Агата Кристи - Таинственный противник

– А возможно, и не исчерпываются, – съязвил Виттингтон.

– Вы упорно не желаете меня понять, – сказала Таппенс с легким вздохом.

– Повторяю: хватит молоть чушь, – сердито сказал Виттингтон. – Перейдем к делу. И можешь не разыгрывать передо мной невинность. Ты знаешь куда больше, чем говоришь.

Таппенс помолчала, восхищаясь своей находчивостью, а потом сладким голосом произнесла:

– Мне очень неприятно раздражать вас, мистер Виттингтон.

– Итак, вернемся к главному вопросу: сколько?

Таппенс растерялась. До сих пор она очень ловко водила Виттингтона за нос. Но если она назовет явно неподходящую сумму, у него сразу же возникнут подозрения. И тут ее осенило:

– Предположим сначала небольшой аванс, остальное обсудим потом, идет?

Виттингтон прожег ее свирепым взглядом.

– Шантаж, так?

Таппенс кротко улыбнулась.

– Ну что вы! Просто предоплата будущих услуг.

Виттингтон буркнул что-то невнятное.

– Видите ли, – объяснила Таппенс все так же кротко, – деньги – моя страсть.

– Нахалка ты, и больше ничего, – проворчал Виттингтон с невольным одобрением. – Ловко ты меня провела. – Думал, тихоня, у которой мозгов ровно столько, сколько мне нужно.

– Жизнь полна неожиданностей, – назидательно изрекла Таппенс.

– И все-таки, – продолжал Виттингтон. – Кто-то трепал языком. Ты говоришь, не Рита. Так, значит… Войдите!

Тихо вошел клерк и положил перед начальником какой-то листок.

– Передали по телефону, сэр.

Виттингтон схватил листок и, прочитав, нахмурился.

– Хорошо, Браун, можете идти.

Клерк удалился, прикрыв за собой дверь. Виттингтон взглянул на Таппенс.

– Приходи завтра в это же время. А сейчас мне некогда. Для начала вот тебе пятьдесят фунтов.

Быстро отсчитав несколько банкнот, он подтолкнул пачку к Таппенс и нетерпеливо поднялся, ожидая, когда та уйдет.

Таппенс деловито пересчитала деньги, спрятала их в сумочку и встала.

– Всего хорошего, мистер Виттингтон, – сказала она вежливо. – Или мне следовало бы сказать – au revoir[17].

– Вот именно, au revoir! – Виттингтон вновь обрел благодушный вид, и в душе Таппенс шевельнулось дурное предчувствие. – До свидания, моя умненькая очаровательная барышня.

Таппенс единым духом одолела ступеньки лестницы. Ее распирало от восторга. Уличные часы показывали без пяти двенадцать.

– Устроим Томми сюрприз! – пробормотала она, останавливая такси.

Когда машина подкатила ко входу в метро, Томми был на месте. Вытаращив от удивления глаза, он кинулся открывать дверцу. Ласково улыбнувшись, Таппенс бросила с нарочитой небрежностью:

– Уплати по счетчику, старичок, ладно? А то у меня нет ничего мельче пятифунтовых бумажек.

Однако торжество было чуть-чуть испорчено. Наличность в карманах Томми была определенно ограниченна. В конце концов леди пришлось извлечь из своей сумочки плебейский двухпенсовик и вложить в ладонь шофера, уже полную разнообразной мелочи, и таксист, возмущенно ворча – что, мол, это ему насовали, – полез в машину.

– По-моему, ты заплатил больше, чем следует, – невинным голоском заметила Таппенс. – Он, кажется, хочет вернуть лишнее.

Вероятно, это ее замечание заставило таксиста окончательно ретироваться.

– Ну, – сказал мистер Бересфорд, получив наконец возможность дать волю своим чувствам. – Какого дьявола… тебе вздумалось брать такси?

– Я боялась, что опоздаю и заставлю тебя ждать, – кротко ответила Таппенс.

– Боялась… что… опоздаешь! О, Господи, у меня нет слов! – воскликнул мистер Бересфорд.

– И честное-пречестное слово, – продолжала Таппенс, округлив глаза, – меньше пятифунтовой бумажки у меня ничего нет.

– Ты отлично это сыграла, старушка, но он ни на секунду тебе не поверил. Ни на одну.

– Да, – сказала Таппенс задумчиво. – Не поверил. Такая вот странность: когда говоришь правду, тебе никто не верит. В этом я убедилась сегодня утром. А теперь пошли питаться. Может, в «Савой»?

Томми ухмыльнулся.

– А может, в «Ритц»?

– Нет, пожалуй, я предпочту «Пикадилли». Он ближе, не надо брать такси. Пошли!

– Так теперь принято шутить? Или ты действительно свихнулась? – осведомился Томми.

– Второе твое предположение абсолютно верно. На меня свалились деньги, и я не выдержала такого потрясения! Для исцеления такого рода заболеваний некий светило психиатрии рекомендует набор закусок, омаров по-американски, котлеты де-воляй и пломбир с персиками под малиновым соусом! Пошли, приступим к лечению.

– Таппенс, старушка, все-таки что на тебя нашло?

– О, неверующий! – Таппенс открыла сумочку. – Погляди вот на это, на это и на это!

– Тысяча чертей! Девочка моя, поменьше размахивай фунтиками.

– Они вовсе не фунтики. Они в пять раз лучше фунтиков. А вот эта так в десять!

Томми испустил глухой стон.

