— Имела.

— Я имею в виду, к ее описанию табакерки?

— Совершенно верно.

Дермот бросил портфель на столик.

— Ну и ну! — произнес он с горечью и сарказмом. — Выходит, доказательство, которое должно было убедить полицию в ее невиновности, убедило в обратном?

Адвокат пожал слоновьими плечами:

— Не понимаю, что вы имеете в виду.

— Месье Горон производит впечатление умного человека. Что же с ним стряслось? — Дермот задумался. — А может быть, с ней?

— Она явно была расстроена, — признал адвокат. — Ее история не звучала убедительно даже в тех пунктах, которые можно было бы назвать правдивыми.

— Понятно. Значит, ее отчет Горону не соответствовал сделанному мне сегодня утром?

Мэтр Соломон снова пожал плечами:

— На это я не могу ответить. Мне неизвестно, что она вам рассказала.

— Может быть, дадите мне слово? — снова вмешалась Дженис, вертя ножку бокала. После нескольких неудачных попыток она обратилась к Дермоту по-английски: — Не знаю, что происходит. Весь день я таскалась за этим Аппием Клавдием…[14] — Дженис кивнула в сторону мэтра Соломона, — а он только ворчит и изрекает напыщенные фразы. Мы все на пределе. Мама, Тоби и дядя Бен сейчас в ратуше.

— Вот как?

— Да. Тщетно пытаются повидать Еву… — Дженис заколебалась. — Со слов Тоби я поняла, что прошлой ночью произошла грандиозная ссора. Кажется, Тоби был не в себе (не в первый раз) и наговорил Еве такого, о чем сегодня горько сожалеет. Никогда не видела беднягу в таких муках совести.

Бросив быстрый взгляд на лицо Дермота, которое стало мрачным до угрожающей степени, Дженис снова стала вертеть ножку бокала в еще менее твердых пальцах.

— Последнюю пару дней, — продолжала она, — все идет кувырком. Но мы на стороне Евы, что бы вы ни думали. Когда мы узнали о ее аресте, то были поражены не меньше вас.

— Счастлив это слышать.

— Пожалуйста, не говорите так. Вы похожи на палача.

— Очень благодарен. Надеюсь стать палачом.

Дженис быстро посмотрела на Дермота:

— Чьим?

— Когда я последний раз говорил с Гороном, — сказал Дермот, игнорируя вопрос, — у него на руках было два козыря. Один из них — допрос с пристрастием Иветт Латурт от которого он ожидал результатов. Другой — тот факт, что кое-кто, описывая события в ночь убийства, намеренно солгал. Какого дьявола он выбросил эти козыри в мусорную корзину с целью арестовать Еву? Мой убогий умишко не в состоянии это постичь.

— Можете спросить его, — предложил адвокат, кивнув в сторону вестибюля. — Он как раз идет к нам.

Аристид Горон, как всегда щеголеватый и вежливый, несмотря на беспокойно наморщенный лоб, приближался к ним походкой Великого монарха,[15] постукивая по полу тростью.

— Добрый вечер, друг мой! — приветствовал он Дермота с виноватой ноткой в голосе. — Вижу, вы вернулись из Лондона.

— Да. Чтобы обнаружить здесь очаровательную ситуацию.

— Очень сожалею, — вздохнул месье Горон. — Но правосудие есть правосудие. Надеюсь, вы с этим согласитесь. Могу я спросить, зачем вам понадобилось мчаться в Лондон?

— С целью найти доказательство мотива подлинного убийцы сэра Мориса Лоза, — ответил Дермот.

— Черт возьми! — взорвался месье Горон.

Дермот повернулся к мэтру Соломону:

— Мне необходимо побеседовать с префектом полиции. Мисс Лоз, вы извините мою невежливость, если я попрошу вас оставить меня наедине с этими джентльменами?

Дженис поднялась:

— Я должна испариться?

— Вовсе нет. Месье Соломон через минуту присоединится к вам и проводит вас в ратушу к вашей семье.

Дермот подождал, пока Дженис — сердитая или притворяющаяся таковой — не выйдет из алькова. Потом он обратился к адвокату:

— Не могли бы вы, друг мой, передать сообщение Еве Нил?

— По крайней мере, могу попытаться, — пожал плечами мэтр Соломон.

— Отлично. Скажите ей, что после разговора с месье Гороном я надеюсь добиться ее освобождения максимум через два часа. Взамен я намерен передать властям настоящего убийцу сэра Мориса Лоза.

Последовала пауза.

— Это фокус-покус! — вскричал месье Горон, взмахнув тростью. — Игра словами! Не желаю в этом участвовать!

Адвокат, поклонившись, выплыл в вестибюль, как галеон под всеми парусами. Они видели, как он обратился к Дженис и вышел из вестибюля вместе с ней, скрывшись в толпе. Дермот сел на скамью в алькове и открыл портфель.

— Присаживайтесь, месье Горон.

— Нет, месье! — отрезал префект. — Я не буду садиться!

— Ну-ну! Учитывая то, что я могу вам предложить…

— Пфуй!

— Почему бы не устроиться поудобнее и не выпить что-нибудь?

— Ну… — Слегка оттаяв, месье Горон опустился на мягкое сиденье. — Может быть, на минутку. И только по рюмке. Если месье настаивает, я выпью фокус-покус… я имею в виду виски с содовой.

