Он выдержал паузу, чтобы дать мне возможность его поздравить, и затем продолжал:

— Это еще пустяки, Каролина, слушай дальше. Ты интересовалась таинственными происшествиями, смертями и исчезновениями на западных берегах Инвернессшира или Аргайлла и. всем, что происходило с людьми в этих районах. Мы вышли на жилу, Каролина, мы действительно наткнулись на жилу! Боже мой, почему же мы раньше об этом не подумали! Готовы записывать?

— Харриет готова.

— Тогда поехали. Похоже, что для навигации у западных берегов Шотландии выдался самый несчастливый сезон за долгие годы. Но сначала один прошлогодний случай. Яхта «Пинто», надежный морской корабль сорока пяти футов длиной, с мотором, вышла из Кайл оф Лохалш в 8 вечера 4 сентября и взяла курс на Обэн. Туда она не пришла. Никаких следов не найдено.

— Как было с погодой в то время, Аннабелл?

— Я предполагала, что ты меня спросишь об этом, Каролина.— Сочетание скромности и самодовольства у дядюшки Артура порой здорово раздражает.— Я связывалась с метеорологами. Волнение — один балл, переменная облачность. Иными словами, полный' штиль и ясное небо. Теперь переходим к этому году. 6 апреля, затем 26 апреля. «Вечерняя звезда» и «Джинни Роуз». Две рыболовецкие шхуны с восточного побережья. Одна из Бакки, другая из Франзербурга.

— Но обе находились в западных водах?

— Не надо вырывать у меня кусок изо рта,— взмолился дядюшка Артур.— Обе шхуны направлялись в Обэн. «Вечернюю звезду», которая шла первой, нашли на скалах недалеко от Айлэя. «Джинни Роуз» исчезла без следа. Ни одного члена команды не удалось обнаружить. Затем опять происшествие, 17 мая. На этот раз — известная гоночная яхта «Кап Гри Не», английского происхождения и приписки, несмотря на французское название. Очень опытные шкипер, штурман и экипаж. Все они неоднократно участвовали, и не без успеха, в морских регатах. Класс высокий. Вышли из Лондондерри, взяв курс на север Шотландии, в прекрасную погоду. Исчезли. Яхту или то, что от нее осталось, обнаружили только месяц спустя выброшенной на берег острова Скай.

— А команда?

— Зачем спрашивать? Так и не обнаружена. Наконец, последний случай, несколько недель назад — 8 августа. Муж, жена и двое детей-подростков. Сын и дочь. Морской катер, типа спасательного, «Кингфишер». По отзывам, владелец — очень опытный моряк, ходит в море не первый год. Но никогда не пробовал плавать ночью, поэтому выбрал спокойный вечер для ночной прогулки. Исчезли. И катер, и люди.

— Откуда они отправились?

— Из Торбея.

Это слово не выходило у него из головы весь день. У меня тоже. Я сказал:

— Ты до сих пор считаешь, что «Нантвилль» уплыл ко всем чертям в Исландию или прячется в пустынных фьордах северной Норвегии?

— У меня и мысли такой никогда не было.— Стрелка барометра настроения дядюшки Артура неожиданно перескочила с «тепло» на «нормально», что означало нечто среднее между «холодно» и «морозно».— Даты происшествий тебе что-нибудь говорят?

— Да, Аннабелл, говорят, конечно.— Рыбацкая шхуна «Вечерняя звезда» из Бакки была найдена на берегу Айлэя через три дня после того, как у южных берегов Ирландии пропал теплоход «Холмвуд». «Джинни Роуз» исчезла ровно через три дня после того, как в Кэйнт Джордж Чэннел таинственно пропало судно «Антара». Участница морской регаты яхта «Кап 1ри Не», бесславно закончившая свою карьеру на складах острова Скай, исчезла в один день с теплоходом «Хедли Пайониер», который находился в этот момент где-то недалеко от Северной Ирландии. Бывший спасательный катер «Кингфишер», пропавший без вести, вышел из гавани Торбея через два дня после того, как «Харрикейн Спрей» покинул порт Клайда, чтобы, в свою очередь, больше не вернуться. Совпадение — великая вещь, а тех, кто в этом сомневается, я отношу к особому типу интеллектуальных гигантов, вроде одного южноафриканского президента, жившего в двадцатом веке. Он свято верил, что Земля плоская и надо быть очень осторожным, чтобы случайно не сорваться с края, а то будет трудно поручиться за последствия. Но это просто смешно. Шансы на случайные совпадения дат были и так смехотворно ничтожны, в то же время таинственное исчезновение всех до одного членов экипажа четырех небольших судов, потерпевших аварию на такой ограниченной территории, загоняло последний гвоздь в крышку гроба версии о случайных совпадениях. Именно это я и сказал дядюшке Артуру.

— Не будем терять время на очевидные вещи, Каролина,— дядюшка Артур был подчеркнуто холоден, что было несправедливо с его стороны, потому что эта идея возникла у него в голове ровно четыре часа назад, после того, как я ее высказал.— Главное в том, что теперь делать? От Айлэя до Ская расстояние не маленькое. Как нам быть?

— Сможете ли вы обеспечить содействие телевидения и радио?

Возникла пауза.

— Что ты такое надумала, Каролина? — Голос дядюшки Артура был суров и строг.

