— Можете допрашивать свидетеля.

— Все эти фотографии были сделаны вами в помещении, где было совершено убийство? — начал тот.

— Совершенно верно.

— И вы, разумеется, видели все, что фотографировали?

— Естественно.

— То есть вы по праву можете называться свидетелем?

— Да, сэр. Полагаю, что да.

— И эти фотографии, таким образом, смогут быть использованы, чтобы освежить вашу память, если окажется, что вы все-таки что-то недосмотрели или забыли?

— Да, сэр.

— Я обращаю ваше внимание вот на этот снимок, — сказал Мейсон, вручая свидетелю одну из фотографий, — и хочу вас спросить, обратили ли вы внимание на каменный сосуд, стоящий в ванне. Полагаю, на этой фотографии он виден.

— Да, сэр, обратил. Это был сосуд емкостью приблизительно в две кварты, он находился под водой.

— А в самой ванне плавали две рыбки?

— Да, сэр.

— На полу валялись три журнала. Я думаю, что вот эта фотография является тому подтверждением.

— Да, сэр.

— Вы не обратили внимания на даты выпуска этих журналов?

— Нет, сэр.

Вмешался Мэдфорд:

— Хочу довести до сведения суда, ваша милость, что эти журналы были тщательно просмотрены и взяты обвинением в качестве вещественного доказательства, но тем не менее я надеюсь, защита не считает, что эти журналы могут иметь касательство к смерти Фолкнера.

Мейсон серьезно ответил:

— Я полагаю, что эти журналы, ваша милость, будут интересным и весьма важным звеном в цепи доказательств.

— Хорошо, не будем тратить время на препирательства, — сказал Мэдфорд. — Продолжайте, коллега!

— Вы не скажете, какой из журналов лежал сверху? — спросил Мейсон.

— Конечно нет, — ответил Мэдфорд. — И я также не могу сказать, какая из мертвых рыбок лежала головой к северу, а какая — к югу. Насколько мне известно, полиция исследовала все важные факты, связанные с преступлением, и на этом основании пришла к заключению настолько очевидному, что оно не может быть взято под сомнение. Это все, что я знаю и хочу знать.

— Судя по всему, так оно и есть, — заупокойным тоном сказал Мейсон.

— Вы уверены, что положение журналов имеет какое-нибудь значение? — возмутился Мэдфорд.

— Да, ваша милость, — ответил Перри Мейсон. — И я думаю, что, если мой коллега по обвинению представит вам эти журналы, мы сможем с помощью увеличительного стекла рассмотреть фотографии и расположить журналы в таком порядке, в каком они лежали в ванной. На фотографии, которую я сейчас держу в руке, журналы видны довольно четко.

— Пусть будет так, — согласился Мэдфорд. — Мы предъявим журналы.

— Они у вас в суде?

— Нет, ваша милость, но я смогу предъявить их после перерыва, если суд сочтет возможным сделать это.

— Очень хорошо, — подвел итог судья Саммервилл. — Суд объявляет перерыв до двух часов.

Зрители, поднявшись со своих мест и тихо переговариваясь, направились к выходу. Салли Медисон тоже молча поднялась со стула и с холодным спокойствием подождала офицера, который вывел ее из зала заседаний.

Глава 17

Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк сидели в маленьком ресторанчике неподалеку от здания суда, где они обычно обедали, если слушалось какое-нибудь дело. Владелец ресторана хорошо их знал и всегда держал наготове маленький зал, где они могли пообедать в своем кругу, только втроем.

— Ты хорошо начал, Перри, — сказал Пол Дрейк. — Сумел заинтересовать судью Саммервилла.

— Да, это, конечно, хорошо, — согласился с ним Мейсон. — Некоторые судьи пытаются провести предварительное слушание дела как можно быстрей. Они придерживаются мнения, что подозреваемому все равно придется предстать перед судом присяжных, и возлагают надежды на основное слушание. Судья Саммервилл считает иначе. Он понимает, что функции суда — это защищать права граждан на всех этапах, а обязанность полиции — расследовать, собирать вещественные доказательства и констатировать факты, пока они еще свежие. Из личных разговоров с ним мне довелось узнать, что он очень боится одностороннего расследования со стороны полиции. Наткнувшись на какой-нибудь след, полиция часто продолжает идти по нему, игнорируя другие.

— Ну, а что вы ждете от этих журналов? — поинтересовалась Делла Стрит.

— Сам не знаю, — пожал плечами Мейсон. — Там будет видно. Посмотрим эти журналы, вызовем Дорсета в качестве свидетеля защиты. Может быть, где-нибудь и найдется зацепка.

— Ну хорошо, — вмешался Дрейк. — Насколько я понимаю, Салли Медисон лжет. В полиции она подписала ложные показания, тебе тоже солгала, да и сейчас лжет по-прежнему.

— Пока я выжидаю, Пол, — ответил Мейсон. — Хочу посмотреть, что получится.

— Уж в одном-то она наверняка лжет. Она не получала денег от Женевьевы Фолкнер!

— А разве я тебе говорил, что она мне это сказала?

— Тебе не обязательно говорить мне об этом. Я могу и сам сделать кое-какие выводы. Она забрала две тысячи из портфеля Фолкнера, а остальные двадцать три тысячи долларов где-нибудь спрятала.

