Эллери Куин - Тайна голландского башмака

Эллери улыбнулся.

– Фактически я могу рассказать вам о преступнике все, кроме его имени.

– Но… но кто же это? – запинаясь, проговорил Сэмпсон.

Взор Эллери затуманился.

– Откровенно говоря, я еще не готов к объяснениям. Все это чересчур неопределенно.

Сэмпсон, Вели и инспектор уставились друг на друга.

– Ну… но, – бессвязно забормотал инспектор, – как ты пришел к своему решению?

Эллери пожал плечами и потянулся за очередной сигаретой.

– Это, право, очень просто. Всего лишь вопрос наблюдения и дедукции… Видите ли, большую часть информации я извлек из… той пары башмаков!

В среду утром инспектор Квин сидел за своим письменным столом в Главном полицейском управлении. Перед ним на подставке лежала утренняя газета, где крикливые готические заголовки извещали о предстоящем аресте знаменитого хирурга доктора Фрэнсиса Дженни «по подозрению в убийстве». Сия деликатная фраза ясно давала понять, что хирургу предъявят обвинение в убийстве Эбигейл Доорн.

Инспектор не казался особенно довольным собой. Взгляд его маленьких проницательных глаз был тревожным, он изо всей силы кусал ус, читая и перечитывая статью, написанную Питом Харпером. В соседней комнате постоянно раздавались телефонные звонки, но аппарат на столе старика хранил молчание. Он был официально выключен для всех, кроме полицейского департамента.

Репортеры всю ночь крутились у здания управления, спрашивая у всех, правда ли, что доктор Дженни будет арестован за убийство старой леди? Но никто не дал им определенного ответа.

Полицейский комиссар и мэр, еще во вторник вечером извещенные инспектором о предстоящей операции, в свою очередь, отказались от разговоров с прессой. Вместо официального подтверждения другие газеты просто перепечатали статью. Руководство газеты Харпера единодушно выражало полное неведение относительно источника сенсационной новости.

В девять часов позвонил доктор Дженни и потребовал к телефону инспектора Квина. Но лейтенант вежливо информировал его, что инспектор на совещании и его нельзя беспокоить. Дженни разразился проклятиями, крича, что его все утро донимали репортеры, желающие взять у него интервью.

– Скажите мне только одно! – сердито рычал он в трубку. – Эта статья правдива?

Лейтенант извинился и ответил, что это ему неизвестно. Дженни на это заявил, что он уходит в свой кабинет в госпитале и не желает никого видеть. Он так злился, что голос его звучал хрипло и невнятно. Вслед за этим лейтенант услышал стук брошенной трубки.

Об этой беседе доложили инспектору, который мрачно улыбнулся и передал через сержанта Вели распоряжение не пускать ни одного репортера в здание Голландского мемориального госпиталя. После этого он позвонил окружному прокурору.

– Никаких новостей о Суанеоне?

– Никаких. Хотя еще рано. Я сообщу тебе сразу, как он обнаружит себя. Ты ведь захочешь проследить за ним, чтобы убедиться, что он идет сюда?

– Об этом мы позаботимся. – Помолчав, инспектор свирепо осведомился. – Генри, ты обдумал мои рекомендации относительно этого дрянного Морхауса?

Сэмпсон кашлянул.

– Послушай, Кыо, ты знаешь, что я с тобой до конца, но боюсь, что нам придется оставить эту историю безнаказанной.

– Ты что-то заговорил по-иному, не так ли, Генри? – нахмурился старик.

– Я тебя хорошо понимаю, Кью, – вздохнул Сэмпсон. – Но когда я перестал злиться и хорошенько осмыслил ситуацию…

– Ну?

– Кыо, он действовал абсолютно в рамках закона! Этот пункт завещания Эбби содержал не вопрос наследства, а приказ поверенному. Будучи таковым, Морхаус не должен был ждать официального утверждения завещания, чтобы уничтожить документы. Ты ведь не можешь назвать причину, по которой эти документы следовало бы сохранить, верно?

– Если ты имеешь в виду, могу ли я доказать, что эти документы содержали улику, – устало ответил инспектор, – так я не могу этого сделать.

– Тогда извини меня, Кью, но я бессилен.

Когда он повесил трубку, инспектор аккуратно положил на стол газету и позвонил сержанту Вели.

