– Для нас это честь, – произнес он, – большая честь. Я боялся, что это будет невозможно.

Прибывший ответил негромким голосом, в котором слышалось шипение:

– Были определенные трудности. Боюсь, что второй раз этого не случится. Но один раз встретиться просто необходимо – чтобы разъяснить мою политику. Я ничего не могу сделать без… мистера Брауна. Он здесь?

Изменение в отношении немца было почти осязаемым, когда он, поколебавшись, ответил:

– Мы получили послание. Он не может присутствовать лично. – Немец остановился, и создалось странное впечатление, что фраза так и осталась незаконченной.

Улыбка очень медленно появилась на лице его собеседника. Он осмотрел напряженные лица, окружавшие его.

– Да, мне понятно! Я слышал о его методах. Он никогда не выходит на свет и никому не верит. И тем не менее, вполне вероятно, что он сейчас находится среди нас… – Человек оглянулся еще раз, и на лицах присутствовавших опять появился страх. Казалось, что каждый с подозрением изучает своего соседа.

Русский почесал щеку.

– Ну да ладно, давайте начнем.

Казалось, что немец полностью пришел в себя. Он указал на место во главе стола, которое до этого занимал сам. Русский стал отказываться, но он настаивал.

– Это единственное место, – сказал он, – достойное Номера Первого. Может быть, Номер Четырнадцать прикроет дверь?

Уже через мгновение Томми уперся взглядом в деревянную панель, а голоса за ней превратились в трудно различимое бормотание. Молодой человек заволновался. То, что он услышал, сильно разбередило его любопытство. Он чувствовал, что любым способом должен услышать продолжение.

Снизу не доносилось никаких звуков – ничто не говорило о том, что привратник может подняться на второй этаж. Томми напряженно вслушивался минуту-другую, а потом высунул голову из-за занавеса. Коридор был пуст. Молодой человек наклонился, снял ботинки и, оставив их за занавеской, крадучись, в одних носках, прошел к двери. Здесь он присел и приложил ухо к щели между дверью и притолокой. К его сильному разочарованию, звук почти не улучшился – можно было услышать лишь отдельные слова, если их произносили чуть громче, и это только еще больше раззадорило Томми.

Он осторожно рассмотрел дверную ручку. Можно ли повернуть ее настолько медленно и бесшумно, что люди в комнате ничего не заметят? Томми решил, что если он будет очень осторожен, то это ему удастся. Очень медленно, буквально по сотым долям дюйма, молодой человек стал поворачивать ее, затаив дыхание от усилий. Еще немного – еще чуть-чуть – да когда же это наконец закончится? Ага, ручка больше не поворачивается.

Передохнув пару минут, он глубоко вздохнул и осторожно нажал на дверь. Она не дрогнула. Томми расстроился. Если он надавит сильнее, то дверь, несомненно, заскрипит. Молодой человек подождал, когда голоса стали чуть громче, и попробовал еще раз. Опять ничего. Он увеличил давление. Неужели эту чертову штуку заклинило? Наконец, в полном отчаянии, он нажал на дверь изо всех сил. Дверь не шелохнулась, и он понял ужасную вещь – ее то ли заперли изнутри, то ли закрыли на засов.

На мгновение его возмущение взяло над ним верх.

– Чтоб я провалился! – сказал он. – Что за грязные шуточки!

Немного успокоившись, Томми оценил ситуацию. Прежде всего надо вернуть ручку в первоначальное положение. Если он просто отпустит ее, то сидящие внутри обязательно услышат это, – поэтому молодой человек решил проделать все в обратном порядке. Затея закончилась удачно, и, облегченно вздохнув, он встал на ноги. В Томми было что-то от бульдога, что не позволяло ему легко смиряться с поражением. Хотя он и получил сейчас мат, молодой человек все же не торопился покидать поле битвы. Он не отказался от идеи услышать то, что говорилось в закрытой комнате. Если этот план не сработал, надо придумать другой.

Томми осмотрелся. Чуть дальше по коридору, по левой стороне, была еще одна дверь. Он бесшумно прокрался к ней. Послушав пару мгновений, взялся за ручку. Та поддалась, и он проскользнул внутрь.

Комната, которую давно не убирали, оказалась спальней. Как и все в доме, мебель рассыпалась, а грязь, если такое вообще возможно, была еще мощнее, чем в других помещениях.

Но Томми больше всего заинтересовало то, что он и надеялся здесь обнаружить: смежная дверь, соединяющая обе комнаты, располагалась слева от окна. Тщательно закрыв за собой дверь в коридор, молодой человек подошел к ней и внимательно осмотрел. Она была закрыта на засов. Засов был совсем ржавый – было ясно, что его давно не использовали. Осторожно двигая его вперед-назад, Томми умудрился открыть его, не наделав при этом слишком большого шума. Потом повторил свой прошлый маневр с дверной ручкой – и на этот раз его усилия увенчались полным успехом. Дверь открылась – на толщину волоса, совсем чуточку, но Томми этого было достаточно для того, чтобы слышать, что происходит внутри. По другую сторону двери висела вельветовая портьера, которая не позволяла ничего видеть, но он мог различать голоса с достаточно большой точностью.

