Лицо молодого юриста было багровым от гнева, а глаза метали молнии. Инспектор и Эллери быстро подскочили, чтобы помочь ввести девушку в приемную.

– О Боже! – взволнованно пробормотал инспектор. – Так это и есть мисс Доорн? А мы только…

– Да, вы только! – рявкнул Морхаус. – Нашли время! Что это – испанская инквизиция? Я требую разрешения отвезти мисс Доори домой… Это насилие! Преступление! Прочь с дороги, вы!..

Грубо оттолкнув Эллери, он усадил в кресло полубесчувственную девушку и стал обмахивать ей лицо, что-то бессвязно лопоча. Сестра бесцеремонно отодвинула его в сторону и поднесла флакон к ноздрям Гульды Доорн. Подошедшая Эдит Даннинг склонилась над девушкой, похлопывая ее по щекам.

– Гульда! – с раздражением позвала она, – Гульда, перестань валять дурака! Приди в себя!

Веки девушки дрогнули, она отшатнулась от флакона, бессмысленно глядя на Эдит Даннинг. Слегка повернув голову, она увидела Морхауса.

– О, Фил! Она… она… – девушка не смогла договорить. Ее голос дрогнул, она протянула руки к Морхаусу и разразилась рыданиями. Сестра, Эдит Даннинг и Эллери отступили назад. Лицо Морхауса сразу же смягчилось, он склонился над Гульдой и быстро зашептал ей что-то.

Инспектор шмыгнул носом. Гендрик Доорн, стоящий У своего кресла и смотревший на возню с девушкой, дрожал всем своим огромным телом,

– Нам лучше уйти, – проскрипел он. – Девушка..,

Эллери быстро подошел к нему.

– Мистер Доорн, что вы собирались нам сообщить? Вы знали кого-то, кто затаил злобу против вашей сестры? Может быть, жажду мести?

– Я ничего такого не говорил, – стал отбиваться Доорн. – Я боюсь за свою жизнь. Я…

– Эге! – протянул подошедший к ним инспектор. – Таинственная история, а? Вам – кто-то угрожает, Доорн?

Губы Доорна дрогнули.

Здесь я ничего не скажу. У меня в доме–-еще куда ни шло. Но здесь – ни за что!

Эллери и инспектор Квин обменялись взглядами, после чего Эллери отошел в сторону.

– Отлично, – сказал инспектор, приветливо улыбнувшись Доорну. – Значит, сегодня в вашем доме… Советую вам не покидать его, старина. Томас! – Гигант выпрямился, – Вам, пожалуй, стоит послать кого-нибудь с мистером Доорном, мисс Доорн и мисс Даннинг – только для того, чтобы позаботиться о них.

– Я о них позабочусь, – внезапно крикнул Морхаус. – А ваши назойливые детективы мне совершенно не нужны!.. Мисс Даннинг, помогите Гульде.

– О, но вы не сможете о них позаботиться, – любезным тоном возразил инспектор, – так как вам придется задержаться здесь. Вы нам нужны.

Морхаус свирепо уставился на него, их взгляды скрестились. Оглядевшись, адвокат увидел вокруг себя мрачные лица. Пожав плечами, он помог подняться плачущей девушке и проводил ее до двери, ведущей в коридор. Гульда держалась за него, пока к дверям не подошли Гендрик Доорн и Эдит Даннинг, сопровождаемые детективом. Украдкой пожав жениху руку, девушка расправила плечи, и Морхаус, оставшись в одиночестве у двери, наблюдал за маленькой группой, медленно бредущей по холлу.

В наступившем молчании он закрыл дверь и повернулся к инспектору.

– Ну, что вам от меня надо? Только, пожалуйста, не задерживайте меня слишком долго.

Они заняли кресла, и по знаку инспектора остававшиеся в комнате детективы вышли из приемной. Вели облокотился своей исполинской спиной о дверь, ведущую в коридор, и скрестил руки на груди.

Инспектор уселся поудобнее, вцепившись руками в колени. Эллери закурил сигарету и глубоко затянулся.

– Мистер Морхаус, – заговорил инспектор, – вы уже давно являетесь адвокатом миссис Доорн?

– Несколько лет, – вздохнул Морхаус. – До меня ее дела вел мой отец. Старая леди была как бы нашим семейным клиентом.

– И вы так же хорошо знакомы с ее личной жизнью, как и с деловой?

– Разумеется.

– Какие отношения были у миссис Доорн с ее братом Кендриком? Они ладили друг с другом? Расскажите мне все, что вы знаете об этом человеке.

Морхаус с отвращением скривил губы.

– Поймите, инспектор, что многое из того, что я вам расскажу, всего лишь мое личное мнение. Как друг семьи, я, естественно, кое-что слышал и видел..,

– Продолжайте.

– Гендрик – это законченный паразит. Всю свою жизнь он совершенно ничего не делал… Возможно, поэтому он так безобразно растолстел… К тому же содержание этого вымогателя обходится недешево. Я это знаю, потому что видел некоторые счета. Гендрик обладает всеми существующими пороками: карты, женщины и т. д.

– Женщины? – Эллери закрыл глаза и улыбнулся. – Я просто не могу в это поверить.

