Мейсон завел мотор своего автомобиля и, едва успев отъехать от тротуара, заметил позади фары машины. Фары мигнули раз, другой, третий.

Мейсон быстро проехал около двух кварталов, а потом снова подрулил к тротуару, наблюдая за идущей сзади машиной в зеркальце заднего вида. Машина остановилась сразу же за машиной адвоката. Из нее выскочил Пол Дрейк и подбежал к Мейсону.

— Мне, кажется, удалось кое-что обнаружить, Перри.

— Что именно?

— Место, где стояла машина миссис Фолкнер, пока вы не подъехали.

— Обнаружил следы?

— Конечно, — ответил Дрейк, а потом добавил извиняющимся тоном: — Правда, следов этих очень мало. Если чья-либо машина стоит у тротуара, трудно найти много следов, тем более что за день у тротуара останавливаются десятки разных машин.

— Что ты обнаружил? — перебил его Мейсон.

— В машине миссис Фолкнер я посмотрел на приборы. Правда, они мне ничего не сказали. Бак был заполнен наполовину, температура мотора низкая. Тогда я взглянул на пепельницу. Она была пустой. Я не придал этому особого значения. Только зафиксировал в памяти, что она пуста.

— Ты хочешь сказать, что там вообще ничего не было?

— Одна горелая спичка.

— Ну и что? — спросил Мейсон.

— Сначала я тоже не понял. Но когда отъехал на машине от дома Фолкнера, подумал: здесь что-то не так. Ведь сидя в машине и ожидая кого-нибудь, всегда нервничаешь и не знаешь, как убить время. Мне очень хорошо известно это чувство. Когда приходится следить за кем-то, а объект слежки исчезает в доме, не остается ничего другого, как играть с «дворниками». Радио ты включать не можешь, потому что стоящий автомобиль может привлечь внимание. Вот ты и бездельничаешь.

— И вдруг пустая пепельница! — сказал Мейсон.

— Вот именно! В девяти случаях из десяти ты закуриваешь, если просидишь в машине достаточно много времени. Смотришь на щиток водителя с разными приборами и наверняка останавливаешь взгляд на пепельнице. Тогда ты вытягиваешь ее, опускаешь стекло и вытряхиваешь все содержимое на дорогу.

— Продолжай! — сказал Мейсон.

— Так вот, — продолжал Дрейк. — Отъехав от дома Фолкнера, я стал размышлять, где за углом можно так поставить машину, чтобы из нее был виден вход в дом Фолкнера. Зная, что машина вывернула из-за угла, я сразу же нашел место, откуда хорошо просматриваются дом и дорожка, ведущая к гаражу. Там-то я и нашел у тротуара содержимое опорожненной пепельницы — окурки, горелые спички, следы пепла.

— Сколько окурков? — спросил Мейсон.

— Три или четыре. Один со следами губной помады, другие без них. Спички тоже разные — и деревянные, и картонные.

— Картонные спички чем-нибудь примечательны?

— По правде говоря, Перри, я недолго там пробыл и не успел все исследовать тщательно. Увидев, что ты уезжаешь, я решил сообщить тебе о находке. Подумал, что ты тоже захочешь взглянуть на это место. Как только ты отъехал от тротуара, я замигал тебе фарами и поехал вслед. Я не хотел останавливаться перед домом Фолкнера, чтобы полицейский не подумал, что я нашел что-то важное. Ведь я только что отъехал от дома. Я, конечно, уверен, что ему никогда не пришла бы в голову подобная мысль, но кто знает? Так ты хочешь, чтобы я вернулся и осмотрел все повнимательнее?

Мейсон сдвинул шляпу на затылок и задумчиво почесал лоб.

— Если с того места виден дом, то и человек, стоящий сейчас у двери, может увидеть наши машины. Так что карманным фонариком пользоваться нельзя.

— Я уже думал об этом, — ответил Дрейк.

— Сделай вот что, Пол. Отметь это место и собери все, что можешь, в кулечек.

— Полиция не воспримет это как сокрытие улик?

— Это не сокрытие, а собирание улик, — возразил Мейсон. — Именно этим полиция и занимается.

— Но они все-таки могут додуматься до этого, и тог-да нам будет туго.

— Могут, — согласился Мейсон. — Но взгляни на факты с другой стороны, Пол. Что будет, если по этой улице пройдет поливочная машина и смоет все в канализационный сток?

— Ну, хорошо, — все еще с сомнением произнес Дрейк. — Но мы должны сообщить об этом Дорсету.

