На то, что ему удастся долго наслаждаться чтением, он не рассчитывал. Памятуя повадки многочисленных тетушек, он не сомневался, что милая старушка не выдержит путешествие до Лондона с закрытым ртом.

Он угадал: сначала его попросили приоткрыть окно, потом поднять упавший зонтик — и вскоре пожилая дама рассказывала ему, на каком замечательном поезде они едут.

— Всего час десять минут. Он очень удобный, правда, правда. Гораздо лучше утреннего. Тот идет час сорок. Разумеется, почти все едут на нем. Потому что глупо ехать днем, ведь сейчас в магазинах как раз объявлена распродажа со скидкой. Я тоже собиралась поехать утром, но Вонки Пух куда-то запропастился — это мой котик, персидской породы, такой красавец, только в последнее время у него болит ушко — ну и не могла же я уйти из дому, не отыскав его!

— Разумеется, нет, — пробормотал Люк и демонстративно уткнулся в газету. Но этот маневр ему не помог. Словоизлияние продолжалось.

— И все же я не пала духом и отправилась дневным поездом — что ж, зато он не так переполнен, как утренний. Впрочем, когда путешествуешь первым классом, это особого значения не имеет. Разумеется, обычно я себе такого не позволяю. По нынешним временам это непозволительная роскошь. Сами понимаете: налоги растут, дивиденды уменьшаются, слугам приходится платить все больше и так далее… Но я сейчас в таких расстроенных чувствах — видите ли, я еду по очень важному делу, да, и хотела спокойно обдумать, что именно я им скажу… — Люк с трудом сдержал улыбку. — Но когда у вас есть попутчики, нельзя же быть букой и молчать всю дорогу. Да. В общем, я решила, что повод вполне достаточный для лишних расходов. Хотя я и сама против теперешней манеры бросать деньги на ветер — никто ничего не откладывает и не думает о завтрашнем дне. Как тут не пожалеть, что отменили купе второго класса — у них с третьим разница не так уж и велика… Конечно, — поспешила добавить она, бросив быстрый взгляд на бронзовое от загара лицо Люка, — я знаю, что военные в отпуске вынуждены путешествовать первым классом. Офицерский чин… обязывает…

Люк стойко выдержал пытливый взгляд ее горящих любопытством глаз. И тотчас же капитулировал. Он и не обольщался, что сможет выдержать такую атаку.

— Я не военный.

— Ах, извините. Я не хотела… Я просто думала… Вы такой загорелый… что, вероятно, приехали в отпуск домой с Востока.

— Я действительно вернулся с Востока. Но не в отпуск, а насовсем. — И, предваряя дальнейшие расспросы, Люк решительно заявил: — Я полицейский.

— Вы служите в полиции? Ой, как интересно! У меня есть близкая подруга — ее сын только что начал в полиции — правда, в Палестине[206].

— А я служил в Малайе[207].

— Что вы говорите! Надо же случиться такому совпадению — я имею в виду, что мы оказались в одном купе. Потому что, понимаете, дело, по которому я еду в Лондон… ну да ладно, я ведь собираюсь идти в Скотленд-Ярд.

— Правда?

«Интересно, когда у нее кончится завод? — подумал Люк. — Или это будет продолжаться до самого Лондона?» Но на самом деле ее болтовня не особенно его раздражала: он очень любил свою тетю Милдред и всегда помнил, как она раскошелилась на пятерку, когда его очень припекло. А кроме того, было что-то очень уютное и типично английское в этих старых дамах. Таких как его попутчица и тетя Милдред. В Малайе не было ничего похожего. Этих старушек можно поставить в один ряд со сливовым рождественским пудингом, деревенским крикетом[208] и открытыми каминами, которые топят дровами. Такие вещи очень ценишь, когда их нет рядом, поскольку судьба забросила тебя на другой конец света. (И от них же порядком устаешь, когда они всегда под рукой, но, как уже было сказано, Люк высадился в Англии всего три с половиной часа тому назад.)

А дама обрадованно продолжала:

— Да, я собиралась отправиться утром, но потом, как уже говорила, Вонки Пух пропал, и я так из-за него переживала. Я ведь не опоздаю, а? В Скотленд-Ярде, наверное, нет особых приемных часов.

— Не в четыре же они закрывают, — успокоил ее Люк.

— Нет, конечно же нет. Ведь в любой момент кому-нибудь может понадобиться сообщить о серьезном преступлении.

— Совершенно верно.

Старая дама вдруг замолчала, и на ее лице отразилось беспокойство.

— Я считаю, что самое верное — сразу идти к начальству, — наконец произнесла она. — Джон Рид, конечно, милый человек — это наш констебль[209] в Вичвуде — очень обходительный и приятный, но, понимаете, никому и в голову не придет обращаться к нему с чем-нибудь серьезным. Его дело — пьяницы и шоферы, превысившие скорость, или владельцы собак, не выправившие разрешение на их содержание. Может статься, он сумел бы расследовать даже кражу со взломом. Но вряд ли… то есть тут просто не о чем и говорить! Вряд ли ему по зубам, убийство!

— Убийство? — Брови Люка поползли вверх.

Старая дама энергично кивнула.

