Боже мой, какое актерское мастерство, дорогой доктор! Она до слез потрясена смертью сэра Мориса Лоза! Ее рот приоткрыт, глаза расширены, розовый носик свидетельствует о полной невинности. Белый пеньюар висит в гардеробе, а на зеркалах в соседней ванной все еще туманится пар от усилий смыть кровь старика.

Дермот беспокойно пошевелился.

— Ну и как поступил ваш полицейский?

— Усмехнулся в рукав, придал лицу каменное выражение и попросил мадам перейти улицу, дабы утешить друзей. Таким образом он создал себе предлог задержаться в спальне.

— С целью…

— Вот именно. С целью тайком заполучить пеньюар.

— Ну?

— Горничной Иветт было велено сказать, что его отправили в чистку, когда мадам спросит о нем. Для большего правдоподобия в чистку послали еще несколько вещей. Взволновало ли это мадам? Нет, ведь пятна крови были смыты. Несомненно, ей не пришло в голову, что пятна обнаруживаются при химическом анализе. Но кровавые пятна, дорогой доктор, не самое интересное в этом пеньюаре.

— Нет?

— Нет. — Месье Горон постучал пальцами по столу. — Иветт Латур внимательно обследовала его в присутствии моего человека и обнаружила прицепившийся к подолу осколок розового агата.

На сей раз пауза, сделанная префектом полиции, была не столько драматичной, сколько финальной.

— Нам понадобилась неделя терпеливой реконструкции, чтобы найти место для этого осколка в разбитой табакерке. Он отлетел, когда мадам Нил взяла кочергу и проломила старику голову. Это все решает и наверняка положит конец светской карьере мадам.

Последовало молчание. Дермот прочистил горло.

— А как все это объясняет сама мадам Нил? — осведомился он.

Месье Горон выглядел шокированным.

— Прошу прощения, — добавил Дермот. — Я совсем забыл. Вероятно, вы еще не сообщили ей об этом?

— В этой стране, доктор, — с достоинством отозвался месье Горон, — мы не считаем разумным показывать карты до окончания игры, У нее потребуют объяснений, но после ареста, когда она предстанет перед судебным следователем.

Процедура не из приятных, подумал Дермот. Хотя допросы третьей степени не применяются, закон дозволяет почти любую форму психологического давления. Только женщина с очень сильной волей может сконфузить допрашивающего и не сказать ничего, о чем могла бы пожалеть впоследствии.

— Вы уверены, — спросил он, — что об уликах против мадам Нил не просочилось ни единого слова?

— Абсолютно уверен, месье.

— Тогда вас можно поздравить. А как насчет двух служанок, Иветт Латур и Селестин Буше? Они не сплетничают?

— Нет, с этим все устроилось само собой. Селестин отослали из города, якобы чтобы помочь справиться с потрясением, а Иветт умеет держать язык за зубами. — Месье Горон казался задумчивым. — По-моему, ей не слишком нравится мадам Нил.

— Вот как?

— Но могу сказать вам одно. Семья Лоз ведет себя великолепно. Ими невозможно не восхищаться. Они вне себя от горя, но отвечают на все наши вопросы. Они, как у вас говорится — следующие три слова месье Горон рискнул произнести по-французски, — не терять мушество. И они бесконечно добры к мадам Нил…

— Почему бы и нет? Разве они подозревают ее в убийстве?

— Боже мой, конечно нет!

— Тогда как они объясняют происшедшее?

Месье Горон взмахнул руками.

— Как они могут это объяснять? Считают, что это дело рук грабителя или маньяка.

— Однако ничего не было украдено?

— Ничего, — подтвердил месье Горон. — Но было потревожено кое-что еще, кроме агатовой табакерки. В стеклянном шкафчике слева от двери кабинета старика находилось еще одно сокровище его коллекции — ожерелье из бриллиантов и бирюзы, также обладающее исторической ценностью.

— Что с ним случилось?

— Слегка испачканное кровью ожерелье обнаружили валяющимся под шкафчиком. Эта деталь указывает на маньяка.

Доктор Дермот Кинросс, который был, возможно, ведущим английским специалистом в области криминальной психологии, с любопытством посмотрел на собеседника.

— Удобный термин, — заметил он.

— Какой термин, дорогой доктор?

— «Маньяк», Каким образом предполагаемый маньяк-грабитель проник в дом?

— К счастью, этот вопрос еще не пришел в голову членам семьи, — сказал месье Горон.

— Если на то пошло, то как это удалось самой мадам Нил?

— Боюсь, это решающая улика, — вздохнул префект. — Четыре виллы на рю дез Анж были построены одной архитектурной компанией. Ключи от каждой подходят к дверям остальных.

Месье Горон вновь склонился над столом.

— В нагрудном кармане пижамы мадам Нил, — продолжал он, — бесценная Иветт Латур нашла ключ от парадной двери ее собственной виллы. Ключ от виллы — в пижаме! С какой целью? Можете придумать разумное невинное объяснение, почему человек держит при себе ключ от дома, ложась спать? Нет. Существует лишь одно объяснение. Ключ был нужен мадам Нил, чтобы проникнуть в Дом на противоположной стороне улицы. Это окончательно доказывает, что она побывала на вилле «Бонер» в ночь убийства.

