— Как вы собираетесь поступить с Тоби Лозом?

— А как поступили бы вы, если бы вам вежливо дали отставку? Меня ведь просто выставили за дверь, да еще при свидетелях.

— Вы все еще думаете, что влюблены в него? Я не спрашиваю, так ли это на самом деле.

Ева не ответила. Копыта лошадей громко цокали по дороге. Вскоре Ева засмеялась.

— Кажется, мне не слишком везет с мужчинами, не так ли?

Она больше ничего не сказала, и Дермот не стал развивать эту тему. Было почти шесть утра, когда они доехали до белых, чисто подметенных улиц Ла-Банделетт, пока еще безлюдных, за исключением нескольких любителей утренней верховой езды. Когда коляска свернула на рю дез Анж, Ева слегка побледнела и закусила губу. Дермот помог ей сойти с коляски перед ее виллой.

Ева бросила быстрый взгляд через дорогу на виллу «Бонер». Дом казался пустым и безжизненным, за исключением одного окна спальни на втором этаже, где ставни были открыты. Хелена Лоз в экзотическом кимоно и пенсне на переносице неподвижно стояла у этого окна, глядя на них.

Голоса на тихой улице звучали так громко, что Ева инстинктивно перешла на шепот:

— Посмотрите назад. Видите окно наверху?

— Да.

— Мне следует обратить на него внимание?

— Нет.

В голосе Евы послышалось отчаяние:

— Не могли бы вы хотя бы намекнуть мне, кто…

— Нет. Я скажу вам только одно. Вас намеренно избрали жертвой в самом изощренном, хладнокровном и жестоком плане, с каким мне приходилось сталкиваться. Человек, придумавший его, не заслуживает милосердия. Увидимся вечером. И тогда, с Божьей помощью, мы разрушим этот план.

— Как бы то ни было, спасибо, — сказала Ева.

Стиснув руку Дермота, она открыла калитку и побежала по дорожке к парадной двери. Кучер вздохнул с облегчением, а Дермот, простояв на тротуаре и глядя на виллу Евы так долго, что у возницы вновь появились опасения, наконец сел в коляску.

— Отель «Донжон», приятель. Там ваши труды будут завершены.

У отеля Дермот расплатился с кучером, добавив огромные чаевые, и поднялся по ступенькам к входу под аккомпанемент эпического потока благодарностей. «Донжон», чей вестибюль пытался воспроизвести холл средневекового замка, только что пробудился.

Войдя в свой номер, Дермот достал из кармана ожерелье из бриллиантов и бирюзы, которое позаимствовал у месье Горона, вложил его в заказную бандероль для отправки префекту и добавил записку с объяснением сегодняшнего отсутствия. Потом он побрился, принял холодный душ, чтобы прояснились мысли, и, одеваясь, заказал завтрак.

Зрелище профессиональной карточки Дермота произвело впечатление на доктора Буте. Тем не менее он проявил некоторое раздражение, стоя в тускло освещенном коридоре у двери спальни.

— Нет, месье Этвуд еще без сознания. Двадцать раз в день кто-то приходит из префектуры полиции и задает тот же вопрос.

— Естественно, нет никаких гарантий, что он когда-нибудь придет в себя. С другой стороны, это может произойти в любой момент?

— Да, судя по характеру травмы. Я покажу вам рентгеновские снимки.

— Буду вам очень признателен. Думаете, у него есть шанс?

— По-моему, да.

— Он сказал хоть что-нибудь? Может быть, в бреду?

— Иногда он смеется, но это все. В любом случае я не так часто нахожусь рядом с ним. Лучше задать этот вопрос сиделке.

— Могу я его видеть?

— Да, конечно.

Человек, знающий тайну, лежал как труп в затемненной комнате. Сиделка была монахиней из какого-то религиозного ордена — ее массивный головной убор вырисовывался силуэтом на фоне белых штор.

Дермот внимательно разглядывал больного. «Красивый дьявол», — с горечью подумал он. Первая любовь Евы Нил, а может быть… Он спешно отогнал неприятную мысль. Если Ева все еще влюблена в этого парня — пусть даже подсознательно, — ничего не поделаешь. Он пощупал пульс Неда — тиканье его часов нарушало тишину. Доктор Буте показал ему снимки — по его мнению, то, что пациент до сих пор жив, было настоящим чудом.

— Говорит ли он что-нибудь, месье? — отозвалась сиделка на вопрос Дермота. — Да, иногда бормочет.

— Что именно?

— Он говорит по-английски, а я не понимаю этот язык. Часто он смеется и произносит чье-то имя.

Дермот, уже направившийся к двери, быстро повернулся:

— Какое имя?

— Тише! — зашипел доктор Буте.

— Не знаю, месье. Для меня все слоги звучат одинаково. К сожалению, я не могу вам повторить. — Глаза сиделки беспокойно поблескивали в полумраке. — Если вы настаиваете, когда он в следующий раз назовет это имя, я попытаюсь записать, как оно звучит.

Большего добиться не удалось. Дермот задал еще несколько вопросов в барах отеля. Один из официантов с энтузиазмом говорил о «маленькой мисс» Дженис Лоз. Оказалось, что сэр Морис заходил в шумный задний бар в день смерти, удивив бармена и официантов.

