Агата Кристи - Тайна «Голубого поезда»

– Теперь вы уже не зритель. Возможно, я скажу глупость, но вы похожи на спортсмена, участвующего в напряженной игре.

– Моя старая леди иногда бывает трудноватой, – улыбнулась Кэтрин, – но уверяю вас, я не веду с ней борьбу не на жизнь, а на смерть. Вы должны как-нибудь приехать и познакомиться с ней, мсье. По-моему, вы сумеете оценить ее мужество и силу духа.

Последовала пауза, во время которой официант проворно подал им цыпленка en casserole[64]. Когда он отошел, Пуаро спросил:

– Я рассказывал вам о моем друге Гастингсе? Он называет меня человеком-устрицей. Eh bien, мадемуазель, в вас я нашел достойного соперника. Вы больше меня предпочитаете играть в одиночку.

– Чепуха! – отмахнулась Кэтрин.

– Эркюль Пуаро никогда не говорит чепухи. Все так и есть.

Снова наступило молчание.

– После возвращения вы видели кого-нибудь из наших друзей по Ривьере, мадемуазель? – поинтересовался наконец Пуаро.

– Я видела майора Найтона.

– Вот как?

Что-то в прищуренных глазах детектива заставило Кэтрин опустить взгляд.

– Значит, мистер ван Олдин в Лондоне?

– Да.

– Нужно постараться повидать его завтра или послезавтра.

– У вас есть для него новости?

– Почему вы так думаете?

– Я… просто спросила.

Пуаро внимательно посмотрел на нее:

– Вижу, мадемуазель, вам хочется о многом спросить меня. Почему бы и нет? Разве дело «Голубого поезда» не наш с вами roman policier?

– Я действительно должна спросить вас кое о чем.

– Eh bien?

Кэтрин с внезапной решимостью вскинула голову:

– Что вы делали в Париже, мсье Пуаро?

Детектив улыбнулся:

– Я нанес визит в русское посольство.

– Куда-куда?

– Вижу, это ничего вам не говорит. Но я не буду человеком-устрицей, выложу карты на стол, чего устрицы никогда не делают. Вы подозреваете, что я не удовлетворен обвинением против Дерека Кеттеринга, не так ли?

– В Ницце мне казалось, что вы покончили с этим делом…

– Вы недоговариваете, мадемуазель, но я заранее все признаю. Мое расследование привело Дерека Кеттеринга за решетку. Если бы не я, судебный следователь до сих пор тщетно пытался бы повесить это преступление на графа де ля Роша. Eh bien, мадемуазель, я не сожалею о содеянном. Моя обязанность – выяснить правду, и этот путь вел прямиком к мистеру Кеттерингу. Но является ли это концом? Полиция считает, что да, но я, Эркюль Пуаро, не удовлетворен. – Помолчав, он неожиданно спросил: – Скажите, мадемуазель, вы не получали весточки от мадемуазель Ленокс?

– Только одно короткое письмо. Думаю, она обижена на меня за то, что я вернулась в Англию.

Пуаро кивнул:

– Я беседовал с ней в тот вечер, когда арестовали Кеттеринга. Разговор был интересным во многих отношениях. – Он снова замолчал, и Кэтрин не прерывала его мыслей. – Я собираюсь затронуть деликатную тему, мадемуазель, – сказал наконец детектив. – Мне кажется – поправьте меня, если я ошибаюсь, – что одна женщина любит Дерека Кеттеринга. Ради нее хочу надеяться, что я прав, а полиция заблуждается. Вы знаете, кого я имею в виду?

– Думаю, да, – ответила Кэтрин после долгой паузы.

Пуаро наклонился вперед:

– Повторяю, мадемуазель, я не удовлетворен. Основные факты указывают на мсье Кеттеринга. Но одну вещь не приняли в расчет.

– Какую?

– Изуродованное лицо жертвы. Я сотню раз спрашивал себя, мадемуазель: стал бы такой человек, как Кеттеринг, наносить такие страшные удары уже после совершения убийства? С какой целью это могло быть сделано? Соответствовало ли это характеру Кеттеринга? Ответ на эти вопросы, мадемуазель, в высшей степени неудовлетворительный. Снова и снова я пытаюсь понять – почему? И вот единственные предметы, которые в состоянии помочь мне решить эту проблему. – Он вынул из кармана записную книжку и извлек из нее нечто зажатое между большим и указательным пальцем. – Помните, мадемуазель, как я снял эти волосы с пледа в купе?

Кэтрин наклонилась, внимательно разглядывая волосы.

Пуаро медленно кивнул:

– Как я вижу, они ни о чем вам не говорят, мадемуазель. И все же, мне кажется, вы многое понимаете.

– У меня есть кое-какие любопытные идеи, – отозвалась Кэтрин. – Вот почему я спросила вас, что вы делали в Париже, мсье.

– Когда я написал вам…

– Из «Рица».

На губах Пуаро мелькнула странная улыбка.

– Да, из «Рица». Иногда я люблю роскошь – когда за нее платят миллионеры.

– Русское посольство… – Кэтрин нахмурилась. – Не понимаю, при чем тут оно.

– Оно не имеет прямого отношения к делу, мадемуазель. Я пришел туда за определенной информацией, повидал там одного субъекта и пригрозил ему. Да, мадемуазель, я, Эркюль Пуаро, пригрозил ему!

– Полицией?

– Нет. Куда более смертоносным оружием – прессой.

Кэтрин улыбнулась и покачала головой:

– Вы не собираетесь снова превратиться в устрицу, мсье Пуаро?