– Вы не знаете некоторых женщин, – мрачно усмехнулся Морхаус – Гендрик сам, должно быть, не помнит их всех. Хорошо еще, Эбигейл следила, чтобы сведения о его похождениях не попали в газеты. Она давала ему 25 тысяч в год. На такие деньги мог бы жить припеваючи кто угодно, но только не Гендрик! Он сразу же все проматывал.

– Значит, своих денег у него нет? – спросил инспектор.

– Ни цента. Видите ли, каждый доллар своего огромного состояния Эбигейл заработала своим умом. Раньше ее семья была значительно беднее, чем обычно думают. Но она оказалась финансовым гением… Да, Эбби была интересной женщиной. Ее чертовски жаль!

– Следовательно, у мистера Доорна могли быть затруднения, неприятности с законом, какие-нибудь темные дела? – осведомился старик. – А может быть, ему пришлось платить за молчание одной из своих любовниц?

– Ну… – неуверенно ответил Морхаус. – Я этого не знаю.

Инспектор усмехнулся.

– А какие отношения были между Гендриком и миссис Доорн?

– Весьма прохладные. Эбби была далеко не глупа. Она видела все, что происходит, и мирилась с этим только потому, что обладала болезненным чувством семейной гордости и не могла позволить, чтобы кто-нибудь пачкал фамилию Доорн. Иногда она не уступала брату, и начинался скандал…

– Ас Гульдой она ладила?

– О, у них были превосходные отношения! – сразу же ответил Морхаус. – Гульда была радостью и гордостью Эбигейл. В мире не было ничего, чего бы Гульда не могла получить по первому требованию. Но Гульда всегда была очень умеренна в своих желаниях. Она никогда не вела себя как наследница крупнейшего состояния. Гульда тихая и скромная девушка – вы сами видели ее. Она…

– О, несомненно, – поспешно прервал его инспектор. – А Гульда Доорн понимала, какая репутация у ее дяди?

– Думаю, что да. Но, очевидно, это ее страшно огорчало, она никогда не говорила об этом даже… – он сделал паузу, – даже со мной.

– Скажите, – спросил Эллери, – сколько лет этой юной леди?

– Гульде? О, девятнадцать или двадцать.

Эллери обернулся к доктору Минчену, который тихо сидел в дальнем углу комнаты, наблюдая за происходящим и не говоря ни слова:

– Джон!

Врач вздрогнул.

– Наступила моя очередь? – спросил он, криво улыбнувшись.

– Едва ли. Просто я хотел отметить, что мы, кажется, столкнулись с одним из редких гинекологических феноменов. Вы как будто говорили мне утром, еще до убийства, что Эбигейл было больше семидесяти?

– Да. Но что вы имеете в виду? Гинекология изучает женские болезни, а у старой леди их не было…

Эллери щелкнул пальцами.

– По-моему, – заметил он, – беременность позже определенного возраста должна иметь патологическую причину… Очевидно, миссис Доорн была во всех отношениях замечательной женщиной… Кстати, что известно о покойном мистере Доорне, – я имею в виду супруга Эбигейл Доорн? Когда он покинул этот мир? Я ведь редко читаю светские новости.

– Около пятнадцати лет назад, – вмешался Морхаус. – Так что, Квин, все ваши гнусные инсинуации…

– Мой дорогой Морхаус, – улыбнулся Эллери, – неужели вам не кажется странной подобная разница в возрасте между матерью и дочерью? Вы едва ли можете порицать меня за мое вежливое изумление.

Морхаус казался расстроенным, и инспектор решил снова взять инициативу в свои руки.

– Постойте! Так мы никогда не доберемся до сути дела. Я хочу услышать что-нибудь об этой Саре Фуллер, которая сидит сейчас в амфитеатре. Каково было ее официальное положение в семействе Доорн? Мне это не вполне ясно.

– Она была компаньонкой Эбби почти 25 лет. Довольно странная особа. Капризная, деспотичная и до фанатизма религиозная. Уверен, что слуги ее терпеть не могут. Да и с Эбби она всегда ссорилась!

– Ссорилась, вот как? – заинтересовался инспектор. – Почему?

Морхаус пожал плечами.

– Кто знает! Наверно, просто от нечего делать. Эбби, когда раздражалась, часто говорила мне, что она намерена «прогнать эту женщину вон», но почему-то так этого и не сделала. Очевидно, она к ней просто привыкла.

– А слуги?

– Уверен, что для вас они не представляют никакого интереса. Дворецкий Бристол, управляющий и несколько горничных – вот и все.

– Мы, кажется, приближаемся, – пробормотал Эллери, зевнув и скрестив ноги, – к тому неизбежному в каждом расследовании убийства моменту, когда становится необходимым наводить справки о завещании. Рассказывайте, Морхаус.

– Боюсь, что это гораздо скучнее, чем вы думаете, – ответил адвокат. – Здесь нет ничего зловещего и таинственного. Все абсолютно ясно. Никакого наследства давно потерянным родственникам в Африке и прочей ерунды… Основная часть состояния переходит Гульде. Гендрику будет открыт солидный кредит– гораздо более щедрый, чем заслуживает этот старый боров, – который позволит ему беззаботно прожить остаток своих дней, если только он не поставит своей целью осушить весь запас спиртных напитков в Нью-Йорке. Сара Фуллер тоже получает неплохое наследство – крупную денежную сумму и большой пожизненный доход. Слугам также достанется немало. Госпиталю завещан колоссальный капитал, который на много лет гарантирует ему надежное существование.