— У меня нет гостей, сэр. И друзей у меня тоже нет. Во всяком случае, здесь, на Западных островах. У меня есть только враги. Каждый, кто входит в эту дверь — враг. Я не ожидал вас увидеть, сэр.

— Хочу верить, что это так. Учитывая то, что вы продемонстрировали, надеюсь, что это так.— Он потер шею, глотнул еще немного виски и прокашлялся.— Сам не собирался здесь появиться. Вы знаете, сколько золота было на «Нантвилле»?

— Около миллиона фунтов. Так мне кажется.

— Мне тоже так казалось. Восемь миллионов! Подумайте, золота на восемь миллионов фунтов. Обычно золото из Европы в Форт Нокс доставляют небольшими партиями. Не больше 108 фунтов по весу за один раз. Для безопасности. Для надежности. Если что-нибудь случится. Но Банк знал, что ничего на этот раз случиться не может, что на борту наши агенты. Они опаздывали со сроками выплаты и поэтому, не говоря никому, потихоньку загрузили на корабль тысячу четыреста сорок золотых слитков сразу. Умники. На сумму в восемь миллионов. Банк с ума сходит. И все шишки валятся на меня.

Он приехал сюда, чтобы перевалить все на меня. Я сказал:

— Надо было поставить меня в известность. О вашем приезде.

— Я попытался. Вы не вышли на связь в полдень, как договаривались. Самый элементарный проступок, Калверт, но и самый серьезный. Вы не вышли на связь. Вы или Ханслетт. Тогда я понял, что дело совсем плохо. Понял, что надо все брать в свои руки. Сначала военный самолет, потом спасательный катер, и вот я здесь.

Солидный катер потребовался, подумал я. В проливе болтает здорово, это я сам видел.

— Где Ханслетт?

— Не знаю, сэр.

— Вы не знаете? — он говорил тем самым сдержанным тоном, который я терпеть не могу.— Потеряли контроль над ситуацией на этот раз, Калверт?

— Да, сэр. Боюсь, что его увезли силой. Не могу быть уверенным. А что вы делали последние два часа, сэр?

— Не понимаю вопроса.— Хоть бы он прекратил вкручивать этот проклятый монокль себе в глаз! Это не было пижонством, он этим глазом почти ничего не видел, но все равно очень раздражало. В этот момент меня раздражало буквально все.

— Этот катер, который вас привез, должен был прибыть как минимум два часа назад. Почему вы не приехали раньше?

— Я уже был здесь. Мы чуть не наткнулись на «Файеркрест» в темноте, когда обогнули мыс и вошли в бухту. Здесь было пусто. Поэтому я решил поужинать. Здесь у вас ничего нет, кроме дурацких печеных бобов, насколько я вижу.

— В отеле «Колумбия» вам ничего лучшего не предложат. В лучшем случае, подадут к бобам тосты. Если повезет.— «Колумбия» — единственная гостиница в Торбее.

— Мне подали копченую форель, филе миньон и превосходную бутылку белого рейнского вина. Я ужинал на «Шангри-ла».— Все это было сказано с легкой улыбочкой. Опять заговорила ахиллесова пята дядюшки Артура: больше всего на свете он преклонялся перед титулом лорда, но и обычное рыцарское звание вкупе с доходом, выражающимся семизначной цифрой, в наше время ценилось не меньше.

— На «Шангри-ла»? — Я посмотрел на него в недоумении, потом вспомнил.— Ах, да. Вы же мне говорили. Вы хорошо знакомы с леди Скурас. Нет, вы сказали, что хорошо знаете ее мужа, а с ней находитесь в приятельских отношениях. Как поживает наш милый старикан, сэр Энтони?

— Очень хорошо,— холодно заметил дядюшка Артур. Вообще-то, он не хуже любого другого воспринимал юмор, но считал, что по отношению к титулованным миллионерам юмор неуместен.

— А леди Скурас?

Он замялся.

— Ну...

— Не так хорошо. Бледная, изможденная, несчастная, с темными кругами под глазами. Выглядит почти как я. Муж с ней неважно обращается. Даже плохо. Третирует ее морально и физически. Он унижал ее на глазах чужих людей вчера вечером. А на руках у нее следы от веревок. Откуда бы им взяться, сэр Артур?

— Невозможно. Просто фантастика. Я знал последнюю леди Скурас, ту, которая умерла в этом году в больнице. Она...

— Она находилась на лечении в психиатрической клинике. Скурас мне любезно напомнил об этом.

— Это неважно. Она его обожала. А он — ее. Человек не мог так перемениться. Сэр Энтони... Сэр Энтони — джентльмен.

— Правда? Расскажите мне, каким способом он нажил свои последние миллионы? Вы сами видели леди Скурас?

— Я ее видел,— медленно произнес он.— Она опоздала к ужину. Уже подали филе миньон.— Он не находил в этом замечании ничего смешного.— Она плохо выглядела, на правом виске у нее был синяк. Она поскользнулась, когда взбиралась на борт с катера, и ударилась головой о поручни трапа.

— Скорее, о кулак своего мужа. Вернемся к вашему первому визиту на «Файеркрест» сегодня вечером. Вы здесь все осмотрели?

— Я все осмотрел. Все, кроме каюты на корме. Она была заперта. Я решил, что вы храните в ней нечто, не предназначенное для любопытных визитеров.