— Какой у него был свирепый взгляд! — восклицал бармен. — После этого Жюль Сезнек видел его в зоологическом саду, возле обезьянника, разговаривающим с кем-то, кого Жюль не мог разглядеть, так как тот человек скрывался за кустом.

Дермот успел позвонить мэтру Соломону, своему другу-адвокату из фирмы «Соломон и Коэн», прежде чем он заказал билет на самолет компании «Империал эруэйз», вылетающий из аэропорта Ла-Банделетт в половине одиннадцатого.

Остальная часть дня запомнилась ему как кошмарный сон. В самолете Дермот дремал, сберегая силы для более важной части путешествия. Поездка в автобусе из Кройдона казалась бесконечной, а Лондон после нескольких дней на курорте выглядел задыхающимся от сажи и выхлопных газов. Дермот отправился в такси по определенному адресу. Спустя полчаса он мог праздновать триумф.

Дермот доказал то, что хотел доказать. Садясь под желтым вечерним небом в самолет, который должен был доставить его назад в Ла-Банделетт, он уже не чувствовал себя усталым. Ревели моторы, ветер пригибал к земле траву, когда самолет выруливал на взлетную полосу, а Ева была в безопасности. Дермот с портфелем на коленях откинулся на спинку сиденья, покуда вентиляторы жужжали в душном салоне, наблюдая, как Англия превращается сначала в красные и серые крыши, а потом в движущуюся карту.

Ева была в безопасности, и Дермот строил планы. Он все еще занимался этим незадолго до темноты, когда самолет нырнул к аэропорту. В городе мерцали огни. Проезжая мимо рядов тесно посаженных деревьев, вдыхая в сумерках запах сосен, Дермот позволил себе отвлечься от нынешних треволнений и подумать о будущем, когда…

У отеля «Донжон» играл оркестр. В вестибюле было светло и шумно. Когда Дермот проходил мимо регистрационного столика, клерк окликнул его:

— Вас спрашивали весь день, доктор Кинросс. Одну минуту! Кажется, вас и сейчас ожидают два человека.

— Кто именно?

— Месье Соломон, — ответил клерк, заглянув в блокнот, — и мадемуазель Лоз.

— Где они?

— Где-то в вестибюле, месье. — Клерк позвонил в колокольчик. — Вас проводят к ним.

Сопровождаемый коридорным, Дермот нашел Дженис Лоз и мэтра Пьера Соломона в одном из альковов так называемого «Готического» вестибюля. Стены алькова, неловко отделанные под камень, были увешаны оружием, столь же неуклюже имитирующим старинное. Вдоль стен тянулась скамья с мягким сиденьем и столиком посредине. Дженис и мэтр Соломон сидели на солидном расстоянии друг от друга, как будто каждый был поглощен собственными огорчениями. Но оба встали при виде Дермота, которого удивило выражение упрека на их лицах.

Мэтр Соломон был крупным, толстым мужчиной с импозантными манерами, оливковой кожей и глубоким басом.

— Так вы вернулись, друг мой, — произнес он замогильным голосом, устремив на Дермота странный взгляд.

— Естественно! Ведь я предупредил, чтобы вы меня ожидали. Где миссис Нил?

Адвокат обследовал ногти на руке, вертя ее в разные стороны. Потом ответил:

— Она в ратуше, друг мой.

— В ратуше? До сих пор? Они так долго держат ее там?

Лицо мэтра Соломона стало мрачным.

— Она заперта в камере, — ответил он, — и боюсь, старина, останется там на куда более долгий срок. Мадам Нил арестовали по обвинению в убийстве.

Глава 16

— Скажите, мой мальчик, — с искренним интересом продолжал импозантный адвокат. — Строго между нами. Вы насмехаетесь надо мной?

— Или над ней? — добавила Дженис.

Дермот уставился на них.

— Не понимаю, о чем вы говорите.

Мэтр Соломон указал на него пальцем, словно задавая вопрос в суде:

— Вы дали мадам Нил инструкцию рассказать полиции ее историю со всеми подробностями, как она рассказала ее вам?

— Разумеется.

— Ага! — с удовлетворением произнес мэтр Соломон, расправив плечи и сунув два пальца в карманы жилета. — Вы выжили из ума, друг мой? Обезумели окончательно?

— Послушайте…

— До второй половины дня полиция, допрашивая мадам Нил, была почти уверена в ее невиновности. Благодаря вам. Вы заставили их поколебаться.

— Ну?

— Но когда она закончила давать показания, месье Горон и судебный следователь больше не колебались. Мадам Нил допустила роковую ошибку, настолько очевидную для каждого, кто знаком с обстоятельствами дела, что в ее виновности не осталось сомнений. Все кончено. Даже мой опыт не в состоянии ей помочь.

На столике перед Дженис Лоз стояли наполовину опустошенный бокал мартини и три сложенные в стопку блюдца, свидетельствующие о трех предыдущих порциях. Дженис села и допила мартини, отчего ее лицо покраснело еще сильнее. Если бы здесь была Хелена, она бы не поскупилась на эмоции. Но Дермота не заботил этот аспект поведения девушки.

— Минуту! — остановил он мэтра Соломона. — Имела ли отношение так называемая «ошибка» Евы Нил к табакерке императора?