– Видимо, я нализался, сам того не заметив! Таппенс, я брежу? Или действительно созерцаю неисчислимое количество пятифунтовых банкнот, которыми размахивают самым непотребным образом?

– Твоими устами глаголет истина, о повелитель! Ну, теперь-то ты пойдешь завтракать?

– Пойду куда угодно, и тем не менее, что ты успела натворить? Ограбила банк?

– Всему свое время. Нет, Пикадилли-Серкус[18] все-таки жуткое место. Этот автобус так и норовит нас сбить. Какой будет ужас, если пятифунтовые бумажки погибнут!

– В «Гриль»? – спросил Томми, когда им удалось благополучно добраться до тротуара.

– Это для меня слишком дешево! – уперлась Таппенс.

– Нечего зря транжирить. Вот и лестница!

– А ты уверен, что там я смогу заказать все, что мне хочется?

– То крайне дикое меню, которое ты только что составила? Конечно сможешь. Во всяком случае, в той мере, в какой ты это выдержишь. Ну, а теперь рассказывай, – не утерпев, скомандовал Томми, когда перед ними наставили закусок, сочиненных воспаленным воображением Таппенс.

И мисс Каули все ему рассказала.

– А самое смешное, – заключила она, – что Джейн Финн я назвалась совершенно случайно. Выдумала с ходу, – ради папы предпочла не упоминать свою настоящую фамилию – а вдруг бы впуталась в какое-нибудь темное дело?

– Все верно, – медленно сказал Томми. – Но это имя ты назвала не случайно.

– То есть как не случайно?

– А вот так! Ты услышала его от меня. Помнишь, я упомянул вчера, как двое типов говорили про какую-то женщину по имени Джейн Финн? Потому оно тебе сразу и пришло на ум.

– Ну, конечно! Теперь припоминаю. Как странно… – Таппенс на секунду умолкла, потом выпалила: – Томми!

– Что?

– А как они выглядели, эти двое?

Томми сосредоточенно сдвинул брови.

– Один толстый, огромный такой, с гладко выбритой физиономией и темными волосами.

– Он! – пискнула Таппенс. – Это Виттингтон. А другой?

– Не помню. На второго я вообще не обратил внимания. Просто мне запомнилось имя девушки.

– Да, нарочно не придумаешь! – Таппенс ликующе принялась за пломбир с персиками.

Но Томми стал вдруг очень серьезен.

– Таппенс, старушка, а дальше что?

– Еще денег дадут! Что же еще? – заявила его собеседница.

– Это-то ясно. Это ты хорошо усвоила. А дальше что, что ты ему дальше будешь плести?

– Ты прав, Томми! – Таппенс положила ложку. – Тут есть над чем поломать голову.

– Ты же понимаешь, что долго морочить его тебе не удастся. Рано или поздно на чем-нибудь споткнешься. К тому же можешь угодить в какую-нибудь историю, – шантаж, ты же понимаешь?

– Ерунда. Шантаж – это когда ты угрожаешь, что все расскажешь, если тебе не заплатят. А я утверждаю, что мне рассказывать нечего, что я ничего не знаю!

– Хм-м, – с сомнением протянул Томми, – и все же, дальше-то что? Сегодня Виттингтону надо было от тебя поскорее избавиться. А в следующий раз, прежде чем раскошелиться, он захочет кое-что выяснить. Что, собственно, ты знаешь, и если знаешь, то откуда получила свои сведения, и мало ли еще что, о чем ты вообще не имеешь представления. Так что же ты намерена делать?

Таппенс нахмурилась.

– Надо подумать. Закажи кофе по-турецки, Томми. Крепкий кофе стимулирует деятельность мозга… Боже мой, сколько я съела!

– Да уж, все летело прямо как в прорву. Впрочем, не ты одна, но льщу себя тем, что мой выбор блюд был более благоразумен. Два кофе! (Это адресовалось официанту.) Один по-турецки, другой по-французски.

Таппенс в глубокой задумчивости прихлебывала кофе, а когда Томми с ней заговорил, буркнула:

– Помолчи, я думаю!

– О, Господи! – ошарашенно воскликнул Томми и погрузился в молчание.

– Ну вот! – наконец объявила Таппенс. – У меня есть план. Совершенно очевидно, нам следует прежде всего выяснить, в чем, собственно, дело.

Томми беззвучно похлопал в ладоши.

– Не измывайся. Выяснить это можно только через Виттингтона. Надо узнать, где он живет, чем занимается – короче говоря, установить за ним слежку. Взять это на себя я не могу, потому что он уже хорошо меня разглядел. Но тебя он видел всего один раз, и то мельком, и вряд ли запомнил. В конце-то концов все молодые люди на одно лицо.

– Ну, тут я готов с тобою поспорить. Я убежден, что моя замечательная физиономия и благородные манеры просто не могут не запомниться.

– Так вот что я придумала, – продолжала Таппенс, пропустив его реплику мимо ушей. – Завтра я пойду туда одна и буду морочить ему голову, как сегодня. Не беда, если не получу всех денег сразу. Пятидесяти фунтов на первые дни должно хватить.

– И не только на первые!

– Ты будешь ждать на улице. Когда я выйду, то даже не взгляну в твою сторону – на случай, если за мной будут следить. Встану неподалеку, а когда он выйдет из подъезда, уроню платок или еще как-нибудь дам тебе знать. Тут ты и примешься за дело.

– За какое еще дело?

– Пойдешь за ним следом, глупышка. Ну что? Как тебе мой план?