— Именно так. Вы, я вижу, удивлены. Я и сама поначалу удивлялась… Просто не могла поверить. Думала, что у меня слишком разыгралось воображение.

— А вы абсолютно уверены, что не слишком? — мягко спросил Люк.

— О да. В первый раз мне могло что-то почудиться, но не во второй и уж тем более не в третий. Тут уже сомневаться не приходится.

— Вы хотите сказать, что произошло… э-э… несколько убийств?

— Боюсь, что так, — ответила дама спокойным тихим голосом и продолжала: — Вот почему я рассудила, что лучше всего отправиться прямо в Скотленд-Ярд и поставить их в известность. Как вы считаете, я правильно поступаю?

Люк внимательно посмотрел на нее и сказал:

— Несомненно. — А про себя подумал: «Они там с нею разберутся. К ним каждую неделю, наверное, приходит полдюжины старых дам, которым в их тихих деревушках всюду мерещатся убийства! В Скотленд-Ярде, возможно, есть специальный отдел для бесед с такими вот мнительными старушками».

Он тут же представил себе солидного старшего офицера или молодого инспектора приятной наружности, рассыпающихся в любезностях:

«Спасибо, мэм, весьма вам признательны. А теперь спокойно возвращайтесь к себе и предоставьте все нам. Вы можете больше ни о чем не беспокоиться».

Он слегка улыбнулся воображаемой сцене и подумал:

«Интересно, откуда у них эти фантазии? Пожалуй, виновата смертная деревенская скука. И как протест — неосознанное стремление все драматизировать. Говорят, некоторым старым дамам то и дело мерещится, что им в пищу подсыпают отраву».

Тонкий голосок оторвал его от размышлений:

— Знаете, я припоминаю, как однажды прочла в газете — кажется, о деле Аберкромби — он отравил довольно много людей, прежде чем возникли какие-либо подозрения. Так о чем я? Ах да, так вот, кто-то сказал, что Аберкромби как-то по-особому смотрел на свои жертвы — посмотрит, и очень скоро тот человек заболевает. Тогда я не поверила, но ведь это правда!

— Что именно?

— Да вот такой особый взгляд…

Люк удивленно поднял на нее глаза. Она слегка дрожала, ее розовые щечки немного побледнели.

— Сперва я увидела, как тот человек, о ком я думаю, смотрит на Эми Гиббс — и она умерла. А потом был Картер. И Томми Пирс. Но теперь, то есть вчера, так посмотрели на доктора Шмеллинга, а он такой хороший человек, такой славный. Картер, тот, конечно, выпивал. Томми Пирс был ужасно нахальный мальчишка — приставал к малышам, щипал их, крутил им руки. Картера и Томми мне не было так уж жалко, но доктор Шмеллинг… Его надо спасти во что бы то ни стало. А самое ужасное — если б я пошла и все ему рассказала, он бы мне не поверил! Он поднял бы меня на смех! И Джон Рид тоже не поверил бы. Но в Скотленд-Ярде с пониманием отнесутся к моим опасениям. Ведь им там постоянно приходится иметь дело с преступлениями!

Она посмотрела в окно.

— О Господи, мы вот-вот приедем.

И она суетливо принялась что-то искать в сумке и укладывать зонтик.

— Спасибо, большое вам спасибо. — Это относилось к Люку, уже во второй раз поднявшему упавший зонтик. — Для меня такое облегчение поговорить с вами. Очень мило, что вы меня выслушали. И я рада, что вы одобрили мое решение.

— Уверен, что в Скотленд-Ярде вам дадут дельный совет.

— Я так вам признательна. — Она снова сунула руку в сумку. — Вот моя визитная карточка — надо же, у меня с собой только одна — и я должна сохранить ее для Скотленд-Ярда…

— Конечно, конечно…

— Моя фамилия Пинкертон[210].

— Она вам очень подходит, мисс Пинкертон, — улыбнулся Люк и поспешил добавить, увидев на ее лице смущение: — Меня зовут Люк Фицвильям.

Когда поезд подошел к платформе, он спросил:

— Может, вызвать для вас такси?

— О нет, благодарю вас. — Мисс Пинкертон явно была шокирована его предложением. — Я поеду на метро. Оно довезет меня до Трафальгарской площади[211], а там я пешком доберусь до Уайтхолла[212].

— Счастливого пути и удачи вам.

Мисс Пинкертон с чувством пожала ему руку.

— Очень мило с вашей стороны, — снова пробормотала она. — Знаете, в первый момент мне показалось, что вы мне не верите.

При этих словах Люк покраснел.

— Столько убийств! Стольких убить и выйти сухим из воды. Непросто, а?

Мисс Пинкертон покачала головой.

— Нет, нет, молодой человек, вот тут вы не правы. Убить очень легко — пока вас никто не подозревает. Видите ли, человек, о котором идет речь, как раз из тех, кого никто и никогда не заподозрит!

— Что ж, все равно удачи вам.

Мисс Пинкертон скрылась в толпе. А Люк отправился на поиски своего багажа, размышляя:

«Она немного не в себе? Нет, не думаю. Слишком живое воображение, вот и все. Надеюсь, они отнесутся к ней с пониманием. Такая славная старушка!»

Глава 2