— Еще какие-нибудь проблемы есть? — деловито поинтересовался Харпер. — Нет?.. Ну и прекрасно. Тогда давайте соберем наши паспорта.

Меня чуть не вырвало — не в переносном, а в физическом смысле, — но я сумел ограничиться лишь приступом хриплого кашля…

Фишер попросил меня помочь ему достать паспорт из его внутреннего кармана, Миллер передал свой, и Харпер небрежно его перелистал. Затем я протянул ему паспорт Фишера.

Мисс Липп изящным движением руки небрежно показала вниз, на пол машины:

— Если хочешь сразу же положить их в мою сумку, она вон там, на полу.

— Хорошо, спасибо… А где ваш, Артур?

«Никто из детей не забыл сдать свою домашнюю работу?»

Передавая ему мой паспорт, я с трудом удержал предательскую дрожь в пальцах правой руки. Харпер принялся внимательно его рассматривать.

— А знаете, Артур, честно говоря, я бы сказал, что вы по меньшей мере года на три старше… Слишком много алкоголя и мало движений, вот в чем ваша проблема. А вот… — Тут его тон вдруг резко изменился. — Постойте, постойте… Он же просрочен! На целых два месяца!

— Просрочен? На целых два месяца? Но это невозможно? Нет, нет, сэр, это абсолютно невозможно!

Ах, школа, школа, уж сколько лет прошло, а ты все стоишь и стоишь перед глазами, как живая: «Я же точно знаю, что сдал мою домашнюю работу вместе со всеми, сэр, уверяю вас!»

— Невозможно? Вот, полюбуйтесь-ка! — Харпер наклонился вперед и ткнул мой паспорт прямо мне под нос. — Смотрите, смотрите!

— Да, но при въезде в страну у меня с ним не было ни малейших проблем! Вот же въездная виза, смотрите!

— Да при чем здесь виза, безмозглый вы идиот? Просрочен сам паспорт! — Он бросил на меня гневный взгляд, затем неожиданно повернулся к мисс Липп: — Ну, что скажешь?

Отвечая, она по-прежнему не отрывала глаз от дороги.

— Вообще-то при выезде из страны здесь обращают внимание в основном на правильное или неправильное заполнение карточек отъезжающего. Так что паспортный контроль он, скорее всего, пройдет без особых проблем. Труднее может быть при последней проверке, на посадке, на них, собственно, и лежит вся ответственность перед пунктом конечной доставки, но для них мы вполне можем сами вписать ему в паспорт продление срока. Так сказать, по знакомству.

— Без консульского штампа?

Мисс Липп на секунду задумалась. Затем с улыбкой сказала:

— Слушайте, а ведь у меня в сумочке, кажется, есть штемпелятор швейцарской авиапочты. Почему бы нам им не воспользоваться? Ставлю десять к одному, они не будут слишком уж внимательно присматриваться. Особенно если прямо на нем будет соответствующая надпись, сделанная, само собой разумеется, от руки. А кроме того, я буду все время отвлекать их разговорами. Уж как-нибудь постараюсь не дать им скучать, не беспокойтесь…

— Ну а что, если нас в пункте конечного назначения все-таки на этом поймают? — недовольным тоном поинтересовался Миллер.

— А это будет уже его проблема, — пожал плечами Харпер. Не подчеркнуто, а по-настоящему равнодушно.

— Только если им не придет в голову вернуть его обратно.

— Им не придет. Не настолько все это серьезно, чтобы взваливать на себя такие проблемы. Полиция аэропорта просто подержит его у себя, пока не явится египетский консул и во избежание неприятностей и лишних хлопот не продлит нашему другу паспорт. Официально!

— Дай бог, поскорее. Он с самого начала был у нас как колючка в ж… — Это заявил конечно же Фишер. Кто же еще?!

— Ну почему же, вчера вечером он нам очень помог, — возразила мисс Липп. — Кстати, надпись о продлении срока лучше всего сделать его собственной рукой. На каком языке? На арабском?

— И на французском, и на арабском. На обоих. — Харпер поставил в моем паспорте штемпель швейцарской авиапочты. — Ладно, попробуем. Держите ваш паспорт, Артур. Прямо по центру штампа… вот здесь… напишите: «Bon jusqu’au…»[7] Так, покажите-ка… Хорошо, хорошо, а вот тут поставьте дату, скажем десятое апреля следующего года. Теперь то же самое, только по-арабски. Надеюсь, сумеете?

Молча сделав все, как он сказал, я закрыл паспорт и так же молча вернул его Харперу.

Ну и что теперь будет со мной? Если мы полетим в Афины, то там мне, может быть, как-нибудь и удастся выпутаться — у меня ведь оставалось греческое разрешение на выезд… Но если наш путь лежит в Вену, или Франкфурт, или Рим, или (упаси господи!) в Каир, то тогда ничего хорошего мне ждать не приходится — будет полное и окончательное прости-прощай!

