил Клайтон.

Они некоторое время шли молча.

— Вы чем-то озабочены? — спросил Пуаро.

Клайтон посмотрел на него с некоторым удивлением.

— Вы совершенно правы, — признался он. — Но как вы об этом догадались?

— Это совершенно очевидно, — сухо ответил Пуаро.

— Я не думал, что до такой степени не умею скрывать своих чувств.

— Такова специфика моей профессии — читать мысли по выражению лица, — с достоинством объяснил маленький детектив.

— Я скажу вам, что меня беспокоит, месье Пуаро. Вы слышали об этой танцовщице Мирей?

— О chere amie[53] месье Дерека Кеттеринга?

— Да, о ней самой. Вы понимаете, конечно, что мистер Ван Альдин, зная о ее связи с Дереком, решительно предубежден против нее. Она написала ему и предложила встретиться для разговора. Он продиктовал мне резкий отказ, и мне пришлось его передать. Сегодня утром она пришла к нам в гостиницу и послала свою визитную карточку, передав при этом, что ей крайне необходимо немедленно видеть мистера Ван Альдина.

— Вы заинтересовали меня, — заметил Пуаро.

— Мистер Ван Альдин пришел в ярость. Он сказал, что не хочет ее видеть. Я рискнул возразить ему. Мне показалось, что эта женщина может сообщить нам ценную информацию. Мы знаем, что она ехала в «Голубом поезде» и могла видеть или слышать что-нибудь полезное для нас. Вы согласны со мной, месье Пуаро?

— Согласен, — сухо ответил Пуаро. — Месье Ван Альдин, надо сказать, вел себя чрезвычайно глупо.

— Я рад, что вы разделяете мою точку зрения, — признался секретарь миллионера. — Я был так уверен в своей правоте, что спустился вниз и переговорил с этой дамой.

— Eh bien?[54]

— Трудность заключалась в том, что она настаивала на свидании именно с мистером Ван Альдином. Я попытался, как мог, смягчить его ответ и сказал, что мистер Ван Альдин слишком занят, но, если она пожелает, то может поговорить со мной. Однако она продолжала настаивать на своем, и в конце концов ушла, так ничего и не сказав. Все же у меня сложилось впечатление, что этой женщине что-то известно.

— Это серьезно, — спокойно заметил Пуаро. — Вы знаете, где она остановилась?

— Да. — Клайтон назвал гостиницу.

— Хорошо. Мы отправимся туда немедленно.

Секретарь вдруг заколебался.

— А мистер Ван Альдин? — спросил он с сомнением.

— Месье Ван Альдин — очень упрямый человек, — сухо заметил Пуаро. — Я не спорю с упрямцами, а действую вопреки им. Мы немедленно поедем к этой даме. Я скажу ей, что вы уполномочены месье Ван Альдином выслушать ее. Надеюсь, вы не будете возражать?

Клайтон, казалось, все еще не мог решиться, ко Пуаро делал вид, что не замечает его колебаний.

В гостинице им сказали, что мадемуазель Мирей у себя в номере, и Пуаро послал наверх свою визитную карточку и карточку Клайтона, написав на них предварительно «от мистера Ван Альдина».

Сверху передали, что мадемуазель Мирей готова принять гостей.

Войдя в покои танцовщицы, Пуаро немедленно взял инициативу в свои руки.

— Мадемуазель, — пробормотал он с низким поклоном, — мы здесь в интересах месье Ван Альдина.