— Есть несколько знаменитых рубинов, — вставил Пуаро, — которые принадлежали русской царской фамилии. Они уникальны и оцениваются в сказочную сумму. Были слухи, что недавно они попали в руки некоего американца. Вправе ли мы заключить, месье, что этот американец — вы?

— Да, — согласился Ван Альдин. — Я приобрел их в Париже дней десять назад.

— Простите, месье, а когда вы начали переговоры об этой покупке?

— Примерно два месяца тому назад. А что?

— О таких вещах быстро становится известно, — заметил Пуаро, — а на драгоценности, подобные этим, всегда найдутся охотники.

Лицо Ван Альдина исказилось от боли.

— Я вдруг вспомнил, — отрывисто произнес он, — что когда подарил эти камни своей дочери, пошутил. Я просил ее не брать драгоценностей с собой на Ривьеру, поскольку не хотел, чтобы из-за них ее ограбили или убили. Бог мой! Разве мог я подумать, что эта шутка обернется правдой!

В комнате повисло сочувственное молчание, нарушенное деловым голосом Пуаро.

— Давайте приведем в порядок все факты, которыми мы располагаем на данный момент. Согласно нашей нынешней гипотезе, они складываются следующим образом: граф де ла Рош узнает о том, что вы купили эти драгоценности. Под невинным предлогом он убеждает мадам Кеттеринг взять их с собой. В таком случае именно графа видела Мэйсон в Париже.

Остальные кивнули в знак согласия.

— Мадам удивлена, увидев его, но быстро схватывает ситуацию. Оставляет Мэйсон в Париже и заказывает в купе корзинку с ужином. По словам проводника, он приготовил постель в купе мадам, но в другое купе не заходил и не мог видеть, есть ли там кто-нибудь. Так что графу было где спрятаться. Никто, кроме мадам, не знал о его присутствии в поезде. Он был так осторожен, что горничная не видела его лица, успев только заметить, что это высокий темноволосый мужчина. Все это крайне неопределенно. Он и мадам в купе одни, вагон погружен в сон. Она считает графа своим возлюбленным, поэтому вряд ли будет сопротивляться или кричать.

Пуаро повернулся к Ван Альдину.

— Смерть, месье, должно быть, наступила почти мгновенно. Мы это быстро установим. Граф берет шкатулку с драгоценностями. Вскоре поезд прибывает в Лион и…

Месье Карреж одобрительно кивнул.

— Совершенно верно. Ему легко было незамеченным сойти с поезда и сесть на другой поезд до Парижа или куда-нибудь еще. По-видимому, он был уверен, что преступление будет рассматриваться как обычное железнодорожное ограбление. Так оно и вышло бы, если бы в сумочке мадам мы не обнаружили его письмо.

— С его стороны было оплошностью не осмотреть эту сумочку, — заметил комиссар.

— Несомненно, он думал, что мадам уничтожила письмо. Простите, месье, но с ее стороны было величайшей глупостью хранить его у себя.

— И все же, — пробормотал Пуаро, — это была глупость, которую граф обязан был предвидеть.

— Вы имеете в виду…

— Мы все пришли к единому мнению, что граф де ла Рош знает женщин au fond[21]. Как же случилось, что такой знаток женской природы, как он, не мог предвидеть, что мадам сохранит его письмо?

— Да… да, — с сомнением произнес следователь. — В этом что-то есть, но в такой момент, сами понимаете, человек не всегда себе хозяин. У преступников тоже есть нервы. Если бы они никогда не теряли голову, — добавил он с чувством, — и владели собой, как бы мы их ловили?

Пуаро улыбнулся про себя.

— Случай мне представляется ясным, — продолжал месье Карреж, — но доказать его будет сложно. Граф умеет выкручиваться и, если горничная его не опознает…

— Что весьма вероятно, — вставил Пуаро.

— Да… — следователь потер подбородок. — Это будет сложно.

— Если граф действительно совершил это преступление… — начал Пуаро.

Месье Кос прервал его.

— Если? Вы говорите — если?

— Да, месье комиссар, я говорю — если.

Комиссар подозрительно взглянул на него.

— Вы правы, — произнес он наконец. — Мы слишком торопимся. У графа может оказаться алиби, и тогда мы будем выглядеть дураками.

— A, a par exemple[22] как раз не имеет значения, — заметил Пуаро. — Если он совершил это убийство, то, естественно, у него будет алиби. Такой опытный человек, как граф, не забудет об этом позаботиться. Нет, я сказал «если» совсем по другой причине.

— По какой же?

Пуаро выразительно покачал пальцем.

— Психология.

— Что? — переспросил комиссар.

— Вы не учитываете психологию. Граф де ла Рош — мошенник? Да. Авантюрист? Да. Обманывает женщин? Да. Намеревался украсть драгоценности мадам? Снова да. Но способен ли он пойти на убийство? Я говорю — нет! Такой человек, как граф, всегда трус. Он никогда не пойдет на риск. Он будет играть осторожно, бесчестно, вести, как говорят англичане, «подлую игру», но на убийство не пойдет. Нет, тысячу раз нет.

Пуаро недовольно покачал головой.

Следователь, однако, не собирался уступать.

