Агата Кристи - Тайна «Голубого поезда»

– Удивительно! – воскликнул ван Олдин.

– Да, очень странно. Подобные явления невозможно объяснить. Кстати, был еще один момент, который сильно меня озадачивал. Ваш секретарь заметно прихрамывал – последствия раны, полученной на войне. Однако Маркиз, безусловно, не хромал. Но мисс Ленокс Тэмплин однажды случайно упомянула, что хромота Найтона удивляла хирурга, лечившего его в госпитале ее матери. Это наводило на мысль о притворстве. Будучи в Лондоне, я отправился к этому хирургу и выяснил несколько медицинских подробностей, подтверждавших мое предположение. Позавчера я специально назвал имя хирурга в присутствии Найтона. Было бы естественным, если бы ваш секретарь сказал, что лечился у него во время войны, но он промолчал, и эта маленькая деталь окончательно убедила меня, что моя версия преступления правильна. К тому же мисс Грей показала мне газетную вырезку, где говорилось о краже в госпитале леди Тэмплин во время пребывания там Найтона. Мадемуазель поняла, что я иду по тому же следу, что и она, когда я написал ей из «Рица» в Париже.

Мое расследование там протекало не без осложнений, но я получил то, что хотел, – доказательство, что Эйда Мейсон прибыла туда утром после преступления, а не накануне вечером.

Последовала длительная пауза, затем миллионер протянул Пуаро руку через стол.

– Думаю, вы понимаете, что это для меня означает, мсье, – хрипло сказал он. – Утром я пришлю вам чек, но никакие чеки не могут выразить мою благодарность за то, что вы для меня сделали. Вам не найти равных во всем мире.

Детектив поднялся, выпятив грудь.

– Я всего лишь Эркюль Пуаро, – скромно отозвался он. – Все же в своей области я не меньшая величина, чем вы в своей. Я очень счастлив, что смог оказать вам услугу. А теперь мне нужно устранить последствия неудобного путешествия. Как жаль, что со мной нет моего верного Жоржа!

В гостиной отеля Пуаро встретил почтенного мсье Папополуса и его дочь Зию.

– А я думал, вы покинули Ниццу, мсье Пуаро, – заметил грек, пожимая дружески протянутую руку детектива.

– Меня вынудило вернуться дело, мсье Папополус.

– Дело?

– Вот именно. Кстати, о деле – надеюсь, ваше здоровье улучшилось, друг мой?

– Значительно улучшилось. Завтра мы возвращаемся в Париж.

– Рад слышать приятные новости. Полагаю, вы не окончательно разорили греческого экс-премьера?

– Я?

– Насколько я понял, вы продали ему чудесный рубин, который – строго entre nous[69] – носит мадемуазель Мирей, танцовщица?

– Да, это так, – неохотно признал антиквар.

– Рубин, похожий на знаменитое «Огненное сердце»?

– Между ними есть определенное сходство, – осторожно ответил грек.

– Вы непререкаемый авторитет в области драгоценностей, мсье Папополус. Поздравляю вас. Мне жаль, мадемуазель Зия, что вы так быстро возвращаетесь в Париж. Я надеялся еще раз повидаться с вами теперь, когда покончил со своим делом.

– Не будет ли нескромным спросить, что это за дело? – осведомился антиквар.

– Вовсе нет. Мне только что удалось отправить Маркиза за решетку.

На благородных чертах старика мелькнула тень.

– Маркиз… – пробормотал он. – Почему это слово кажется мне таким знакомым? Нет, не могу вспомнить.

– Разумеется, не можете, – кивнул Пуаро. – Я имел в виду знаменитого преступника и похитителя драгоценностей. Он недавно был арестован за убийство английской леди, мадам Кеттеринг.

– В самом деле? Как интересно!

Последовал вежливый обмен прощаниями, и, когда Пуаро удалился, Папополус повернулся к дочери.

– Зия, – с чувством произнес он, – этот человек – дьявол!

– А мне он нравится.

– Мне самому он нравится, – признался антиквар. – Но все равно он сущий дьявол.

Мимоза почти отцвела. Теперь ее запах стал слегка неприятным. Розовая герань украшала балюстраду виллы леди Тэмплин, а многочисленные гвоздики внизу источали густой сладкий аромат. Средиземное море сверкало голубизной. Пуаро сидел на террасе с Ленокс Тэмплин. Он только что рассказал ей ту же историю, которую два дня назад поведал ван Олдину. Ленокс слушала его с напряженным вниманием, сдвинув брови; ее глаза были печальными.

– А Дерек? – просто спросила она, когда Пуаро умолк.

– Вчера его освободили.

– И он уехал? Куда?

– Он отбыл из Ниццы вчера вечером.

– В Сент-Мэри-Мид?

– Да, в Сент-Мэри-Мид.

Последовала пауза.

– Я ошибалась насчет Кэтрин, – проговорила Ленокс. – Мне казалось, она его не любит.

– Мисс Грей очень сдержанная и никому не доверяет.

– Мне она могла бы довериться, – сердито возразила девушка.

– Да, могла бы, – кивнул Пуаро. – Но мадемуазель Кэтрин провела бо́льшую часть жизни слушая, а тем, кто привык слушать, не всегда легко говорить – они держат при себе свои горести и радости.

– Я была глупа, – вздохнула Ленокс. – Мне казалось, что она влюблена в Найтона. Полагаю, я думала так, потому что… ну, я надеялась…

Пуаро дружески сжал ее руку.

– Бодритесь, мадемуазель, – мягко произнес он.

Ленокс посмотрела на море, и ее не слишком привлекательное лицо на момент обрело трагическую красоту.

– Все равно бы ничего не вышло, – сказала она наконец. – Я чересчур молода для Дерека, да и он похож на ребенка, который никогда не повзрослеет. Ему больше подходят похожие на Мадонну. – После очередной длительной паузы Ленокс внезапно повернулась к Пуаро и спросила: – Но я ведь вам помогла, мсье Пуаро?

– Да, мадемуазель. Вы подали мне первый намек на истину, заметив, что убийца не обязательно должен был путешествовать этим поездом. До этого момента я не мог понять, как произошло преступление.

Девушка глубоко вздохнула:

– Я очень рада – хоть что-то мне удалось.

Издалека донесся протяжный гудок паровоза.

– Это проклятый «Голубой поезд», – промолвила Ленокс. – Поезда – неугомонная штука, верно, мсье Пуаро? Люди убивают и умирают, а они продолжают ездить своим маршрутом. Я болтаю вздор, но вы понимаете, что я имею в виду.

– Да, понимаю. Жизнь похожа на поезд, мадемуазель. Она продолжается несмотря ни на что, и это хорошо.

– Почему?

– Потому что поезд рано или поздно прибывает в конечный пункт путешествия, а на этот счет, мадемуазель, в вашем языке есть поговорка.

– Путешествия оканчиваются встречей влюбленных. – Ленокс рассмеялась. – Ко мне это не относится.

– Относится, мадемуазель. Вы очень молоды – моложе, чем сами о себе думаете. Доверяйте поезду, ибо его ведет le bon Dieu.

Паровоз загудел снова.

– Доверяйте поезду, мадемуазель, – повторил Пуаро, – и доверяйте Эркюлю Пуаро – он знает все.