Обвиненный в том, что при данных обстоятельствах он не имел права, не посоветовавшись с полицией, уничтожать документы, возможно, являющиеся важными уликами, Морхаус продолжал упорствовать, что он действовал согласно закону».

– Эго мы проверим, – рявкнул Сэмпсон.

«Присутствующую там Гульду Доорн, весьма взволнованную происходящим разговором, тоже спросили об уничтоженных документах. Она заявила о полной неосведомленности об их содержании, хотя признала, что через ее руки прошло немало личной корреспонденции покойной в течение последних лет ее жизни.

Заключение: рекомендуется немедленно запросить окружную прокуратуру относительно юридической подоплеки этой истории. Если Морхаус превысил власть, которой государство облекло его как слугу закона, рекомендуется либо возбудить против него обвинение, либо, если это неосуществимо, передать дело в коллегию адвокатов. В департаменте большинство считают, что пропавшие документы могли быть ключом к разгадке преступления».

– Уверен, что старина Кью жутко разъярен, – более спокойно произнес окружной прокурор. – В первый раз вижу у него такие мстительные намерения. Должно быть, это дело его здорово доконало! Не хотел бы я оказаться на месте бедняги Морхауса,

Мэр с трудом поднялся на ноги.

– По-видимому, на сегодня все, джентльмены, – сказал он. – Все, что мы можем сделать, это надеяться на лучшее и ждать, что принесет нам завтрашний день… Я с удовлетворением отметил в докладах то, что инспектор Квин ведет это расследование, прилагая все свои, судя по всему немалые, способности. Поэтому в своем заявлении я постараюсь подбодрить детективов и успокоить губернатора. – Он обернулся к главе нью-йоркской полиции. – Это соответствует вашему желанию, комиссар?

Комиссар, вытерев шею большим носовым платком, кивнул с видом полнейшей покорности и неуклюже выбрался из комнаты. Когда мэр нажал кнопку на письменном столе, окружной прокурор и его свита последовали за комиссаром, храня угрюмое молчание.

Глава 19

В ней Квины обсуждают дело

Насморк инспектора Квина благодаря самоотверженным заботам Эллери во вторник вечером уже почти совсем исчез, но его нервы были в таком плачевном состоянии, что пришлось принять насильственные меры, дабы с помощью различных предлогов и угроз отправить старика в постель.

Эллери с помощью сержанта Вели и Джуны наконец удалось убедить отца раздеться и попытаться обрести покой на подушках. Но покой не приходил, и вскоре инспектор потребовал открыть дверь между спальней и гостиной, чтобы он мог слышать все, что обсуждает собравшаяся компания: Эллери, окружной прокурор Сэмпсон, сержант Вели и Пит Харпер.

К их удивлению, пять минут спустя отважный старый воин вошел в гостиную, облаченный в пижаму, халат и шлепанцы, занял свое любимое место у камина и, решительно отказавшись выслушивать просьбы удалиться, погрузился в величественное молчание.

– Это совершенно бесполезно, друзья, – улыбнулся Эллери. – Вспомните Гомера. «Негоже для того, кто властью облечен, спать до утра всю ночь…» Судя по всему, папа, у тебя в голове созрели какие-то новые ценные мысли. Итак, в чем их суть?

Старик сердито сдвинул брови, хотя в его глазах блеснули веселые огоньки.

– Ты ведь всегда знаешь, верно? – проворчал он и внезапно улыбнулся. – Считай, что я просто почувствовал себя лучше… Джуна, убери пустой кофейник!

Осклабившись, Джуна юркнул в маленькую кухню, откуда вскоре донесся аромат крепкого кофе.

– О Суансоне нет никаких новостей, а, Томас?

Гигант беспокойно зашевелился, отчего стул под ним жалобно заскрипел.

– Ни черта! Знаете, шеф, это просто невозможно. Мы прочесали все пригороды, проверили все поезда, допросили каждого кондуктора… Где же может быть этот треклятый Суансон?

– А вы пробовали нащупать его следы, выяснить его возможные передвижения после выхода из госпиталя вчера утром? – спросил Сэмпсон.

– Все уже сделано, Генри, – мрачно ответил инспектор. – В конце концов, разыскать человека, внешне ничем не выделяющегося, в многомиллионном городе – не детская игра. Я надеюсь, что мы все-таки достигнем успеха в пригороде. Это очень упростит дело.

– Скажите, – вмешался Харпер, – а вам никогда не приходило в голову, что этот Суансон – просто выдумка?

Эллери поднял голову и улыбнулся.

– Вы недоверчивы, как все газетчики, – сказал он. – Да, Меркурий, приходило. Мой славный старикан может вам кое-что поведать на этот счет… Не так ли, папа?

– Не слишком много, – устало произнес инспектор. – Сегодня утром Эллери выдвинул такое предположение, хотя я чувствовал, что он сам в него не верит…

Эллери покачал головой.