— Небольшое объявление во время вечерних новостей.

— Ну-ну.— Опять продолжительная пауза.— Во время войны это происходило каждый день, конечно. С тех пор, кажется, всего раз или два. Заставить их невозможно, разумеется. Слишком они упрямы — что Би-Би-Си, что Ай-Ти-Эй.— Его тон не оставлял сомнений по поводу того, что он думает об этих твердолобых реакционерах, которые не терпят вмешательства в свои дела. Странная реакция человека, который сам подходил под это определение.— Если убедить их, что это совершенно не связано с политикой и затрагивает национальные интересы, то шанс есть. Что ты хочешь?

— Объявление о том, что получен сигнал бедствия с тонущей яхты, где-то к югу от острова Скай. Сигналы прекратились, можно ожидать самого худшего. С рассветом береговая спасательная авиация начинает поиски. Все.

— Смогу устроить. Что имеешь в виду, Каролина?

— Я хочу осмотреть окрестности. Мне нужен основательный предлог, чтобы это ни у кого не вызвало удивления.

— Ты собираешься использовать для поисков «Файеркрест»?

— У нас с Харриет есть свои недостатки, Аннабелл, но мы пока не рехнулись. Я бы не решилась выйти на этой посудине в море в плохую погоду. Сила ветра — 7 баллов. Да и поиски на корабле займут уйму времени в таких условиях. Я вот о чем подумала. На восточной оконечности острова Торбей, милях в пяти от поселка, есть одинокая песчаная бухточка, полукруглой формы, надежно прикрытая с берега высокими скалами и лесом. Пришлите, пожалуйста, туда на рассвете большой вертолет.

— На этот раз ты меня принимаешь за чокнутого, Каролина,— холодно заметил дядюшка Артур. По-видимому, рана, оставленная моим презрительным отношением к ходовым качествам его любимого «Файеркреста», еще не зажила.— Ты думаешь, что достаточно мне щелкнуть пальцами и — пожалуйте! — вертолет прибудет к восходу?

— Остается еще четырнадцать часов, Аннабелл. Сегодня в пять утра ты была готова щелкнуть пальцами и прислать сюда вертолет к полудню. Через семь часов. Ровно вполовину меньше. Но повод был очень важный — срочно переправить меня в Лондон, чтобы успеть вдоволь отвести на мне душу, прежде чем уволить.

— Свяжись со мной в полночь, Каролина. Хочу надеяться, что ты отдаешь отчет в своих действиях.

Я ответил: «Так точно, сэр»,— и отключился. Я не имел в виду «Так точно, сэр, я знаю, что делаю», я имел в виду: «Так точно, сэр, я сам на это надеюсь».


Если ковер в салоне «Шангри-ла» стоил хотя бы на пенни меньше пяти тысяч фунтов; значит старик Скурас купил его на барахолке. Размером двадцать на тридцать футов, он переливался сочными цветами, от бронзового до золотого, но золотого оттенка было больше. Он стелился по полу словно пшеничное поле — это впечатление усиливалось благодаря его пушистой фактуре, которая сильно затрудняла передвижение. Через этот чертов ковер приходилось просто продираться. Мне никогда не доводилось видеть предметы большей роскоши, если не принимать во внимание шторы, которые прикрывали большую часть стен салона. По сравнению с ними ковер выглядел дешевкой. Тяжелые занавеси, персидской или афганской работы, спускались вертикальными складками с потолка до пола, переливаясь таинственной игрой вплетенных в ткань блестящих шелковых нитей при каждом покачивании «Шангри-ла». В редких просветах между шторами можно было заметить, что стены салона отделаны полированным деревом ценных, тропических пород. Тем же деревом отделан бар, занимающий целиком одну из стен салона. Диваны, кресла и даже высокие табуреты у стойки бара обиты шикарной темно-зеленой кожей с золотой тесьмой по краям. Это тоже стоило целое состояние. Даже если продать по оптовой цене стоящие тут и там на ковре кованые медные столики, можно было бы год кормить семью из пяти человек в ресторане «Савой Грилл».

На стене слева висели две картины Сезанна. Справа — два Ренуара. С картинами переборщили. В этой комнате им нечего было делать. Их место — в картинной галерее. Здесь они не смотрелись.

Как и мы с Ханслеттом. И не только потому, что наши спортивные пиджаки и шейные платочки резко дисгармонировали с окружающей обстановкой и особенно с бабочками и смокингами хозяина и остальных гостей. Дело в том, что темой своих разговоров они как будто пытались поставить меня с Ханслеттом на место. На незавидное место простолюдинов, мелких служащих. Все эти разговоры о курсах акций, слиянии компаний, доходах, процентах и миллионах долларов производят удручающее впечатление на представителей низших классов. Однако не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: разговор этот они завели совсем не ради нас. Для парней в смокингах и с бабочками ставки и проценты составляли самую суть жизни и, естественно, были главной темой беседы. Впрочем, чувство неловкости испытывали не мы одни. Таких было, по крайней мере, еще двое: лысый, с козлиной бороденкой владелец коммерческого банка Генри Бискарт и крупный, грубоватый шотландец, адвокат по имени Маккаллэм. Им было ничуть не лучше нас, но они и не пытались это скрывать.