Говорил представитель «Шинн Фейн» – его глубокий голос с ирландским выговором невозможно было ни с чем спутать.

– Все это очень хорошо. Но деньги абсолютно необходимы. Нет денег – нет результатов.

Другой голос – Томми решил, что он принадлежит Борису – уточнил:

– А вы эти результаты гарантируете?

– Через месяц, чуть раньше или чуть позже – все зависит от вашего желания, я гарантирую вам такой всплеск террора в Ирландии, который потрясет Британскую империю до самого основания.

Последовала пауза, а потом с мягким шипящим акцентом заговорил Номер Первый:

– Хорошо, деньги у вас будут. Борис, проследите за этим.

– Как всегда, через американских ирландцев и мистера Поттера? – уточнил тот.

– Думаю, здесь проблем не будет, – раздался другой голос, говоривший с трансатлантическим акцентом. – Хотя я хотел бы обратить ваше внимание здесь и сейчас на то, что у нас возникают некоторые затруднения. Симпатии в Америке несколько поутихли, и все большую поддержку получает мысль о том, что ирландцам самим надо решать свои вопросы, без вмешательства Америки.

Услышав ответ Бориса, Томми представил себе, как тот пожимает плечами.

– А какое это имеет значение, когда деньги лишь номинально поступают из Штатов?

– Основная проблема – это поставки боеприпасов, – заметил «Шинн Фейн». – С переводом денег проблем не бывает благодаря нашим друзьям здесь.

Еще один голос – Томми решил, что он принадлежит высокому мужчине командирского вида, лицо которого показалось ему знакомым, – произнес:

– Вы только представьте себе, что о вас подумают в Белфасте, если услышат, что вы здесь несете!

– Значит, с этим все ясно, – раздались шипящие звуки. – Теперь что касается займа английской газете – с этим всё в порядке, Борис?

– Думаю, что да.

– Это хорошо. Если будет необходимо, то последует официальное опровержение со стороны Москвы.

Последовала еще одна пауза, а потом раздался четкий голос немца:

– У меня есть указание… от мистера Брауна передать вам краткие отчеты, которые поступили от разных профсоюзов. Отчет шахтеров вполне удовлетворителен. Надо немного осадить железнодорожников. С Объединенным обществом машиностроителей могут быть проблемы.

Долгое время в тишине раздавался только шелест бумаги и изредка короткие пояснения немца. Потом Томми услышал, как кто-то чуть слышно барабанит пальцами по столу.

– Вы не назвали дату, друг мой, – раздался голос Номера Первого.

– Двадцать девятое.

Казалось, русский задумался.

– Но это очень скоро.

– Я знаю. Но дата выбрана руководителями профсоюзов, и мы не можем ее изменить. Они должны быть уверены, что сами заказывают музыку.

Русский негромко рассмеялся, как будто от удовольствия.

– Да, да, – сказал он. – Это вы правильно говорите. Они не должны подозревать, что мы используем их в наших собственных целях. Они честные люди – и в этом их ценность для нас. Любопытно, но революцию нельзя совершить без честных людей. Инстинкты народа не обманешь. – Он замолчал, а потом повторил, как будто эта фраза особенно ему понравилась: – У всякой революции есть свои честные люди. Правда, после нее от них быстро избавляются.

Голос его прозвучал зловеще.

– От Клаймса пора избавляться, – подал голос немец. – Он стал слишком предусмотрительным. Номер Четырнадцать этим займется.

– Так точно, командир, – раздался хриплый голос. А потом через пару мгновений: – А если меня заметут?

– У вас будет лучший в мире защитник, – негромко ответил немец. – В любом случае на вас будут перчатки с отпечатками пальцев известного вора-домушника. Вам совершенно нечего бояться.

– Да я и не боюсь, командир. Это же все для дела. Говорят, что по улицам будут течь потоки крови, – он говорил с мрачным восторгом. – Иногда я об этом мечтаю, точно. А бриллианты и жемчуг будут валяться в канавах, и любой сможет подбирать их.

Томми услышал, как сдвинули стул.

– Тогда всё в порядке. Мы уверены в успехе? – подал голос Номер Первый.

– Я… думаю, что да. – Однако в голосе немца не слышалось его обычной уверенности.

Неожиданно в голосе Номера Первого послышались угрожающие нотки.

– В чем проблема?

– Проблем нет, но…

– Что «но»?

– Руководители профсоюзов. Вы сами сказали, что без них мы ничего не добьемся. И если они не объявят двадцать девятого числа всеобщую забастовку…

– А почему они могут не объявить ее?

– Как вы сами сказали, они честные люди. И, несмотря на то что мы сделали все, чтобы дискредитировать правительство в их глазах, я не уверен, что они полностью освободились от подспудной лояльности и веры в него.