– Томас, принесите мне пару парусиновых башмаков, которые мы нашли в телефонной будке!

Вели быстро выполнил приказ.

Старик поставил ботинки на стекло, покрывавшее стол, и начал внимательно их рассматривать. Вскоре он, нахмурившись, обернулся к Вели.

– Вы что-нибудь замечаете в этих проклятых ботиках, Томас?

Гигант погладил свою гранитную челюсть.

– Все, что я замечаю, – наконец ответил он, – это то, что один шнурок порвался и что человек, носивший эти ботинки, соединил вместе порванные концы куском липкого пластыря.

– Да, но что это означает, до меня не доходит. – Инспектор выглядел несчастным. – Эллери ее станет болтать вздор, мой мальчик! Эти ботинки могут рассказать о чем-то важном. Лучше оставить их здесь, а то я кончу припадком.

Вели, громко топая, вышел из комнаты, оставив старика созерцать два совершенно невинно выглядевших парусиновых ботинка.

Эллери едва успел встать с постели и умыться, когда зазвенел дверной звонок н Джуна увидел за дверью высокую тощую фигуру доктора Джона Минчена.

– Хэлло! Вы никогда не видели восход солнца?

Эллери закутался в халат.

– Сейчас только четверть десятого, а я не спал полночи, предаваясь размышлениям.

Минчен плюхнулся в кресло.

– Я решил заглянуть к вам по дороге в госпиталь, чтобы узнать из первых рук, соответствует ли действительности эта статья в газете.

– Какая статья? – рассеянно переспросил Эллери, набрасываясь на яичницу. – Присоединяйтесь ко мне, Джон.

– Спасибо, я уже позавтракал, – Минчен.внимательно посмотрел на приятеля. – Значит, вы не знаете об этом? Ну, в утренней газете было сообщено, что доктора Дженни должны сегодня арестовать за убийство старой леди.

Эллери с жадностью вонзил зубы в гренок.

– Современная пресса поистине творит чудеса!

Минчен уныло покачал головой.

– Сегодня мне, наверно, не удастся получить информацию. И вообще, все это нелепо, Эллери. Старик, должно быть, с ума сходит от бешенства. Убить свою благодетельницу! – Он выпрямился. – А что, я тоже получу свою долю дурной славы, верно?

– Что вы имеете в виду?

– Ну, – спокойно ответил Минчен, – так как я соавтор Дженни в книге о врожденной аллергии, то пресса, естественно, не оставит меня в покое.

– О! – Эллери потягивал кофе. – Я бы не стал об этом беспокоиться, Джон. И забудьте на время Дженни-с ним все будет в порядке… Сколько времени вы с ним работали над вашим великолепным опусом?

– Не так уж долго. Видите ли, сам процесс писания книги занял меньше всего времени. А вот подбор историй болезни отнял у Дженни несколько лет. Кстати, они представляют немалую ценность. Если с Дженни что-нибудь случится, то я их унаследую – все равно непрофессионалу они не нужны.

Эллери тщательно вытер губы.

– Естественно, нет. Между прочим, простите мне мою нескромность, Джои. Каково ваше финансовое соглашение с Дженни в этой работе? Вы партнеры на равных, началах?

Минчен покраснел.

– Дженни настаивал на этом, хотя его вклад в работу гораздо больше моего… Он был очень добр ко мне, Эллери.

– Рад это слышать, – Эллери встал и направился в свою спальню. – Дайте мне пять минут на то, чтобы одеться, Джон, и я пройдусь с вами.

Он исчез в соседней комнате. Минчен поднялся и стал мерить шагами гостиную. У камина он остановился и с любопытством стал рассматривать пару скрещенных шпаг, висящих на каминной доске. Сзади послышался тихий шелест. Обернувшись, Минчен увидел Джуну, который, улыбаясь, смотрел на него.

– Послушай, сынок, откуда взялись эти шпаги?

– Папаша Квин взял их у одного парня в Европе. – Джуна гордо выпятил худую грудь.

– Джон! – крикнул из спальни Эллери. – Вы давно знаете доктора Даннинга?

– С тех пор как работаю в госпитале. А что?

– Ничего, простое любопытство. Что вы знаете интересного об этой галльской амазонке – докторе Пеннини?

– Очень мало. Она необщительная особа, Эллери, и с сослуживцами старается никаких дел не иметь. Думаю, что у нее где-то есть муж.