– Нет-нет, я не намерен ничего скрывать. Я подозревал, что этот человек играл активную роль в продаже драгоценностей ван Олдину. Обвинив его в этом, я смог вытянуть из него всю историю. Я узнал, где именно были переданы драгоценности, и о человеке, который ходил в это время взад-вперед по улице, – мужчине с седыми волосами, но с легкой, упругой походкой молодого человека. Мысленно я присвоил ему прозвище – мсье Маркиз.

– А теперь вы приехали в Лондон повидать мистера ван Олдина?

– Не только для этого. У меня были и другие дела. В Лондоне я встречался еще с двумя людьми – театральным агентом и врачом с Харли-стрит. От каждого из них я получил определенные сведения. Сложите все это воедино, мадемуазель, и вы поймете то, что понимаю я.

– Каким образом?

– Я скажу вам кое-что, мадемуазель. Меня постоянно тревожило сомнение, были ли ограбление и убийство совершены одним и тем же лицом. Долгое время я не был в этом уверен.

– А сейчас?

– Сейчас я знаю.

Последовала очередная пауза. Затем Кэтрин подняла голову. Ее глаза сияли.

– Я не так умна, как вы, мсье Пуаро. Половина из того, что вы мне рассказали, кажется мне ведущим в никуда. Мои идеи пришли, так сказать, совсем с другой стороны…

– Но так всегда и бывает, – спокойно отозвался детектив. – Зеркало показывает правду, но все смотрят в него с разных мест.

– Возможно, мои идеи нелепы и полностью отличаются от ваших, но…

– Да?

– Это поможет вам чем-нибудь?

Пуаро взял у нее газетную вырезку, прочитал текст и серьезно кивнул:

– Как я говорил, мадемуазель, люди смотрят в зеркало под разным углом зрения, но оно отражает одно и то же.

Кэтрин поднялась:

– Мне нужно спешить, иначе я опоздаю на поезд. Мсье…

– Да, мадемуазель?

– Это… не продлится долго? Я чувствую, что не смогу вынести… – Ее голос дрогнул.

Пуаро ласково похлопал девушку по руке:

– Бодритесь, мадемуазель. Сейчас не время выходить из строя – конец уже близок.

– Вас хочет видеть мсье Пуаро, сэр.

– Черт бы его побрал! – выругался ван Олдин.

Найтон сочувственно промолчал.

Ван Олдин поднялся со стула и начал ходить взад-вперед.

– Полагаю, вы уже видели утренние газеты?

– Я заглянул в них, сэр.

– Все еще не унимаются?

– Боюсь, что да, сэр.

Миллионер снова сел и прижал ладонь ко лбу.

– Если бы я мог себе такое представить! – простонал он. – Лучше бы я никогда не поручал этому маленькому бельгийцу выяснить правду. Все, что я хотел, – это найти убийцу Рут.

– Но вам бы не хотелось, чтобы ваш зять вышел сухим из воды?

Ван Олдин вздохнул:

– Я бы предпочел сам осуществить правосудие.

– Не думаю, что это было бы разумным шагом, сэр.

– Кто знает… Вы уверены, что этот тип хочет меня видеть?

– Да, мистер ван Олдин. Он очень настаивал.

– Ладно, если ему так нужно, пусть приходит этим утром.

Пуаро был весел и жизнерадостен. Казалось, он не замечал отсутствия сердечности в поведении миллионера и непринужденно болтал о пустяках. Детектив объяснил, что приехал в Лондон посетить своего врача, и назвал имя известного хирурга.

– Нет-нет, pas la guerre[65]. Это память о моей службе в полиции – пуля апаша. – Он коснулся левого плеча и весьма убедительно поморщился. – Я всегда считал вас везучим человеком, мсье ван Олдин. Вы не соответствуете нашим популярным представлениям об американских миллионерах, вечно страдающих диспепсией.

– Я достаточно крепок, – отозвался ван Олдин. – Веду простую жизнь, ем здоровую пищу и не слишком много.

– Вы недавно виделись с мисс Грей, не так ли? – невинно осведомился Пуаро у секретаря.

– Да, однажды или дважды, – слегка покраснев, ответил Найтон.

– Забавно, но вы ни разу не упоминали, что видели ее, – с удивлением заметил ван Олдин.

– Я не думал, что вам это интересно, сэр.

– Мне очень нравится эта девушка, – промолвил миллионер.

– Жаль, что она снова похоронила себя в Сент-Мэри-Мид, – вздохнул Пуаро.

– С ее стороны это очень благородно! – горячо воскликнул Найтон. – Не многие способны похоронить себя в глуши, чтобы ухаживать за сварливой старухой, перед которой у них нет никаких обязательств.

– Я умолкаю, – слегка прищурившись, сказал Пуаро. – Но повторю: мне жаль, что так получилось. А теперь, мсье, давайте перейдем к делу. – Двое мужчин посмотрели на него с некоторым удивлением. – Вас не должно шокировать или встревожить то, что я собираюсь сказать. Предположим, мсье ван Олдин, что Дерек Кеттеринг все-таки не убивал свою жену.

– Что?!

Оба изумленно уставились на него.

– Я сказал: предположим, что мсье Кеттеринг не убивал свою жену.

– Вы сошли с ума, Пуаро! – воскликнул ван Олдин.

– Нет, – покачал головой детектив. – Я не сумасшедший. Возможно, несколько эксцентричен – по крайней мере, некоторые так считают, – но в том, что касается моей профессии, у меня, так сказать, «все дома». Я спрашиваю вас, мсье ван Олдин, были бы вы рады или опечалены, если бы то, что я предположил, оказалось правдой?