— Что это за обстоятельство? — вспыхнув, спросила Сара.

— Из дорожной аптечки доктора исчезла большая доза одного лекарства… дигитоксина.

— О! — Девушка сразу поняла, что таит в себе эта новость, и тут же выпалила:

— А доктор Жерар точно в этом уверен?

Пуаро пожал плечами.

— Вам, наверное, лучше других известно, мадемуазель, что врачи не имеют привычки делать безответственные заявления.

— Да, конечно. Но ведь у доктора был в то время сильный приступ лихорадки.

— Тут вы абсолютно правы.

— А может ли он сказать, хотя бы примерно, когда было похищено лекарство?

— В первую же ночь после приезда в Петру у него сильно разболелась голова, и он встал, чтобы взять из аптечки фенацетин[63]. На следующее утро он положил фенацетин обратно и запер аптечку — он почти убежден, что тогда все лекарства были на месте.

— Почти… — сказала Сара.

— Ну да, он не может утверждать абсолютно точно! — согласился Пуаро. — Вполне естественная щепетильность — дескать, вдруг на что-то не обратил внимания…

Сара кивнула:

— Я знаю: не доверяют обычно как раз тому, кто слишком в себе уверен. Тем не менее, мосье Пуаро, это весьма ненадежная улика. И вообще, мне кажется…

Пуаро опять закончил фразу за нее:

— Вам кажется, что мне напрасно поручили расследование!

Сара в упор на него посмотрела.

— Говоря честно, да. Я даже думаю, что вы решили устроить нечто вроде «римских каникул»[64].

Пуаро понимающе улыбнулся:

— У людей такое горе, а Эркюль Пуаро тут как тут — рад случаю развлечься детективными играми?

— Я не хотела вас обидеть… но ведь в чем-то я права?

— Как я понимаю, вы, мадемуазель, — защитница семейства Бойнтон?

— Пожалуй, да. Эти люди и так уже настрадались. Ни к чему их больше терзать.

— К тому же la maman была на редкость деспотичной женщиной, издевалась над собственными детьми, а потому — туда ей и дорога. Верно?

— Ну, если вы так все повернули… — Сара запнулась, но потом, вдруг вся вспыхнув, решительно заявила:

— Вот что я вам скажу: в данном случае совершенно не важно, какой она была.

— Ну это легко сказать… Но не всегда получается… Ведь так, мадемуазель? А вот я совершенно беспристрастен. Жертва может быть воистину святой — а может быть чудовищем. Факт остается фактом: человека лишили жизни! Убийству нет оправдания — каковы бы ни были причины, его вызвавшие.

— Убийство! — Сара судорожно втянула в себя воздух. — Но где доказательства, что это убийство? Какая-то весьма сомнительная улика? Доктор Жерар и сам ни в чем не уверен!

— Имеется и менее сомнительная улика, мадемуазель, — мягко сказал Пуаро.

— И какая же? — вскинулась она.

— На запястье покойной был обнаружен след от укола. И это еще не все. В один прекрасный теплый иерусалимский вечер я, стоя у окна своей спальни, нечаянно услышал некую фразу. Хотите, я повторю ее, мисс Кинг? Я слышал, как мистер Рэймонд Бойнтон произнес: «Ты же понимаешь — ее необходимо убить!»

— Так и сказал?! — вырвалось у Сары.

— Да, так и сказал.

— Подумать только, и это услышали именно вы! — сильно побледнев, воскликнула Сара.

— Так уж вышло, — ответил он довольно кисло. — Что ж, случаются иногда такие совпадения. Теперь вы понимаете, почему я добиваюсь расследования?

— Я считаю, вы совершенно правы, — тихо, почти шепотом сказала она.

— Вот как? И вы согласны мне помогать?

— Конечно. — Ее голос звучал твердо, в глазах был холод. Пуаро поклонился.

— Благодарю, мадемуазель. А теперь расскажите мне, пожалуйста, обо всем, что случилось в тот день, и поподробней.

— Постойте, дайте вспомнить… Рано утром наша группа отправилась на экскурсию. Бойнтоны с нами не пошли. Я увидела их лишь во время ленча. Миссис Бойнтон, как мне показалось, вопреки обыкновению была в отличном настроении.

— Как я понял, обычно она не отличалась особой любезностью?

— О да! — воскликнула, сморщив носик, Сара и подробно рассказала о том, как старая дама вдруг милостиво разрешила детям погулять.

— Это что, тоже было необычно?

— Конечно. Она ведь не отпускала их от себя ни на шаг.

— А вам не показалось, что она как бы хотела загладить свою вину?

— Я лично ничего подобного не заметила, — сухо ответила Сара.

— Но что же в таком случае заставило ее вдруг смилостивиться?

— Для меня это тоже загадка. Правда, тогда у меня мелькнула мысль, что она затевает нечто вроде игры в кошки-мышки.

— Вы не будете любезны, мадемуазель, разъяснить мне, что это такое?

— Ну вспомните, как ведет себя кошка, когда поймает мышь: отпустит, а потом снова — хвать ее… Такие развлечения совершенно в стиле миссис Бойнтон. Я решила, что она изобрела какую-нибудь новую жестокую забаву.