Несомненно, Ева Нил попалась.

— И все же, каков мотив был у этой женщины? — настаивал Дермот.

Месье Горон рассказал ему.

Солнце нырнуло за деревья на другой стороне улицы. Небо оставалось розовым, а воздух — теплым и мягким. Французское солнце может ослеплять как прожектор — когда оно скрылось, собеседники заморгали, приспосабливая глаза к перемене освещения. На лбу месье Горона поблескивали капельки пота.

Дермот поднялся, чтобы выбросить окурок сигареты за каменную балюстраду, у которой они сидели, но его рука застыла в воздухе.

Терраса возвышалась на два-три фута над гравийным двором, где также стояли столики. За одним из них, рядом с балюстрадой, сидела девушка, чье темное платье выделялось на фоне ярких красок Ла-Банделетт. Ее голова, находящаяся на уровне их ног, была поднята, и Дермот смотрел ей прямо в глаза.

Это была хорошенькая девушка лет двадцати двух или двадцати трех, со светло-рыжнми волосами. Дермот не знал, сколько времени она просидела там, скрытая слепящим светом солнца. Перед ней стоял нетронутый коктейль. Рядом гудели автомобили и лениво тарахтели открытые экипажи, проезжая по рю де ла Форе, как будто ничего не случилось и не могло случиться.

Внезапно девушка вскочила. При этом она толкнула столик с оранжевой крышкой, опрокинув на блюдечко стакан с коктейлем и расплескав его содержимое. Схватив сумочку и черные перчатки, девушка бросила на столик монету в пять франков, повернулась и выбежала на улицу. Дермот уставился ей вслед, вспоминая выражение ее глаз.

— Будь прокляты все разговоры в общественных местах! — негромко выругался месье Горон. — Это была мисс Дженис Лоз.

Глава 7

— Чепуха, дорогая Дженис, — успокоила дочь Хелена. — У тебя просто истерика.

Потрясенное и испуганное выражение лица дяди Бена возле чайного столика, наклонившегося потрепать за уши спаниеля, явилось молчаливым комментарием.

— Нет у меня никакой истерики, — ответила Дженис тихим и торопливым голосом, свидетельствовавшим, что она недалека от упомянутого состояния. Девушка стянула перчатки. — И я не сплю и не выдумываю. Говорю вам… — она повысила голос, искоса взглянув на Еву Нил, — они собираются арестовать Еву!

Хелена быстро заморгала.

— Но почему?

— Потому что, мама, они думают, будто это сделала она!

— Что за ерунда, — вздохнула Хелена.

Воцарилось напряженное молчание.

Этого не могло произойти, думала Ева. Такая возможность не приходила ей в голову.

Она машинально поставила чайную чашку. Гостиная виллы «Бонер» была длинной и просторной, с лакированным деревянным полом. Ее передние окна выходили на рю дез Анж, а задние впускали зеленые, прохладные сумерки из большого сада. У чайного столика лохматый золотисто-коричневый спаниель смотрел на дядю Бена. Сам дядя Бен, коренастый мужчина среднего роста с короткими седеющими волосами, молча улыбался. На розовом лице толстой и дружелюбной Хелены, контрастировавшем с взбитыми серебристыми волосами, тоже застыла недоверчивая улыбка.

Собравшись с духом, Дженис взглянула в глаза Еве.

— Послушай, Ева, — жалобно заговорила она, облизнув губы — большой рот не портил ее внешность. — Конечно, мы знаем, что ты этого не делала. — Дженис произнесла это с отчаянием в голосе и отвела взгляд.

— Но почему они… — начала Хелена.

— Подозревают… — продолжил дядя Бен.

— По крайней мере, — снова заговорила Дженис, глядя в зеркало над камином, — ты ведь не выходила той ночью, верно? Не возвращалась с… с кровью на одежде, с ключом от этого дома в кармане и с осколком агата от табакерки, прилипшим к твоему пеньюару? Все это неправда?

Уютную атмосферу гостиной словно парализовало. Спаниель скулил, требуя еды. Хелена Лоз достала из футляра пенсне, нацепила его на переносицу и уставилась на дочь, полуоткрыв рот.

— Право, Дженис! — строго сказала она.

— Я слышала это от самого префекта полиции, — упорствовала Дженис.

Дядя Бен смахнул с колен крошки. Снова потрепав спаниеля за уши, он полез в карман за трубкой. Его наморщенный лоб и мягкие голубые глаза свидетельствовали об удивлении, которое он старался скрыть.

— Я зашла выпить в отель «Донжон», — объяснила девушка.

— Дженис, дорогая, я не хочу, чтобы ты туда ходила… — машинально упрекнула Хелена.

— Я подслушала разговор Горона с доктором — светилом в области криминальной психологии. Он англичанин — я имею в виду доктора, а не Горона, — я где-то видела его фотографию. Горон сказал, что Ева той ночью вошла в свой дом, запятнанная кровью и с осколком агата от табакерки, прилипшим к пеньюару.