— Там было то, что визитеры, а не мы, прятали от вас,— медленно сказал я.— Там был Ханслетт. Под стражей. Они дожидались сообщения о моей смерти, после чего должны были либо прикончить Ханслетта, либо забрать его с собой. Если бы стало известно, что меня не удалось убить, они бы подождали до моего возвращения и захватили бы меня тоже. Или убили бы нас обоих. Потому как к тому моменту они понимали, что я знаю слишком много для желающего остаться живым. Чтобы вскрыть бронированный отсек и разгрузить тонны золота, требуется много времени, а они знают, что их часы сочтены. Они в отчаянном положении. Но тем не менее стараются все предусмотреть.

— Они ждали сообщения о вашей смерти? — механически повторил дядюшка Артур.— Я ничего не понимаю.

— Вы прислали мне вертолет, сэр. Нас сбили сегодня, сразу после захода солнца. Пилот погиб, вертолет покоится на дне моря. Они считают, что я тоже умер.

— Понятно. Вы преподносите мне один сюрприз за другим, Калверт.— Его голос абсолютно ничего не выражал. Может быть, он уже здорово загрузился виски, но скорее всего он про себя продумывал, какими бы словами проще и быстрее перевести меня в ряды безработных. Он прикурил тонкую, длинную, черную сигару и задумчиво произнес, выпустив облако дыма:— Когда мы вернемся в Лондон, напомните мне показать вам вашу характеристику, которую я составил для начальства.

— Слушаюсь, сэр.— Так вот как это начинается.

— Я ужинал с заместителем министра ровно сорок восемь часов назад. Вот один из вопросов, которые он мне задал: какая страна располагает лучшими агентами в Европе? Я ответил ему, что не имею представления. Но я сказал также, что, по моему мнению, один человек может претендовать на звание лучшего в Европе агента. Это Филип Калверт.

— Вы очень любезны, сэр.— Если можно бы было убрать бороду, трубку, монокль и стакан с виски — те предметы, которые постоянно заслоняли от меня его лицо, я бы, может, догадался, к чему он клонит, что задумал этот хитрец.— Вы собирались меня уволить тридцать шесть часов тому назад.

— Если вы в это верите,— спокойно сказал дядюшка Артур,— то поверите во все остальное.— Он выпустил зловонное облако дыма и продолжал: — В вашей характеристике, в частности, говорится: «Не годится для рутинной работы. Теряет интерес к расследованию и быстро устает. Лучше всего действует в чрезвычайных обстоятельствах. В оперативной работе ему нет равных». Так записано в вашем досье, Калверт. Я не собираюсь отрубать свою правую руку.

— Конечно, сэр. Знаете, кто вы, сэр?

— Бессовестный хитрец,— в голосе дядюшки Артура прозвучало удовлетворение.— Вам известно, что происходит?

— Да, сэр.

— Тогда плесни мне еще виски, мой мальчик, побольше, и расскажи, что случилось, что ты знаешь и что предполагаешь.

Я налил ему еще виски, побольше, и рассказал, что случилось, что я знаю и что мне казалось полезным ему рассказать.

Он выслушал и сказал:

— Значит, ты считаешь, что они в Лох Хурон?

— В Лох Хурон, больше негде. Я больше нигде ни с кем не разговаривал. И больше никто меня нигде не видел. Кто-то меня узнал или просто передал мои приметы. По радио. Иначе быть не могло. Корабль, который поджидал нас с Вильямсом, пришел из Торбея или откуда-то неподалеку. Из Лох Хурон за такой срок морем добраться невозможно. Где-то здесь, на берегу или на корабле, есть передатчик. Второй находится на Лох Хурон.

— Эта университетская научная экспедиция, которую вы видели на южном берегу Лох Хурон. Эта так называемая научная экспедиция. У них должен быть передатчик на борту.

— Нет, сэр. Славные бородатые парни.— Я поднялся, подошел к окну и широко раскрыл шторы, потом снова уселся на свое место.— Я рассказывал вам, что их корабль поврежден и кренился набок. Они стоят на якоре, на хорошей глубине. Сами они дно не дырявили, и естественным путем это тоже никак не могло случиться. Кто-то помог. Еще один странный случай с судами вблизи западного побережья. Что-то их слишком много происходит в последнее время в этих местах.

— Зачем вы открыли шторы? .

— Хочу предупредить очередной морской инцидент, сэр. Сегодня вечером на борту должны быть гости. Они считают, что нас с Ханслеттом уже нет в живых. По крайней мере, меня нет, а Ханслетт либо убит, либо схвачен. Но они не могут оставить одинокий «Файеркрест» на якоре. Он может вызвать подозрения и привлечь нежелательных гостей. Поэтому они приплывут на катере, поднимут якорь и отведут «Файеркрест» в пролив в сопровождении своего корабля. После этого откроют кран забора соленой воды, перережут пластмассовый патрубок, ведущий к баку, перейдут на свой корабль и помашут шляпами, стоя на палубе и глядя, как «Файеркрест» присоединяется к компании вертолета. Для всех остальных обитателей здешних мест мы с Ханслеттом просто снялись с якоря и уплыли восвояси.

— И пропали без следа,— кивнул дядюшка Артур.— Ты в этом уверен, Калверт?

— Можно сказать, абсолютно уверен.