Дермот заказал напитки.

— Вы меня удивляете, — заметил он с яростной учтивостью. — После сенсационного ареста мадам Нил почему вы не бомбардируете ее вопросами в ратуше?

— У меня дело в этом отеле, — ответил месье Горон и постучал по столу пальцами.

— Дело?

— Да. Недавно мне позвонил доктор Буте. Он сообщил, что месье Этвуд пришел в сознание и что, возможно, нам позволят задать ему несколько вопросов…

При виде удовлетворения на лице Дермота префект снова вскипел.

— В таком случае месье Этвуд скажет вам то же самое, что собираюсь сказать я, — заявил Дермот. — Это станет последним звеном. Если он подтвердит мои слова без каких-либо побуждений с моей стороны, вы выслушаете мои показания?

— Показания? Какие показания?

— Минутку, — остановил его Дермот. — Сначала ответьте мне. Почему вы развернулись на сто восемьдесят градусов и арестовали леди?

Префект подробно объяснил ему ситуацию, потягивая виски с содовой. Хотя месье Горон не казался особенно счастливым даже теперь, Дермоту пришлось признать, что в подозрениях префекта и уверенности судебного следователя месье Вотура есть крупицы здравого смысла.

— Значит, — пробормотал Дермот, — Ева Нил не рассказала вам то, что вырвалось у нее, когда она была полумертвой от бессонницы сегодня утром. Не сообщила единственную важную деталь, которая доказывает ее невиновность и вину другого лица…

— Что это за деталь?

— Слушайте! — Дермот взял со стола портфель.

Когда он начал говорить, стрелки часов в вестибюле показывали без пяти девять. Через десять минут месье Горон начал ерзать и горбиться. В четверть десятого префект умоляюще поднял руки.

— Я ненавижу это дело! — простонал он. — Как только чувствуешь, что все выяснилось, кто-то появляется и снова кладет тебя на лопатки!

— Это объясняет все, что ранее казалось непонятным?

— На сей раз я не стану отвечать! Я буду осторожен. Но фактически… Да, объясняет.

— Тогда дело завершено. Вам остается только задать вопрос человеку, который видел, что произошло. Спросите Неда Этвуда, так ли это было, Если он ответит «да», можете настраивать вашу «скрипку». И вы не сможете обвинить меня, что я подговорил его.

Месье Горон поднялся, допив виски с содовой.

— Давайте пойдем и все выясним, — вздохнул он.

Второй раз за день Дермот посещал номер 401. Но в прошлый раз он не рассчитывал на удачу, которая ожидала его теперь. Казалось, судьбу Евы Нил определяли взаимоисключающие веяния — доброе и злое, — то и дело подставляя друг другу ножку.

В спальне горел ночник. Нед Этвуд, несмотря на бледность и затуманенный взгляд, был в полном сознании. В данный момент он препирался с медсестрой, толстой и веселой девушкой из Английского госпиталя, которая препятствовала его попыткам сесть.

— Простите, что беспокоим вас, — начал Дермот, — но…

— Послушайте, — хриплым голосом заговорил Нед, прочистив горло и глядя поверх руки сиделки. — Вы врач?

Тогда, ради бога, уберите от меня эту гарпию. Она пыталась воткнуть в меня шприц.

— Ложитесь! — пыхтела сиделка. — Вам необходим покой!

— Какой к черту покой, если вы не хотите ничего мне рассказывать? Покой мне нужен меньше всего! Я обещаю вести себя хорошо и принимать все чертовы лекарства, если вам хватит совести сообщить мне, что произошло.

— Все в порядке, сестра, — сказал Дермот, когда девушка с подозрением уставилась на посетителей.

— Могу я спросить, сэр, кто вы такой и что вы здесь делаете?

— Я доктор Кинросс. Это месье Горон, префект полиции, который расследует убийство сэра Мориса Лоза.

Лицо Неда Этвуда стало проясняться, как на сфокусированной линзе, а в глазах появилось осмысленное выражение. Он приподнялся в постели, тяжело дыша и опираясь на локти, и уставился на свою пижаму, как будто видел ее впервые.

— Я поднимался в лифте и вдруг… — Нед коснулся своего горла. — Сколько времени я здесь провалялся?

— Девять дней.

— Девять дней?!

— Вас действительно сбила машина около отеля, мистер Этвуд?

— Машина? Что за чертова чепуха?

— Вы сами так сказали.

— Я никогда не говорил ничего подобного. По крайней мере, не помню, чтобы говорил… — Сознание вернулось полностью. — Ева! — воскликнул Нед, выразив все в одном слове.

— Да. Вы постараетесь не волноваться, мистер Этвуд, если я скажу вам, что она в беде и нуждается в вашей помощи?

— Вы хотите его убить? — осведомилась сиделка.

— Заткнитесь, — приказал Нед с удручающим отсутствием галантности. — В беде? — переспросил он у Неда. — Что вы имеете в виду?

Ему ответил префект полиции, пытаясь выглядеть бесстрастным и скрыть терзающие его противоречивые эмоции.

— Мадам в тюрьме, — заговорил по-английски месье Горон. — Ее обвиняют в убийстве сэра Мориса Лоза.