Харпер тихо рассмеялся:

— Ну, будет, будет тебе, дорогая. Думаю, Артур уже все понял. — Он снова вернулся к плану. — Итак, давайте продолжим. Там несут дежурство гражданские охранники, но их относительно немного. Ночная смена заступает ровно в восемь вечера. Вы дадите им что-то около часа, чтобы тишина и отсутствие каких-либо событий естественным образом притупили их бдительность, а потом приступаете. Скажем, где-то около девяти. Подниметесь по лестнице на крышу, сразу же повернете налево, пойдете к трем небольшим сводам — их здесь называют «куполами». Ваша цель — крайняя справа. Крыша там более-менее ровная. Вы пойдете через крышу дворцовой залы приемов, пока не увидите низенькие трубы султанских кухонь. Там свернете налево и пересечете место, где хранятся миниатюры и гобелены. В самом конце пролета вам придется спрыгнуть на крышу следующего здания, музея султанских сокровищ. Это не высоко, всего на метр ниже. Но тут вам надо быть очень осторожными, поскольку крыша там не плоская, а сводчатая. Если вдруг поскользнетесь, то, считайте, конец. Вокруг правого купола поверхность достаточно ровная, так что работать будет и просто, и безопасно. Диаметр купола около трех метров. Вашим анкером будет служить его каменное основание. Мистер Миллер завяжет все необходимые узлы, прикрепит бандажный пояс и сядет в образовавшуюся «люльку». Затем, Артур, наступает ваша очередь, но все, что вам надо будет делать, — это плавно, без рывков опустить его на семь с половиной метров вниз до стальной заслонки окна. Остальное он сделает сам.

— Сам? Сам мистер Миллер?

Харпер бросил на меня удивленный взгляд:

— Думаете, для подобного рода упражнений он слишком стар?.. Артур, когда мистер Миллер берется за дело, особенно такого рода, то по сравнению с ним даже муха выглядит как водолаз в свинцовых ботинках на суше! Вот так, мой друг.

— Вы сказали, там будет стальная заслонка, я не ошибся?

— Нет, не ошиблись. Там действительно будет стальная заслонка. Но ее, как ни странно, можно открыть самой простой зубочисткой. Стены каменные, не менее метра толщиной, но заслонки на оконных проемах всего в четверть дюйма, с обычными болтами, которые к тому же не полностью входят в шпингалетные отверстия. И обратите внимание, никакой, абсолютно никакой системы сигнализации.

— Но если все эти сокровища султанов имеют такую ценность, то почему же тогда…

— А вам хоть когда-либо доводилось выглядывать из этих оконных проемов?.. Нет?.. А жаль, Артур, искренне жаль… Оттуда наверняка прекрасно видно, что до бетонной поверхности дороги метров сто, не меньше. Причем стены почти идеально ровные. По ним просто так ни забраться, ни слезть. Вот почему мы решили проникнуть внутрь не снизу, а сверху. Хотя главная проблема не попасть туда, а выбраться оттуда. Дело в том, что их система безопасности зиждется на иллюзии, что вся эта территория окружена мощными каменными стенами и является эдакой неприступной крепостью. В принципе так оно и есть, однако в системе, как и в любой крепости, есть ворота. Ночью они, само собой разумеется, тщательно охраняются вооруженными стражами, но ведь их можно незаметно открыть. Если, конечно, знать, как это сделать. А мы знаем. Вы выйдете оттуда так же легко и непринужденно, как совсем недавно вошли. — Он пристально посмотрел мне прямо в глаза: — Видите ли, Артур, мы ведь профессионалы. Самые настоящие профессионалы.

Я с трудом отвел глаза в сторону мисс Липп, хотя ее взгляд был таким же напряженным, и медленно, чуть ли не заикаясь, произнес:

— Простите, но я не профессионал.

— А вам и не надо быть профессионалом, — не задумываясь ответила мисс Липп.

— И тем не менее, я не смогу сделать это. Еще раз прошу меня простить, мистер Харпер.

— Интересно, почему?

— Потому что я до смерти боюсь.

Он вдруг улыбнулся — широкой и, как ни странно, доброй улыбкой.

— А знаете, Артур, это самые лучшие слова, которые мне когда-либо доводилось от вас слышать. Честно говоря, какое-то время вы меня искренне беспокоили.

— Но я действительно до смерти боюсь.

— Конечно же боитесь. Все боятся. Включая даже меня самого. А через несколько часов я буду бояться еще больше. И это совсем неплохо, Артур. Когда ничего не боишься, то теряешь бдительность и невольно забываешь, что иногда надо уметь ходить на цыпочках.

— Но, мистер Харпер, я не просто боюсь. Я до смерти боюсь! И вряд ли смогу вам чем-либо помочь. От меня вам не будет никакого толку.

И это была чистая правда. От одной только мысли, что я буду стоять на крыше и с высоты ста метров смотреть на бетонную дорогу внизу, у меня по спине уже текли струйки холодного пота…

Последовало долгое молчание, которое первой нарушила мисс Липп. Она неожиданно рассмеялась:

— А знаете, я вам не верю, Артур. Вы до смерти боитесь? Это с вашей-то парой крепких рук, которыми вы можете держаться за что угодно, боитесь пойти туда, куда не боится идти Ганс Фишер всего с половиной здоровой руки? Нет, в этом нет никакой логики!





— И тем не менее, мисс Липп, я до смерти боюсь и ничего не могу с собой поделать… Еще раз прошу меня простить.