— Давай не будем об этом, — оборвал его Мейсон. — Поговорим Лучше о другом. Я никак не могу понять, почему Джейн Фолкнер ждала нас с Салли за углом дома в автомобиле и делала вид, что наш визит для нее — полная неожиданность. Кроме Стаунтона, ей никто не мог сообщить о том, что мы едем к Фолкнеру. Но несмотря на все эти неясности, я доволен ходом дела. Мэдфорд сыграл мне на руку. Теперь я могу вызвать Стаунтона и других свидетелей и задать им вопросы. И судья Саммервилл разрешит мне это. Так что я смогу спросить у Стаунтона о телефонном звонке Фолкнеру.

— Даже если ты сможешь доказать, Перри, — сказал Дрейк, — что Джейн Фолкнер была дома до вашего приезда, обнаружила труп мужа, а потом убежала и ждала вашего приезда в автомобиле, — этого еще мало для доказательства невиновности Салли, даже несмотря на то, что она театрально разыграла сцену удивления и страха.

— Если мне удастся строго допросить ее, я добьюсь своего, — возразил Мейсон. — Ты же хорошо знаешь, — что она солгала, сказав, что провела вечер вместе, с

Адель Файербэнкс. Пыталась обвести вокруг пальца сержанта Дорсета, уверив его, что чувствует себя совсем больной и просто не может обойтись без подруги после перенесенного шока. И пока Дорсет вместе с Салли Медисон ездил к Стаунтону, они договорились о ее алиби, то есть что якобы были вместе в кино. Лейтенант Трэгг никогда бы не допустил такой ошибки.

— Разумеется, — заметил Дрейк. — Такую ошибку можно совершить лишь по неопытности.

— И кроме того, Пол, я почти уверен, что кто-то побывал в ванной часа через два-три после того, как совершилось убийство.

— Ты имеешь в виду одну из оставшихся в живых рыбок?

— Да, — подтвердил Мейсон.

— Но ведь могло быть и так, что рыбка эта попала в образовавшуюся на полу лужу, и там в воде оказалось достаточно кислорода, чтобы она могла выжить.

— Могло, конечно, быть и так, но я бы сказал, что за это один шанс из тысячи.

— Да, наверное.

— Гораздо естественнее предположить, что там кто-то побывал, а если к этому присовокупить тот факт, что миссис Фолкнер поджидала нас за углом в автомобиле, то можно сделать определенные выводы.

— Но что ты выиграешь, если убедишь суд, что она действительно заезжала домой до вашего приезда? Ведь ее супруг был убит за два-три часа до этого.

— Полиция предъявила обвинение Салли Медисон только потому, что она сказала им неправду. Вот я и хочу доказать, что есть кроме нее люди, которых можно уличить во лжи. Речь пойдет о миссис Фолкнер и о Стаунтоне. Ведь только он мог сообщить ей, что я с Салли еду к Фолкнеру.

— Один из моих людей прорабатывает этот вариант, Перри. Я не буду вдаваться в подробности, но мне кажется, есть лишь один путь, чтобы узнать о телефонном звонке Стаунтона.

— Какой?

— Через его жену. Я предпринимаю шаги в этом направлении и даже кое-что выяснил.

— Продолжай, — сказал Мейсон. — Что ты выяснил и каким образом?

— Был лишь один путь добиться успеха, — продолжил Дрейк. — Подсунуть миссис Стаунтон приходящую горничную. — Дрейк усмехнулся. — Миссис Стаунтон считает, что она еще никогда не имела такой расторопной девушки. Она, разумеется, не знает, что девушка эта вдобавок ко всему оплачивается детективным агентством из расчета двадцать долларов в день и что в ту самую минуту, когда она получит от миссис Стаунтон нужную ей информацию, она сразу же покинет ее дом, предоставив миссис Стаунтон снова искать горничную.

— Узнали что-нибудь о телефонном звонке? — спросил Мейсон.

— Пока ничего, — ответил Дрейк.

— Поддерживай с ней связь. Телефонный звонок — очень важный пункт в этом деле.

Дрейк взглянул на часы.

— Пожалуй, пойду позвоню ей, Перри. Там я считаюсь ее дружком. Миссис Стаунтон так довольна своей горничной, что позволяет ей говорить по телефону с приятелем. Возможно, ей и не удастся сейчас поболтать со мной, но, похоже, сегодня обстоятельства благоприятствуют. Пойду позвоню.

Дрейк отодвинул стул и вышел в большой Зал ресторана, где стояла телефонная будка. Мейсон обратился к Делле Стрит:

— Понимаешь, Делла, если бы в этом деле не фигурировал элемент времени, все было бы гораздо проще.

— Что вы имеете в виду?

— Прокуратура восстановила последние часы жизни Фолкнера. Начиная с пяти часов, когда он отправился в банк, она проследила все его передвижения. Из банка он отправился в зоомагазин, оттуда — к химику, от него — домой. Там он переоделся и поговорил с кем-то, кто ждал его на банкете. Потом Фолкнер разговаривал с Салли Медисон. Он уже очень спешил: ему надо было вымыться, побриться, переодеться и отправиться на банкет. Бремени у него было очень мало, и тем не менее, мне очень хочется доказать суду, что после визита Салли Медисон к нему приходил еще некто, — он и выпустил в него пулю.