– Хорошо, хорошо, я ее покупаю. Сейчас выпишу чек.

– Вы не пожалеете. Мы верим в талант этого художника.

– Он молод?

– Ему лет двадцать семь – двадцать восемь.

– Очень хотелось бы с ним познакомиться. Может быть, он согласится отужинать со мной?

– Я могу дать его адрес. Думаю, что он не откажется. Ведь ваше имя в кругу художников хорошо известно.

– Ну, вы мне льстите, – скромно заметил мистер Саттерсвейт.

Он уже собрался уходить, но служащий галереи остановил его.

– А вот и сам Фрэнк Бристоу! – воскликнул он и, поднявшись, вышел из-за стола. – Сейчас я вас познакомлю.

Мистер Кобб подвел мистера Саттерсвейта к высокому и грубоватому на вид молодому человеку, который, прислонившись к стене, пренебрежительно поглядывал на посетителей выставки.

После того как мистер Кобб представил их друг другу, мистер Саттерсвейт обратился к художнику с приличествующими для такого случая словами:

– Я только что имел удовольствие ознакомиться с одним из ваших полотен. Эта картина называется «Мертвый Арлекин».

– О! – воскликнул Фрэнк Бристоу и небрежно бросил: – Если вы ее приобретете, то ничего не потеряете. Могу сказать, что это – чертовски хорошая работа.

– Именно так я ее и расценил. Знаете, мистер Бристоу, она меня сильно заинтересовала. В ней вы, несмотря на вашу молодость, показали себя зрелым мастером. Не доставите ли удовольствие отужинать со мной? Естественно, когда у вас будет время. Кстати, сегодня вечером вы свободны?

– Как ни странно, да, – явно не выказывая признаков любезности, коротко ответил художник.

– В восемь вас устроит? Вот моя визитная карточка с адресом.

– Ну хорошо, – произнес молодой человек и, помедлив, добавил: – Спасибо за приглашение.

«Он не уверен в себе и боится, что другие это поймут», – подумал мистер Саттерсвейт, выходя на залитую солнцем улицу. А в своих суждениях о людях он никогда не ошибался.

Придя в дом мистера Саттерсвейта в начале девятого, Фрэнк Бристоу застал там еще одного гостя, которого ему представили как полковника Монктона. Мужчины приступили к ужину, а на овальном обеденном столе из красного дерева остался стоять еще один прибор.

– Я подумал, что ко мне может заглянуть мой знакомый мистер Кин, – заметив удивленные взгляды гостей, пояснил хозяин дома. – Вы когда-нибудь встречались с мистером Харли Кином?

– Не имел удовольствия! – пробурчал Фрэнк Бристоу. – Я вообще редко с кем-либо встречаюсь.

Полковник Монктон удивленно посмотрел на художника.

– Знаете, я не случайно заинтересовался вашей картиной, – желая разрядить обстановку за столом, обратился мистер Саттерсвейт к Бристоу. – Интерьер, изображенный на ней, мне хорошо знаком. Это так называемая Террасная комната замка Чарнли. Я не ошибся?

Молодой человек в ответ молча кивнул.

– Очень интересно, – продолжил мистер Саттерсвейт. – Я неоднократно останавливался в этом замке. Возможно, вы знаете кого-то из семейства Чарнли?

– Нет, не знаю! – буркнул Фрэнк Бристоу. – Для таких, как они, моя скромная персона неинтересна. Я посетил их замок в группе экскурсантов.

– Боже мой! – воскликнул полковник Монктон только для того, чтобы не молчать. – Ну надо же! Вы были там на экскурсии.

– А что удивительного? – сердито взглянул на него художник.

Бедный полковник растерялся. Он укоризненно посмотрел на хозяина дома, как бы желая сказать: «Если вас, как натуралиста, интересует это одноклеточное существо, то зачем вам понадобилось приглашать и меня?»

– О, эти экскурсионные автобусы, – со вздохом произнес полковник. – Ездить на них – сплошная пытка. В них так трясет!

– Если нет собственного «Роллс-Ройса», то приходится ездить на автобусах, – нахмурившись, заметил Фрэнк Бристоу.

У полковника от таких слов вытянулось лицо. «Если этого молодого человека сейчас не успокоить, то вечер будет окончательно испорчен», – подумал мистер Саттерсвейт.

– Красота этого замка всегда восхищала меня, – сказал он. – Но после произошедшей в нем трагедии я был там всего лишь раз. Зловещий особняк. Да и привидения в нем водятся.

– Да, это верно, – подтвердил Фрэнк Бристоу.

– Насколько мне известно, там их два, – сказал полковник. – Одно – покойный Чарльз. Держа под мышкой свою оторванную голову, он бродит по террасе. Другое привидение – в образе плачущей дамы с серебряным кувшином. Говорят, она появляется каждый раз перед смертью одного из обитателей замка.

– Чепуха! – презрительно бросил Фрэнк Бристоу.

– Этому роду и в самом деле очень не везло, – поспешно произнес мистер Саттерсвейт. – Четверо его представителей умерли насильственной смертью, а последний, лорд Чарнли, покончил с собой.

– Да, это было ужасно, – нахмурившись, заметил полковник. – Когда это случилось, я находился в замке.

– Насколько я знаю, лорд Чарнли покончил с собой четырнадцать лет назад, и после его самоубийства в замке никто не живет, – заметил мистер Саттерсвейт.