– Я этого не говорил…

– Ну, я же все-таки не так уж плохо тебя воспитал, – буркнул старик. – Как бы то ни было, мы опять взялись за Айзека Кобба, швейцара, и потрясли его снова. Проверили все его прошлое, службы, личные дела… Все в полном порядке. Но так как он единственный человек в госпитале, кроме Дженни, который заявляет, что видел Суансона, то необходимо было убедиться… Нет, – печально продолжал он. – У нас нет ни малейшей причины сомневаться в показаниях Кобба. Этот человек безгрешен, как мертвец. Следовательно, Суансон существует.

Вели кашлянул.

– Простите, что я вмешиваюсь, но я с самого начала участвую в этом деле и чувствую, что Суансон появится в тот момент, когда мы меньше всего его ожидаем.

Инспектор вытянул шею и с нескрываемым удивлением уставился на своего подчиненного. Наконец на его усталом лице появилась улыбка.

– Черт возьми! – воскликнул он. – Это подало мне неплохую идею, Томас! Дайте мне немного подумать…

Все молча ждали. Джуна, открыв ногой дверь кухни, торжественно вошел в комнату, неся большой поднос, на котором стояли горячий кофейник с ситечком, несколько чашек и блюдец, кувшинчик со сливками и сахарница. Поставив поднос на стол, он снова убежал на кухню и появился опять, держа в руках большую деревянную тарелку с кексами. Покуда Джуна разливал кофе, все молча придвинули стулья к столу, в то время как инспектор продолжал сидеть, закутавшись в халат и уставившись на прыгающие языки пламени.

Эллери с любопытством наблюдал за ним.

Внезапно старик хлопнул по подлокотникам кресла и вскочил на ноги.

– Вот что я сделаю! – воскликнул он. – Это должно сработать! И, усевшись к столу, он начал жадно пить кофе.

Сэмпсон казался обеспокоенным.

– Что ты намерен делать, Кью? – осведомился он.

Густые брови старика сдвинулись, а глаза сверкнули над поднятой чашкой.

– Завтра утром, если к тому времени ничего не произойдет, я намерен арестовать доктора Дженни за убийство Эбигейл Доорн!


Инспектор не произнес ни слова объяснения до тех пор, пока не выпил кофе и не взял солидную понюшку табаку.

Старик снова уселся у камина и жестом пригласил остальных разместиться рядом.

– Я знаю, что это звучит нелепо, – начал инспектор, когда все заняли свои места, – но мне кажется, что я смогу представить достаточное количество косвенных улик против Дженни. Кроме того, есть и еще одна причина… Сначала позвольте мне выложить карты на стол, продемонстрировать вам ход моих размышлений и поглядеть па вашу реакцию, чтобы представить, какое впечатление. это произведет в суде. Тут ты сможешь нам помочь, Генри. – Он прочистил горло и продолжал слегка хриплым голосом. – При определенном взгляде на вещи виновность Дженни кажется несомненной. У многих людей, замешанных в это дело, имеются веские мотивы. Но мотив Дженни, по-моему, самый веский… Это деньги!. Нет… Подождите минуту. – Он поднял руку, предупреждая протест, готовый сорваться с губ Сэмпсона. – Не забудьте, что по условиям первого завещания Эбби Дженни получает два наследства: очень крупную сумму лично я немного меньше, но тоже солидную сумму, для продолжения исследований…

Но мотив Дженни – не только деньги. Он не кажется мне человеком, способным убить исключительно ради денег. В некоторых отношениях он похож на Кнайзеля… Видимо, все ученые немного тронутые. Возьмите, например, этот металлический сплав. Держу пари, что Дженни наплевать, сколько миллионов он стоит – ему нужна слава!

Но чтобы добиться славы, требуются деньги, которые приведут исследования к успешному концу. А он находится в затруднительном положении. Его собственные сбережения истощились, единственная надежда – финансовая поддержка старой леди. Но, повинуясь женскому капризу, Эбби внезапно прекращает эту поддержку, и они оказываются перед лицом краха… – Все слушали с напряженным вниманием. Эллери не отрывал взгляда от губ отца. – Какой же это должно произвести психологический эффект на человека типа Дженни? – продолжал старик. – Единственная вещь, отделяющая его и Кнайзеля от вожделенной славы, это жизнь старой и эксцентричной женщины. А что такое жизнь старухи, страдающей диабетом, для человека, который каждый день имеет дело со смертью? Ведь, несмотря на слабое здоровье, Эбби могла прожить еще долго, оттянув на неопределенное время завершение эксперимента. А ожидание угрожает всей затее, особенно если будет подписано новое завещание, оставляющее Дженни только его личное наследство. Но, действуя быстро, Дженин может предотвратить вступление в силу нового завещания, обеспечить немедленное получение денег, гораздо больших, чем ему должно достаться по новому завещанию. Разве этот мотив недостаточен для того, чтобы побудить Дженни убить даже свою бывшую благодетельницу?

Инспектор умолк, тайком глядя на слушателей. Потухшая сигарета свисала у Харпера изо рта, в его глазах светилось нечто похожее на восхищение. Вели что-то одобрительно пробормотал, а Сэмпсон медленно кивнул.