Агата Кристи - Тайна «Голубого поезда»

Вечером Кэтрин надела розово-лиловое платье, именуемое «Soupir d'automne», и, улыбнувшись своему отражению в зеркале, стала спускаться, впервые в жизни испытывая чувство робости.

Большинство гостей леди Тэмплин уже прибыли, и в комнате было шумно, как всегда на ее приемах. Чабби подбежал к Кэтрин, предложил ей коктейль и тут же взял под свою опеку.

– А, вот и вы, Дерек! – воскликнула леди Тэмплин, когда дверь открылась, впустив последнего гостя. – Наконец-то мы сможем что-нибудь поесть. Я безумно голодна!

Кэтрин посмотрела в сторону двери и вздрогнула. Значит, это был Дерек! Как ни странно, она не чувствовала удивления, зная, что снова встретится с человеком, которого видела уже трижды благодаря цепочке совпадений. Ей показалось, что и он узнал ее, так как на момент прекратил отвечать леди Тэмплин и потом явно с усилием заставил себя продолжать разговор. Все направились к столу, и Кэтрин обнаружила, что их с Дереком посадили рядом. Он сразу же повернулся к ней с обаятельной улыбкой и сказал:

– Я знал, что скоро вас встречу, но никак не предполагал, что это произойдет здесь. Один раз в «Савое», другой у Кука, а бог троицу любит. Только не говорите, что вы не помните меня или что не обратили на меня внимания. Я вижу, вы меня узнали.

– Да, узнала, – ответила Кэтрин. – Но это не третий, а четвертый раз. Я видела вас в «Голубом поезде».

– В «Голубом поезде»? – В поведении Дерека что-то изменилось, хотя Кэтрин не понимала, что именно. Казалось, будто он получил внезапный отпор.

– Что там был за шум сегодня утром? – осведомился он беспечным тоном. – Кажется, кто-то умер?

– Да, – медленно отозвалась Кэтрин. – Кто-то умер.

– В поезде умирать не следует, – легкомысленно заметил Дерек. – Это вызывает всевозможные юридические и международные осложнения, а поезду дает лишний предлог для опоздания.

– Мистер Кеттеринг? – Толстая американская леди, сидящая напротив, наклонилась вперед и проговорила с характерным акцентом: – Думаю, вы меня не помните, но вы мне показались удивительно красивым мужчиной.

Дерек ответил ей, а Кэтрин сидела словно оглушенная.

Кеттеринг! Теперь она вспомнила фамилию убитой. Какая ирония судьбы! Рядом с ней сидел человек, которого она видела прошлой ночью входящим в купе своей жены. И вот теперь он весело болтает, ничего не зная о постигшей ее судьбе. В том, что Дерек ничего не знал, сомневаться не приходилось.

Слуга наклонился к нему, передал ему записку и что-то шепнул на ухо. Извинившись перед леди Тэмплин, Кеттеринг прочитал записку. На его лице отразилось изумление.

– Чертовски странно! Боюсь, Розали, мне придется вас покинуть. Префект полиции хочет срочно меня видеть. Не знаю почему.

– Ваши грехи вас нашли, – заметила Ленокс.

– Очевидно, – согласился Дерек. – Наверное, это какая-то чепуха, но я должен отправиться в префектуру. И как только старик посмел оторвать меня от обеда? Ему понадобится серьезная причина, чтобы оправдаться. – Смеясь, он поднялся и направился к двери.

Пятнадцатого февраля после полудня густой желтоватый туман опустился на Лондон. Руфус ван Олдин в связи с плохой погодой работал за двоих, сидя в своих апартаментах в «Савое». Найтон был в восторге. В последнее время ему бывало нелегко заставить шефа сосредоточиться на делах, а когда он рисковал настаивать, миллионер резко пресекал его попытки. Но сейчас Ван Олдин, казалось, погрузился в работу с удвоенной энергией, и секретарь вовсю этим пользовался. Всегда тактичный, он пришпоривал босса так ненавязчиво, что тот ни о чем не подозревал.

Тем не менее в самый разгар деловой активности ван Олдина не переставал беспокоить один вроде бы незначительный факт. Причиной послужило случайное замечание Найтона. Факт этот все глубже проникал в сознание миллионера, покуда не вынудил его подчиниться терзавшему его беспокойству.

Ван Олдин слушал Найтона с обычным выражением пристального внимания, хотя в действительности ни одно слово секретаря не доходило до его ума. Однако он машинально кивал, и Найтон брался за следующий документ. Когда все бумаги были рассортированы, миллионер наконец заговорил:

– Вы не могли бы повторить мне это, Найтон?

Секретарь выглядел растерянным.

– Вы имеете в виду это, сэр? – Он поднял написанный мелким почерком доклад компании.

– Нет-нет, ваш рассказ о том, как вы вчера вечером видели в Париже горничную Рут. Этого не может быть. Наверное, вы ошиблись.

– Я не мог ошибиться, сэр. Ведь я говорил с ней.

– Ну, тогда расскажите мне все еще раз.

Найтон повиновался.

– Я все уладил с Бартхаймерсом, – начал он, – и вернулся в «Риц» собрать свои вещи перед обедом, чтобы успеть к девятичасовому поезду с Северного вокзала. У регистрационного стола увидел женщину, в которой узнал горничную миссис Кеттеринг. Я подошел к ней и спросил, не остановилась ли миссис Кеттеринг в «Рице»?..