— Всегда наступает день, когда такие осторожные господа теряют голову и заходят слишком далеко, — глубокомысленно заметил он. — Несомненно, так произошло и в данном случае. Не хочу спорить с вами, месье Пуаро, но…

— Это было всего-навсего мое личное мнение, — поспешил успокоить его Пуаро. — Дело ведете вы и можете поступать так, как считаете нужным.

— Я уже пришел к выводу, что необходимо задержать графа де ла Рош, — заметил месье Карреж. — Вы согласны со мной, месье комиссар?

— Абсолютно.

— А вы, месье Ван Альдин?

— Да, — ответил миллионер. — Да. Этот человек — законченный негодяй, в чем не может быть сомнения.

— Боюсь, его трудно будет отыскать, — сказал следователь, — но мы сделаем все, что в наших силах. Мы разошлем повсюду телеграфные запросы.

— Разрешите мне помочь вам в этом, — вмешался Пуаро. — В запросах нет необходимости.

— Что?

Все уставились на него. Маленький бельгиец ослепительно улыбнулся.

— Мне кое-что известно. Граф — умный человек и не думает скрываться от полиции. В настоящее время он находится в Антибе, на арендованной им вилле «Марина».

16. Пуаро обсуждает дело

Все с уважением посмотрели на Пуаро. Маленький детектив, несомненно, вырос в их глазах. Комиссар деланно засмеялся.

— Нам всем нужно учиться у вас! — воскликнул он. — Надо же, месье Пуаро знает больше, чем полиция.

Пуаро рассеянно взглянул на потолок и принял скромный вид.

— Что вы, что вы, — пробормотал он. — Это просто мое хобби — знать все. Естественно, я могу себе это позволить. Делами я не отягощен.

— Ну конечно, — напыщенно произнес комиссар, покачивая головой. — Что же касается меня…

Он попытался изобразить жестами то огромное количество дел, которые взвалены на его плечи.

Пуаро внезапно повернулся к Ван Альдину.

— Вы согласны, месье, с точкой зрения месье комиссара? Вам также представляется наиболее вероятным то, что убийца — граф де ла Рош?

— Ну, похоже на это… да, конечно.

Некоторая сдержанность его ответа побудила следователя с любопытством посмотреть на миллионера. Ван Альдин уловил этот взгляд и поспешил изменить тему разговора.

— Что слышно о моем зяте? Он сейчас в Ницце, насколько я знаю. Ему известно о том, что случилось?

— Да, месье. — Комиссар после некоторого молчания осторожно добавил: — Вам, без сомнения, известно, месье Ван Альдин, что месье Кеттеринг также ехал в ту ночь на «Голубом поезде»?

Миллионер согласно кивнул.

— Я узнал об этом еще в Лондоне, — сообщил он лаконично.

— Он утверждает, — продолжал комиссар, — что и не подозревал о присутствии своей жены в поезде.

— Я в этом уверен, — мрачно усмехнулся Ван Альдин. — Для него было бы неприятным сюрпризом, если бы он там с ней столкнулся.

Все вопросительно посмотрели на него.

— Я не собираюсь ничего скрывать от вас, господа. Никто даже не представляет, с чем приходилось мириться моей бедной девочке. Дерек Кеттеринг был не один. С ним была женщина.

— Да?

— Мирей — танцовщица.

Месье Карреж и комиссар посмотрели друг на друга и одновременно кивнули, как бы подтверждая свои прежние догадки. Затем месье Карреж откинулся в кресле, сложил руки и уставился в потолок.

— Так, — пробормотал он. — Интересно. — Он кашлянул. — До нас дошли кое-какие слухи…

— Эта женщина, — заметил месье Кос, — весьма известна.

— И кроме того, — мягко прошептал Пуаро, — она весьма дорогостоящая особа.

Ван Альдин густо побагровел, наклонился вперед и что есть силы ударил кулаком по столу.

— Знайте. — воскликнул он. — Мой зять — законченный негодяй!

Он уставился на них, переводя взгляд с одного лица на другое.

— О, я знаю, — продолжал он. — У него приятная внешность и хорошие манеры. Меня это тоже когда-то ввело в заблуждение. Он, наверное, изображал отчаяние, когда вы сообщили ему о смерти Рут, если это только было для него новостью.

— О, это явилось для него полной неожиданностью. Он был потрясен.

— Проклятый молодой лицемер, — проворчал Ван Альдин. — Наверное, симулировал великую печаль?

— Н-нет, — осторожно возразил комиссар. Я бы так не сказал. Не правда ли, месье Карреж?

Следователь сложил кончики пальцев и сощурил глаза.

— Потрясение, растерянность, даже ужас все это было, — бесстрастно произнес он. — Но утверждать, что он был глубоко опечален, я не могу.

Снова заговорил Эркюль Пуаро.

— Разрешите, месье Ван Альдин, задать вам один вопрос. Что наследует месье Кеттеринг в результате смерти своей жены?

— Примерно два миллиона, — ответил Ван Альдин.

— Долларов?

— Нет, фунтов. Я установил эту сумму своей дочери без всяких условий ко дню ее свадьбы. Детей у нее нет, завещания она не оставила, так что все ее деньги перейдут к мужу.