— Если это правда, вам не позавидуешь, — отозвался Пуаро.

Месье Карреж кашлянул.

— Без тщательной проверки, по-моему, не следует доверять этому алиби, — сказал он и позвонил.

Через минуту в комнату вошел изысканно одетый человек, высокий и темноволосый, с несколько надменным выражением лица. Граф выглядел таким аристократом, что казался просто невероятным тот факт, что его отец когда-то торговал хлебом в Нанте. Глядя на графа, можно было поклясться, что его многочисленные предки погибли на гильотине во время Великой французской революции.

— Я пришел, господа, — высокомерно заявил граф. — Можно ли узнать, зачем я вам понадобился?

— Прошу вас сесть, месье граф, — вежливо сказал судебный следователь. — Мы расследуем обстоятельства смерти мадам Кеттеринг.

— Смерти мадам Кеттеринг? Не понимаю.

— Насколько мне известно, вы были… гм… знакомы с ней, месье граф.

— Я, безусловно, был с нею знаком, но какое это имеет отношение к делу?

Воткнув в глаз монокль, он холодно оглядел присутствующих, немного задержавшись взглядом на Пуаро, который смотрел на него с видом искренне восхищенного человека, что весьма импонировало тщеславию графа. Месье Карреж откинулся в кресле и откашлялся.

— Возможно, вы еще не знаете, месье граф, — следователь сделал паузу, — что мадам Кеттеринг была убита?

— Убита? Mon Dieu, какой ужас!

Лицо графа выразило явное сожаление и изумление, настолько явное, что возникало сомнение в его искренности.

— Мадам Кеттеринг была задушена между Парижем и Лионом, — продолжал месье Карреж, — причем были украдены ее драгоценности.

— Какой ужас! — с пылом воскликнул граф. — Полиции давно следует заняться этими железнодорожными грабителями! От них не стало никакого спасу.

— В сумочке мадам, — продолжал следователь, — мы нашли ваше письмо к ней. Она, оказывается, собиралась с вами встретиться?

Граф пожал плечами и развел руками.

— Мне нет смысла этого скрывать, — откровенно признался он. — Мы с вами светские люди. Я готов признать этот факт, между нами, конечно.

— Вы встретились с ней в Париже и продолжили путешествие вместе? — спросил месье Карреж.

— Таково было первоначальное решение, но затем, по желанию мадам, место встречи было изменено. Я должен был встретиться с ней на Орских островах.

— Значит, вечером четырнадцатого февраля вы не встречались с ней на Лионском вокзале?

— Нет, конечно. Утром того дня я был уже в Ницце, так что это было просто невозможно.

— Разумеется, разумеется, — согласился месье Карреж. — Расскажите, пожалуйста, как вы провели вечер и ночь четырнадцатого.

Граф ненадолго задумался.

— Я поужинал в Монте-Карло, в кафе «Париж». Затем отправился в спортклуб, где выиграл пять тысяч франков. — Он пожал плечами. — Домой я возвратился примерно в час ночи.

— Простите, месье, на чем вы вернулись домой?

— На своем автомобиле.

— С вами кто-нибудь был?

— Нет, никого.

— Может ли кто-нибудь подтвердить ваши слова?

— Вряд ли. В тот вечер я ужинал один.

— Когда вы приехали домой, вам открыл слуга?

— Нет, у меня свой ключ.

— Так, — пробормотал следователь.

Он снова позвонил. Дверь открылась, появился полицейский.

— Введите горничную Мэйсон, — распорядился месье Карреж.

— Слушаюсь, месье следователь.

Он скрылся и почти сразу же вошел в сопровождении Ады Мэйсон.

— Будьте так добры, мадемуазель, посмотрите повнимательней на этого месье. Можете ли вы утверждать, что именно он вошел в купе вашей госпожи в Париже?

Горничная долго и пристально смотрела на графа, который, как показалось Пуаро, чувствовал себя довольно неуютно под ее испытующим взглядом.

— Я не могу утверждать это с полной уверенностью, сэр, — начала, наконец, Мэйсон. — Может быть, это был он, а может быть, и нет. Я ведь видела его только со спины, и мне трудно что-либо утверждать. Все же, скорее всего, это был он.

— Но вы не уверены?

— Н-нет, — неохотно подтвердила Мэйсон. — Нет, не уверена.

— А раньше вы видели этого месье? На Керзон-стрит, например?

Мэйсон покачала головой.

— Я почти никого не видела на Керзон-стрит, — пояснила она. — Туда редко кто заглядывал.

— Очень хорошо, мадемуазель, достаточно, — резко произнес следователь.

Он был явно разочарован.

— Одну минуту, — вмешался Пуаро, — я хотел бы задать мадемуазель один вопрос. Разрешите?

— Конечно, месье Пуаро, прошу вас.

Пуаро обратился к горничной.

— Расскажите мне о судьбе билетов, мадемуазель.

— Билетов, сэр?

— Да. Железнодорожных билетов от Лондона до Ниццы. У кого они хранились: у вас или у вашей госпожи?

— Пульмановский билет был у госпожи, а остальные — у меня.

— И что с ними случилось?

— Когда мы сели во французский поезд, сэр, я отдала их проводнику. Он сказал, что так полагается. Я поступила правильно, сэр?