– Да-да, – прервал его ван Олдин. – Она ответила, что Рут поехала на Ривьеру, а ее отправила в «Риц» ожидать там дальнейших распоряжений.

– Совершенно верно, сэр.

– Это очень странно. Быть может, горничная ей надерзила?

– В таком случае, – возразил секретарь, – миссис Кеттеринг выплатила бы ей определенную сумму и отправила назад в Англию, но никак не в «Риц».

– Верно, – пробормотал миллионер.

Он хотел что-то добавить, но сдержался. Хотя ван Олдин и привязался к Найтону, и доверял ему, обсуждать с ним личные дела дочери вряд ли было правильным. Его и так обидела неискренность Рут, а эта случайная информация пробудила в нем дурные предчувствия.

Почему дочь избавилась от горничной в Париже? С какой целью она так поступила?

Пару минут он размышлял о том, какие странные бывают совпадения. Разве могла Рут предположить, что ее горничная в Париже первым делом наткнется на секретаря ее отца? Вот таким образом тайное становится явным.

При этой мысли миллионер вздрогнул. Выходит, здесь была какая-то тайна? Ему не хотелось задавать себе этот вопрос, так как он хорошо знал ответ: граф де ля Рош.

Ван Олдин испытывал горечь, думая, что его дочь одурачил подобный субъект, но он был вынужден признать, что она находится в хорошей компании, – многие неглупые женщины из высшего общества так же легко поддавались обаянию графа. Мужчины видели его насквозь, но женщины – нет.

Сейчас миллионер подыскивал фразу, которая рассеяла бы подозрения, возможно возникшие у секретаря.

– Рут всегда быстро меняет свои намерения, – заметил он и беспечно осведомился: – А горничная никак не объяснила… э-э… причины этого внезапного изменения плана?

Найтон постарался, чтобы его голос звучал как можно более естественно:

– Она сказала, сэр, что миссис Кеттеринг неожиданно встретила друга.

– Вот как? Мужчину или женщину?

Тренированный слух секретаря уловил в этом вопросе нотку напряжения.

– По-моему, сэр, она имела в виду мужчину.

Ван Олдин кивнул. Его худшие опасения начали оправдываться. Он поднялся со стула и стал мерить шагами комнату, что всегда делал в минуты волнения.

– Единственное, чего не в состоянии сделать мужчина, – это заставить женщину прислушаться к голосу разума! – взорвался миллионер, будучи не в силах сдерживать свои чувства. – Похоже, разум у них вообще отсутствует! А еще говорят о женском инстинкте, когда всем известно, что женщина становится легкой добычей для любого мошенника! Даже одна из десяти не в состоянии распознать негодяя и становится жертвой первого попавшегося смазливого парня с хорошо подвешенным языком. Если бы я настоял на своем…

Его прервал мальчик-слуга, принесший телеграмму. Ван Олдин вскрыл ее, и его лицо внезапно побелело как мел. Ухватившись рукой за спинку стула, чтобы не упасть, он взмахом руки отпустил мальчика.

Найтон с тревогой встал со стула:

– В чем дело, сэр?

– Рут!.. – хрипло пробормотал ван Олдин.

– Миссис Кеттеринг?

– Она погибла!

– Несчастный случай в поезде?

Ван Олдин покачал головой:

– Нет. Судя по телеграмме, произошло ограбление. Они не использовали этого слова, Найтон, но мою бедную девочку убили.

– Боже мой, сэр!

Ван Олдин постучал указательным пальцем по телеграмме:

– Ее прислала полиция Ниццы. Я должен ехать туда первым же поездом.

Найтон действовал, как всегда, оперативно. Он быстро взглянул на часы:

– В пять часов с Виктории, сэр.

– Хорошо. Вы поедете со мной. Сообщите моему слуге Арчеру и упакуйте ваши вещи. Позаботьтесь здесь обо всем. Я иду на Керзон-стрит.

Зазвонил телефон, и секретарь взял трубку:

– Да, а кто его спрашивает? – Он обернулся к ван Олдину: – Это мистер Гоби, сэр.

– Гоби? Сейчас я не могу его принять. Хотя погодите, у нас еще достаточно времени. Скажите, чтобы его проводили сюда.

Ван Олдин был сильным человеком. Он уже успел восстановить свое железное самообладание. Не многие заметили бы, что с ним что-то не так, когда он здоровался с мистером Гоби.

– Меня поджимает время, Гоби. Вы хотите сообщить что-нибудь важное?

Мистер Гоби кашлянул:

– Вы пожелали, чтобы вам докладывали о местопребывании мистера Кеттеринга, сэр.

– Ну?

– Вчера утром мистер Кеттеринг покинул Лондон и отбыл на Ривьеру.

– Что?!

Что-то в его голосе удивило мистера Гоби. Достойный джентльмен отказался от обычной манеры никогда не смотреть на собеседника и бросил быстрый взгляд на миллионера.

– Каким поездом он поехал? – поинтересовался ван Олдин.

– «Голубым поездом», сэр. – Гоби снова кашлянул и обратился к часам на каминной полке: – Мадемуазель Мирей, танцовщица из «Парфенона», выехала тем же поездом.

– У меня не хватает слов, мсье, чтобы передать весь ужас и отчаяние, в которые нас повергла эта трагедия. Позвольте выразить вам наше глубокое и искреннее сочувствие, – обратился к ван Олдину судебный следователь Карреж.