Агата Кристи - Таинственный мистер Кин

– Беатрис Баррон.

Мистер Саттерсвейт подался вперед. Он был очень взволнован.

– Беатрис Баррон, утонувшая на «Уралии»? – удивленно спросил он.

– Да. Я хорошо помню «Уралию». У меня послание этому дому. Пусть мне отдадут то, что другому не принадлежит.

– Не понимаю, – упавшим голосом произнесла Марджери. – Вы… вы действительно тетя Беатрис?

– Да, я твоя тетя.

– Конечно же это твоя тетя, – с явным укором в голосе произнесла миссис Кассон. – Нельзя быть такой подозрительной. Духи этого не любят.

И тут мистеру Саттерсвейту пришла в голову блестящая идея. Он сообразил, как можно проверить, лжет этот голос или нет.

– Вы помните мистера Боттацетти? – с трудом скрывая волнение, спросил он.

Раздался звонкий смех.

– Беднягу Боатупсетти? Конечно же помню.

От неожиданности мистер Саттерсвейт потерял дар речи. Голос испытание выдержал! Дело в том, что сорок лет назад произошел забавный случай. В то время мистер Саттерсвейт и сестры Баррон отдыхали в одном курортном местечке. Молодой итальянец, их знакомый, садясь в лодку, потерял равновесие и упал в воду. После этого Беатрис стала звать его «мистером Боатупсетти». Никто из присутствовавших на сеансе спиритизма знать этого не мог.

Женщина-медиум со стоном поерзала на стуле.

– Она приходит в себя, – пояснила миссис Кассон. – Боюсь, больше мы от нее не узнаем ничего.

Когда раздвинули на окнах шторы, с улицы в комнату ворвался яркий дневной свет. На лицах двух участников сеанса был испуг. Мистер Саттерсвейт заметил, как сильно побледнела Марджери. Она была явно потрясена.

Как только миссис Кассон и женщина-медиум ушли, мистер Саттерсвейт попросил девушку поговорить с ним наедине.

– Я хотел бы вас вот о чем спросить. Скажите, в случае смерти вашей мамы к кому перешел бы ее титул и состояние?

– Думаю, к Роули Вавасуру. Его мать и моя – двоюродные сестры.

Пожилой мужчина понимающе покачал головой:

– У меня создалось впечатление, что в эту зиму он ежедневно наносит вам визиты. Извините за не совсем тактичный вопрос. Он что, в вас влюблен?

– Знаете, три недели назад он сделал мне предложение. Но я отказалась.

– Простите, но, может быть, вы уже с кем-то помолвлены?

– Да, – ответила Марджери. – Я выхожу замуж за Ноэля Бартона. А мама надо мной посмеивается и говорит, что я совершаю глупость. Она, похоже, считает, что быть женою священника – это глупо. А почему бы и нет? Священники же разными бывают. Вы бы знали, какой Ноэль отличный наездник!

– Охотно вам верю.

Вошедший в комнату дворецкий протянул Марджери серебряный поднос, на котором лежала телеграмма. Девушка распечатала ее и пробежала по ней глазами.

– Завтра мама приезжает, – сообщила она. – Лучше бы она оставалась там.

«Да, никакой дочерней привязанности, – подумал мистер Саттерсвейт. – Хотя Марджери, у которой такая мать, понять можно».

– Тогда мне лучше сегодня же отправиться в Лондон, – чуть слышно заметил он.

Мистер Саттерсвейт был собою недоволен. Он понимал, что дело, за которое взялся, так до конца и не довел. Правда, с возвращением леди Стренлей необходимость оставаться в «Эбботс-Меде» у него отпадала.

События, произошедшие после его приезда в Лондон, застали его врасплох. О них мистер Саттерсвейт узнал из утренних газет. Развернув «Дейли мегафон», он увидел заголовок статьи «Баронесса умирает в ванной». Другие газеты, сообщая о внезапной кончине леди Стренлей, были более сдержанны. И все же факт ее неожиданной смерти оставался фактом. Труп женщины обнаружили в ванне. Полиция, приехавшая на место происшествия, решила, что она просто утонула.

Однако мистера Саттерсвейта такое объяснение удовлетворить не могло. Отложив газету, он тут же позвал камердинера, непривычно быстро побрился, оделся и десять минут спустя уже мчался на своем роскошном «Роллс-Ройсе».

Как ни странно, спешил он вовсе не в «Эбботс-Меде», а в небольшой отель со странным названием «Колокольчики и мишура», что в пятнадцати милях от усадьбы покойной.

Услышав, что Харли Кин из отеля еще не съехал, мистер Саттерсвейт облегченно вздохнул. Через пару минут старые знакомые уже пожимали друг другу руки.

– Я жутко огорчен, – волнуясь, сказал мистер Саттерсвейт. – У меня нехорошее предчувствие, и вы должны мне помочь. Хотя, может быть, уже и поздно. Боюсь, что следующая на очереди ее дочь. Эта милая, очень хорошая девушка.

– Так, может быть, вы расскажете, что случилось? – улыбаясь, спросил мистер Кин.

Мистер Саттерсвейт укоризненно посмотрел на него:

– А то вы не знаете… Уверен, что вам уже все известно. Ну, если вам так хочется, я расскажу.

Подробно описав свое пребывание в «Эбботс-Меде» и происходящие там события, мистер Саттерсвейт остался доволен своим рассказом. Как всегда в присутствии мистера Кина, его повествование было емким и красочным. Ни малейшей детали, даже самой незначительной, он не упустил.