– Это и неудивительно, – согласился полковник Монктон. – Можно представить, какой удар перенесла его молодая супруга. Ведь лорд Чарнли покончил с собой спустя месяц после свадьбы. По возращении из свадебного путешествия в замке был устроен грандиозный костюмированный бал. Как только гости начали съезжаться, лорд Чарнли заперся в Дубовой гостиной и застрелился. Ну разве так можно! Простите, что вы сказали? – Он резко повернул голову и, виновато посмотрев на хозяина дома, усмехнулся. – Похоже, у меня началась белая горячка, – сказал Монктон. – Мне сейчас показалось, что на свободном стуле кто-то сидит. Я даже слышал, как он что-то у меня спросил. Так вот, о супруге лорда. Аликс Чарнли перенесла сильное потрясение. Это была женщина редкой красоты и обаяния. Жизнь била в ней ключом. А сейчас, говорят, от нее осталась одна тень. Я много лет не видел ее. Но слышал, что она постоянно живет за границей.

– А ее сын?

– Учится в Итоне. Чем он будет заниматься, когда повзрослеет, не знаю. Но мне кажется, что жить в родовом поместье он не станет.

– Из этого поместья я бы сделал общественный парк, – вставил свое слово Фрэнк Бристоу.

Полковник холодно посмотрел на него.

– Нет-нет, вы, мистер Бристоу, конечно же пошутили, – запротестовал мистер Саттерсвейт. – Если бы там был парк, то «Мертвого Арлекина» вы бы не нарисовали. Традиции и атмосфера – вещи тонкие и едва уловимые. Они создаются веками, а если их разрушить, то за двадцать четыре часа не восстановить. – Он поднялся. – Давайте пройдем в курительную. У меня есть фотографии замка. Я хотел их вам показать.

Фотографирование было одним из многочисленных увлечений мистера Саттерсвейта. Он также гордился тем, что являлся автором книги «Дома моих друзей». Поскольку подавляющее число его друзей составляли сливки общества, то благодаря этой книге мистер Саттерсвейт выглядел большим снобом, чем был на самом деле.

– Это – Террасная комната, – протягивая снимок Фрэнку Бристоу, сказал мистер Саттерсвейт. – Я сфотографировал ее в прошлом году. Видите, она снята под тем же углом, как вы изобразили на своей картине. А какой на ее полу красивый ковер! Жаль, что фотография не может передать его изумительной расцветки.

– Я помню его, – подтвердил Бристоу. – Краски просто потрясающие. Сочные и яркие, словно языки пламени. Правда, у меня создалось впечатление, что ему там не место. Да и по размеру он не подходил для такой большой комнаты. Других ковров в ней не было, а этот на фоне черной и белой плитки выглядел как огромное кровавое пятно.

– Это вам и подсказало сюжет картины? – заинтересовался мистер Саттерсвейт.

– Вполне возможно, – задумчиво произнес молодой человек. – Другой бы изобразил мертвеца в соседней комнате. Она гораздо меньше и в большей степени соответствует трагедийному сюжету.

– Вы имеете в виду Дубовую гостиную, – включился в разговор полковник Монктон. – Кстати, там тоже появляются призраки. За панелью у камина находится потайная комнатка. В ней когда-то прятались монахи. Согласно преданию, в той же комнатке прятался и Карл Первый. На дуэлях, которые неизменно устраивались в Дубовой гостиной, погибли двое. В ней же, как я уже говорил, и застрелился Реджи Чарнли. – Он взял у Бристоу фотографию и стал ее разглядывать. – Ба, да это же бухарский ковер! – воскликнул полковник. – Цена ему не менее двух тысяч фунтов. Когда я был в замке, он лежал на полу Дубовой гостиной. Вы, мистер Бристоу, абсолютно правы – в Террасной комнате этот ковер не к месту.

Мистер Саттерсвейт бросил взгляд на пустующее место за столом.

– Интересно, когда же его перенесли? – задумчиво спросил он.

– Думаю, что не так давно, – ответил полковник Монктон. – Помню, как в день самоубийства мы с лордом Чарнли заговорили об этом ковре. Он сказал, что такую дорогую вещь следовало бы держать за стеклом.

Мистер Саттерсвейт покачал головой и возразил:

– Нет, недавно ковер перенести не могли. Замок закрыли на следующий день после трагедии. Так что в нем осталось все, как было до самоубийства.

– А почему лорд Чарнли покончил с собой? – спросил Фрэнк Бристоу.

Его голос уже не был таким агрессивным.

Полковник Монктон заерзал на стуле.

– Этого уже никто не узнает, – сказал он, словно отрезал.

– Думаю, это обыкновенное самоубийство, – медленно произнес мистер Саттерсвейт.

Монктон удивленно посмотрел на него:

– Ну а что еще? Друг мой, конечно самоубийство. Я же в то время находился в замке.

Мистер Саттерсвейт вновь посмотрел на свободный стул и, словно вспомнив что-то веселое, улыбнулся:

– Порой бывает так, что о причине произошедшего узнают спустя много лет.

– Все это вздор! – воскликнул полковник. – Полный вздор! Такого не может быть. Вы забыли, что со временем воспоминания начинают постепенно тускнеть.

И тут мистер Саттерсвейт получил поддержку, на которую не рассчитывал.

– Я понимаю, что вы хотели сказать, мистер Саттерсвейт, – оживленно произнес художник. – И наверное, вы правы. Здесь все зависит от оценки события. Так сказать, под каким углом на него посмотреть. А потом, в этой жизни все так относительно.