— О да. Вполне правильно. Мне просто надо было кое-что уточнить.

Комиссар и месье Карреж посмотрели на него с любопытством. Мэйсон стояла, не зная, что ей делать, пока, наконец, следователь не кивнул ей, после чего она вышла. Пуаро написал несколько слов на клочке бумаги и протянул его месье Каррежу. Тот прочитал написанное, и лицо его прояснилось.

— Итак, господа, — надменно произнес граф, — я вам еще нужен?

— Нет, конечно нет, — поспешил дружелюбно ответить месье Карреж. — В отношении вас окончательно все прояснилось. Но, сами понимаете, учитывая письмо мадам, мы вынуждены были потревожить вас.

Граф встал, взял свою красивую трость и, небрежно кивнув головой, покинул кабинет.

— Такие вот дела, — заметил месье Карреж. — Вы были совершенно правы, месье Пуаро, ему надо дать понять, что его не подозревают. Два наших человека будут следить за ним день и ночь, и одновременно мы вплотную займемся его алиби. Оно представляется мне несколько… э-э… жидковатым.

— Возможно, — задумчиво согласился Пуаро.

— Я пригласил на сегодняшнее утро также месье Кеттеринга, — продолжал следователь. — Правда, не думаю, чтобы он был замешан в этом деле, но есть некоторые подозрительные обстоятельства… — он замолчал и почесал нос.

— Какие именно? — спросил Пуаро.

— Эта особа, с которой он, по имеющимся сведениям, путешествовал, — мадемуазель Мирей. Она остановилась в одной гостинице, он — в другой. Это производит… э-э… довольно странное впечатление.

— Похоже, — вставил месье Кос, — они ведут себя очень осторожно.

— Вот именно, — победоносно подчеркнул месье Карреж. — А ради чего им следует соблюдать осторожность?

— Излишняя осторожность всегда подозрительна, так что ли? — спросил Пуаро.

— Precisement[29].

— Полагаю, — пробормотал Пуаро, — у нас будет о чем спросить месье Кеттеринга.

Следователь отдал необходимые распоряжения, и через несколько минут в кабинет вошел Дерек Кеттеринг собственной персоной. Он был жизнерадостен, как обычно.

— Доброе утро, месье, — вежливо приветствовал его следователь.

— Доброе утро, — коротко бросил Дерек. — Мне передали, что вы просили меня зайти. Появилось что-нибудь новое?

— Прошу вас, месье, садитесь.

Дерек положил на стол шляпу и трость и сел.

— Ну? — спросил он нетерпеливо.

— У нас пока нет никаких новостей, — осторожно начал месье Карреж.

— Очень интересно, — сухо заметил Дерек. — Следовательно, вы пригласили меня только за тем, чтобы сообщить мне об этом?

— Мы полагали, что вам хочется знать о том, как продвигается дело, — сурово сказал следователь.

— Но ведь, насколько я могу понять, пока оно совсем не продвигается.

— Мы хотели также задать вам несколько вопросов.

— Что ж, давайте.

— Вы совершенно уверены, что не видели вашей жены в поезде и не разговаривали с ней?

— Я уже отвечал на этот вопрос. Да, уверен.

— Для такого ответа у вас, несомненно, есть свои причины?

Дерек подозрительно посмотрел на него.

— Я — понятия — не — имел, — что — она — едет — со мной — в одном — поезде, — отчеканил он, обращаясь к следователю, как к умственно отсталому человеку.

— Это вы уже говорили, — проворчал месье Карреж. Дерек помрачнел.

— К чему вы клоните, хотел бы я знать? Знаете, что я думаю, месье Карреж?

— Что, месье Кеттеринг?

— Я думаю, что французскую полицию чересчур переоценивают, вам давно пора все знать об этих железнодорожных бандитах. Возмутительно, что такие вещи происходят в train de luxe[30], а полиция бессильна с этим бороться.

— Мы боремся с этим, месье, не беспокойтесь.

— Мадам Кеттеринг, насколько я знаю, не оставила завещания, — внезапно включился в разговор Пуаро, пристально смотревший все время на потолок.

— Не думаю, чтобы она хотя бы раз в жизни попыталась составить завещание, — заметил Кеттеринг. — А что?

— В результате ее смерти вы наследуете довольно крупную сумму, — продолжал Пуаро. — Довольно крупную.

Хотя его взгляд был по-прежнему устремлен на потолок, он заметил, как налилось кровью лицо Дерека Кеттеринга.

— Что вы имеете в виду? И кто вы такой?

Пуаро спокойно выпрямил ноги, оторвал взгляд от потолка и в упор посмотрел на молодого человека.

— Меня зовут Эркюль Пуаро, — спокойно произнес он, — и я, возможно, величайший детектив мира. Вы совершенно уверены, что не видели вашей жены в «Голубом поезде» и не разговаривали с ней?

— На что вы намекаете? Вы собираетесь обвинить меня в том, что я… убил ее?

Он неожиданно рассмеялся.

— Мне не следовало выходить из себя. Это ведь явная нелепость. Если бы я ее убил, у меня не было бы никакой причины красть ее драгоценности. Разве не так?