– Как вы понимаете, этому должно быть хоть какое-то объяснение, – закончив свой рассказ, произнес мистер Саттерсвейт и преданными, как у собаки, глазами посмотрел на мистера Кина.

– Так найти его должны вы, а не я, – заметил тот. – Я этих людей не знаю, а вы – их хороший знакомый.

– Это верно. С дочерьми Баррона я впервые встретился сорок лет назад, – с гордостью ответил мистер Саттерсвейт.

Мистер Кин молча кивнул и с симпатией посмотрел на него.

– Как сейчас помню, произошло это в Брайтоне, – мечтательно заговорил мистер Саттерсвейт. – Ох уж этот Боттацетти – Боатупсетти! Как же мы смеялись над ним! Конечно, с нашей стороны это было глупо. Боже, как же я тогда был молод, каких только глупых поступков не совершал! В то время у них была служанка по имени Элис. Такая игривая! Однажды, когда мы с ней целовались в коридоре отеля, одна из сестер Баррон нас едва не засекла. Боже мой, как же давно это было!

Он покачал головой, тяжело вздохнул, бросил взгляд на своего знакомого и с печалью в голосе продолжил:

– Так, значит, в помощи вы мне отказываете. А ведь раньше…

– Раньше вы все делали сами, – прервал его мистер Кин. – И у вас неплохо получалось. Уверен, что и на этот раз все будет хорошо. На вашем месте я не стал бы терять время, а сразу отправился бы в «Эбботс-Меде».

– Да-да. Конечно. Кстати, именно это я и собирался сделать. Значит, вы со мной не едете?

Мистер Кин покачал головой:

– Нет. Дела здесь я уже завершил. Так что вот-вот уеду.

Как только мистер Саттерсвейт вошел в «Эбботс-Меде», его тотчас проводили к Марджери Гейл. Девушка с заплаканными глазами сидела за столиком в примыкающей к кухне столовой. Перед ней лежала груда бумаг. При виде вошедшего в комнату мистера Саттерсвейта взгляд печальных глаз Марджери потеплел. Его приход явно обрадовал девушку.

– Роули с Марсией только что уехали, – сообщила она. – Мистер Саттерсвейт, не верьте газетам. Я думаю… Нет, я абсолютно уверена, что маму утопили. Да, ее затащили в ванну и держали под водой, пока она не захлебнулась. Нет-нет, ее точно убили. И тот, кто это сделал, теперь собирается убить и меня. На этот счет у меня нет никаких сомнений. Потому я и занялась этим. – Она указала на бумаги перед ней. – Я только что составила завещание. Часть состояния, и довольно значительная, вместе с титулом не передается. Помимо этого, кое-что мне досталось и от отца. Все, чем могу распоряжаться, я оставляю Ноэлю. Думаю, что он сможет найти средствам должное применение. А вот Роули я не доверяю. Он большой транжира. А вы не могли бы стать моим свидетелем?

– Моя юная леди, – нежно произнес мистер Саттерсвейт, – сначала вам необходимо это завещание подписать. Это вы должны сделать в присутствии двух свидетелей. И только тогда они заверяют вашу подпись. Ничего не поделаешь – таков порядок.

Девушка беспечно махнула рукой.

– Не понимаю, кому это нужно, – недовольно произнесла она. – Впрочем, завещание я уже подписала в присутствии Клейтон. Она также поставила свою подпись. Я хотела позвать дворецкого, но тут пришли вы. Ведь разницы нет, кто будет вторым свидетелем, правда?

Мистер Саттерсвейт молча достал из кармана ручку, снял с нее колпачок и хотел было расписаться на документе, но тут неожиданно замер. Имя первого свидетеля – Элис Клейтон – вызвало у него целую бурю воспоминаний.

«Элис Клейтон! – подумал он. – Откуда мне известно это имя? С ним у меня было связано что-то важное. Но что? Ах да, вспомнил! Ведь именно так звали горничную сестер Баррон, с которой я когда-то целовался! Да, люди с годами меняются. Но не так же! Насколько мне помнится, у нее были карие глаза. А теперь…»

У него перед глазами все поплыло. Он нащупал спинку стула и опустился на него. Через пару секунд откуда-то издалека до него донесся голос Марджери, в котором сквозила явная тревога:

– Что с вами? Вам плохо? Плохо с сердцем?

Придя в себя, мистер Саттерсвейт взял девушку за руки.

– Дорогая моя, теперь мне все ясно, – сказал он. – Приготовьтесь к новому потрясению. Женщина, которую все принимают за Клейтон, вовсе не Клейтон. Настоящая Элис Клейтон утонула на «Уралии».

Марджери удивленно уставилась на него:

– Тогда кто же она?

– Нет, ошибиться я не мог. Женщина, которую вы называете Клейтон, – ваша тетка Беатрис Баррон. Помните, во время кораблекрушения на нее упала балка? Уверен, что, получив сильный удар по голове, она потеряла память. Этим и решила воспользоваться ваша мать…

– Чтобы присвоить себе титул и все остальное, – прервала мистера Саттерсвейта девушка. – Вы это хотели сказать? Да, на нее это похоже. Хотя о мертвых плохо не говорят, но мама была способна на такое.

– Беатрис старше ее, – продолжил мистер Саттерсвейт. – После кончины вашего дяди все должно было перейти ей, а вашей матери ничего бы не доставалось. Вот почему она выдает потерявшую память сестру за прислугу. После ранения Беатрис поправляется, но продолжает считать, что она – Элис Клейтон. Надо полагать, со временем память к ней стала постепенно возвращаться.