Оставалось лишь ждать, когда станет точно известным, куда они намерены отправиться, а уж потом решать, лететь ли вместе с ними или все-таки попробовать остаться здесь. Само собой разумеется, надеясь в основном на содействие всесильного майора Туфана. Хотя осуществить последний вариант теперь весьма проблематично. Ведь и Харпер, и Фишер ни на секунду не спустят с меня глаз, а кричать в зале отлета во весь голос: «Помогите, помогите!» — еще глупее: Харпер просто-напросто отправит меня в глубокий нокаут, как следует шарахнув кулаком в подбородок, затем пробормочет скороговоркой: «Простите, ради бога простите, наш друг случайно оступился и больно ударился головой о чемодан. Но это ерунда, через пару минут с ним все будет в полном порядке. Мы позаботимся о нем. Еще раз, пожалуйста, простите». И все для меня закончится. Причем раз и навсегда!

Что ж, рассчитывать теперь приходится только на следующих за нами агентов Туфана в темно-зеленой «пежошке» и светло-сером «опеле», больше не на кого. Вот только успеют ли они связаться со своим шефом до нашего прибытия в аэропорт? Надо бы помочь им, но как? А что, если попытаться задержать Харпера и его банду? Хоть на какое-то время. Ведь когда я совсем недавно ставил обшивку задней двери на место, то механически сунул отвертку себе в карман пиджака. А другой в машине просто нет, это мне точно известно…

Итак, решено: когда мы проезжали мимо Мимарсимама, минутах в пятнадцати езды от аэропорта, я незаметно вытащил отвертку из кармана и сначала «уронил» ее на сиденье сзади себя, а затем, минуты через две-три, осторожно затолкал поглубже в узкую щель между спинкой и сиденьем. Теперь, если потребуется, я в любой момент могу ее «найти», а если надо будет тянуть время, то можно будет долго и безуспешно искать ее на полу… Таким образом, у меня появится хоть какая-то реальная возможность держать ситуацию под контролем. И да поможет мне Бог!

Тем временем мисс Липп все чаще и чаще бросала взгляд в зеркало заднего вида. Видимо, ее не на шутку беспокоили не прекращающие преследовать нас машины.

— Смотрите, они по-прежнему сидят у нас на хвосте, — с тревогой заметила она. — Как приклеенные! Причем мне не совсем это понятно. Ведь Франц уже наверняка догадался, куда именно и зачем мы направляемся. Ну и чего же он в таком случае ждет? Может, задумал что-нибудь особенное? Тогда что?

— А что, если это вообще не Франц, а кто-нибудь другой? — неожиданно предположил Миллер.

— Но если это не Франц, то кто же? — раздраженно осведомился Фишер. — Полицией тут и не пахнет, иначе нас давным-давно сцапали бы. Тогда кто? Может, Джулио?

— Глупее предположения просто не придумаешь! — резко возразил ему Харпер. — Джулио один из наших. А вот ты — нет! Иначе никогда даже не додумался бы до такого идиотизма! Или хотя бы сначала подумал, а уж потом нес несусветную чушь!

Наверное, у меня просто какой-то дар самоуничтожения. Потому что я, не выдержав, влез в их разговор:

— А может, это все-таки Франц? Может, он считает, что мы хотим вернуться на виллу? Ведь если так, то именно поэтому мы все еще и едем по этой дороге…

Харпер оглянулся на меня:

— И когда он будет в этом абсолютно уверен, Артур?

— Не раньше чем мы повернем направо и поедем к аэропорту.

— Сколько отсюда до поворота?

— Миль шесть-семь, не больше.

— А оттуда?

— Около полутора миль.

Он бросил быстрый взгляд на мисс Липп:

— Элизабет, как считаешь, ты сможешь от них оторваться? Хотя бы на короткое время, чтобы они не заметили, как мы свернули направо?

— Точно не знаю, но попробовать можно.

Наш черный «линкольн» тут же, не дожидаясь дальнейших указаний, резко увеличил скорость, так сказать сиганул вперед, и уже буквально через секунду-другую, как мне удалось заметить, красная стрелка спидометра буквально зашкалила за отметку девяносто миль…

Харпер, повернув голову, не отрываясь смотрел через заднее стекло и где-то через минуту заметил:

— А что, похоже, мы от них все-таки оторвались. Ну, дай-то бог!

— Для такой дороги мы едем слишком быстро, — заметила мисс Липп, хотя, судя по всему, ее это не очень-то волновало. Она обогнала две легковые машины и большой грузовик, едущие в том же направлении так, будто те неподвижно стояли на месте…

Я уже успел понять, что сделал большую ошибку, и поспешил хоть как-то ее исправить, предупредив мисс Липп, что впереди скоро появится мост.

— Дорога там заметно сужается, и вам придется сбавить скорость. Лучше сделать это заранее, не доезжая до него.

Она ничего не ответила и ни на километр не снизила скорость, чем заставила меня тут же вспотеть от противного чувства страха: если машины слежения нас потеряли на самом деле, мне конец. Больше помощи ждать просто неоткуда…

Всего метров за двадцать пять-тридцать до моста мисс Липп успела обогнать небольшую колонну всего из нескольких армейских грузовиков, но сразу же за этим дорога слегка изогнулась влево, и ей так или иначе пришлось сбросить скорость миль до семидесяти… Когда же я решился обернуться назад, за нами не было ни одной машины… Увидев поворот на аэропорт, мисс Липп резко затормозила и свернула направо. Харпер довольно захихикал. А затем шутливо произнес:

— Что ж, правильно говорят: лучше «линкольна-континенталя» для таких, с позволения сказать, «космических ускорений» автомобилей нет.