— И что же было дальше, мадемуазель?

— Бойнтоны послушно отправились на прогулку…

— Все?

— Нет, самая младшая из них, Джиневра, осталась в лагере. Мать приказала ей идти к себе в палатку и лечь спать.

— Девушка хотела спать?

— Отнюдь. Но ее желание в расчет не принималось. Раз мамочка велела, значит, так тому и быть… Остальные отправились в путь. Мы с доктором Жераром присоединились к ним.

— В котором часу это было?

— Примерно в половине четвертого.

— Где находилась в это время миссис Бойнтен?

— Надин — это супруга Леннокса — усадила ее в кресло у входа в пещеру.

— Продолжайте.

— У поворота дороги мы с доктором нагнали Бойнтонов и пошли с ними вместе. Но очень скоро доктор Жерар надумал вернуться назад. Выглядел он скверно — я сразу поняла, что у него началась лихорадка. Хотела даже его проводить, но он наотрез отказался.

— И в котором часу это произошло?

— Наверное, около четырех.

— Ну а что же делали остальные?

— Мы всей компанией отправились дальше.

— Так и держались все вместе?

— Поначалу, да. — И, предвидя, каким будет следующий вопрос, девушка торопливо сказала:

— Надин Бойнтон и мистер Коуп пошли по одной дорожке, а Кэрол, Леннокс, Рэймонд и я — по другой.

— И теперь уже так вчетвером и прогуливались?

— Н-нет… Чуть погодя мы с Рэймондом тоже отделились. Решили передохнуть. Сели на камень и любовались окрестностями. От такой красоты невозможно было оторваться. Потом он ушел, а я все сидела. Когда я взглянула на часы, было уже полшестого. Я, конечно, тут же поспешила в лагерь, пришла туда примерно в шесть. Солнце как раз начинало садиться.

— А мимо миссис Бойнтон вы не проходили?

— Проходила, конечно. Она по-прежнему восседала в своем кресле.

— А вас не насторожила ее неподвижность?

— Нет, ничуть. Она и накануне вечером точно так же сидела — как истукан.

— Понял. Continuez.[65]

— Я сначала зашла в большую палатку, все уже были там… Кроме доктора Жерара. Я пошла к себе, чтобы умыться. Когда я вернулась, как раз подали обед, и кто-то из обслуги отправился звать миссис Бойнтон, но почти тут же примчался назад и сказал, что старой даме плохо. Я сразу к ней пошла — чем-нибудь помочь. Миссис Бойнтон так и сидела в своем кресле. Когда я взяла ее руку, чтобы пощупать пульс, то сразу поняла, что она мертва.

— И вы ни на миг не усомнились в том, что это естественная смерть?

— Да нет. Я слышала, что у нее больное сердце. Правда, точного диагноза не знала.

— Стало быть, вы решили, что она скончалась сидя в кресле?

— Да.

— И даже не пыталась позвать на помощь?

— Такое, к сожалению, случается — не успела. Возможно, смерть наступила во сне. Судя по ее позе, она задремала. А кроме того, днем в лагере почти все спали, и, чтобы кого-то дозваться, ей пришлось бы кричать очень громко.

— А вы тогда могли бы определить, как долго она была уже мертва?

— Я как-то об этом не подумала. Какое-то время конечно же прошло.

— Что вы называете «каким-то временем»?

— Ну… наверное, чуть больше часа. А может, и значительно больше. Ее ведь со всех сторон окружали раскаленные от солнца камни, и тело могло остывать медленнее, чем обычно.

— Больше часа? А известно вам, мадемуазель, что всего за полчаса до того, как вы зафиксировали смерть миссис Бойнтон, Рэймонд Бойнтон разговаривал с ней, и она была в полном здравии?

Сара, растерявшись, опустила глаза, однако не уступала.

— Мистер Бойнтон, наверно, что-то спутал, он конечно же подходил к ней раньше.

— Нет, мадемуазель, все было именно так. Мисс Кинг тут же вскинула ресницы: ее взгляд выражал теперь твердую решимость.

— Конечно, я еще слишком молода и мне не так уж часто приходилось иметь дело с покойниками, однако я совершенно уверена, что с момента кончины миссис Бойнтон и до того, как я осмотрела тело, прошло не менее часа.

— Так, значит, вы настаиваете на этом, — заключил Пуаро. — Но тогда зачем, скажите на милость, мистеру Бойнтону понадобилось говорить, что его мать была жива?

— Понятия не имею. Бойнтоны, по-моему, вообще не очень-то замечают, что и когда с ними происходит. Весьма нервозная семья.

— А сколько раз вам случалось беседовать с кем-либо из них?

— Погодите, сейчас вспомню. — Сара задумалась, слегка нахмурив брови. — С Рэймондом Бойнтоном мы говорили по дороге в Иерусалим — в коридоре вагона. С Кэрол Бойнтон — дважды: один раз у мечети Омара, а второй — в тот же день, но уже ближе к ночи — в моем номере. А на следующее утро я разговаривала с миссис Леннокс Бойнтон. Это все — до нашей общей прогулки в тот роковой день.

— А с самой миссис Бойнтон вы никогда не разговаривали?