— Дорсет захватил с собой Салли Медисон и отправился к Стаунтону. И не будь, черт возьми, таким щепетильным, Пол. Принимайся за дело и сделай все так, как я тебе сказал.

Дрейк все еще был в нерешительности.

— Не понимаю, зачем миссис Фолкнер нужно было ждать за углом в машине и появляться как раз в тот момент, когда к Фолкнеру приехали вы?

— Возможно, она к тому времени уже знала, что труп Фолкнера лежит в ванной, и хотела заручиться свидетелями. Это, в свою очередь, говорит о том, что она знала: туда приду я с Салли Медисон; а узнать это она могла только от Стаунтона. Он один знал, куда мы направляемся.

— Куда же он ей позвонил?

— Видимо, домой. Может быть, она уже была дома наедине с трупом, а когда узнала, что приедем мы, увидела в этом нечто вроде возможного алиби для себя.

Знаешь, почти все вечера она проводит вне дома и возвращается приблизительно в то время, когда сегодня подъехали мы. И это опять наводит меня на мысль о Стаунтоне. Находясь у него в кабинете, я оттянул немного шторы на окне, чтобы с улицы был виден телефон. Я был почти уверен, что он сразу бросится к нему и позвонит человеку, который дал ему рыбок. Но он вместо этого просто погасил свет в кабинете. Возможно, в доме есть еще один телефонный аппарат. Или два телефона, или один спаренный. Надо обязательно проверить это по телефонной книге. Если я узнаю, что у Стаунтона зарегистрировано два телефона, то, значит, ему удалось провести меня. Хотел бы узнать адрес Элмера Карсона и поговорить с ним, прежде чем до него доберется полиция. А ты, Пол, займись содержимым пепельницы, собери все в кулек. Я поеду сейчас по бульвару и поищу бар или ресторан, откуда можно позвонить. Карсон живет где-то неподалеку. Я помню, Фолкнер говорил, что он занимает один из двух флигелей здания, а Карсон живет в нескольких кварталах оттуда.

— Ладно, — сказал Дрейк. — Тогда я съезжу в свое бюро, а минут через пятнадцать вернусь и соберу содержимое пепельницы.

— Хорошо. Дорсет не вернется раньше, чем через полчаса. А оставшиеся здесь полицейские наверняка не догадаются осмотреть близлежащий районv чтобы выяснить, где миссис Фолкнер опорожнила свою пепельницу.

— Договорились. — Дрейк направился к своей машине.

Мейсон быстро выехал на главный бульвар. Вскоре он обнаружил ночной бар. Войдя в него, он заказал чашку кофе, попросил телефонную книгу и, к своему огорчению, обнаружил, что у Стаунтона имелось два телефона.

Полистав телефонную книгу, Мейсон нашел и имя Элмера Карсона. Он записал его адрес — Карсон жил в четырех кварталах от дома Фолкнера.

Немного поколебавшись, не позвонить ли Карсону, Мейсон все же решил не делать этого. Он заплатил за кофе, сел в машину и поехал к дому Карсона. Дом был погружен в темноту.

Выйдя из машины, Мейсон подошел к/порталу и позвонил. Ему пришлось трижды нажать кнопку, прежде чем в передней наконец зажегся свет. Мгновение на фоне света виднелся силуэт человека в пижаме. Затем свет погас, и дом снова погрузился в темноту. Вспыхнул свет над порталом.

Из-за двери до Мейсона донесся голос:

— Что вы хотите?

Теперь Мейсон находился на свету и не мог увидеть человека за стеклянной дверью.

— Я хотел бы поговорить с мистером Элмером Карсоном.

— Черт возьми, вы действительно думаете, что сейчас подходящее время для этого?

— Я прошу прощения, но дело не терпит отлагательства.

— Что за дело?

Мейсон, хорошо понимая, что его голос отчетливо слышен в ночной тишине, внимательно посмотрел на соседние дома и сказал:

— Откройте дверь, и я скажу вам, в чем дело.

Человек, стоящий за дверью, ответил:

— Сперва скажите, а потом я открою.

Помолчав мгновение, он добавил:

— Может быть…

— Я пришел по поводу Харрингтона Фолкнера.

— А точнее?

— Он умер.

— А вы кто такой?

— Меня зовут Мейсон. Перри Мейсон.

— Адвокат?

— Да.

Свет над порталом погас. Вместо этого появился свет в холле. Мейсон услышал, как отодвигается засов, затем открылась дверь. И наконец он увидел человека, с которым разговаривал. На вид ему было года сорок два — сорок три. Это был плотный, начинающий лысеть человек. Обычно такие волосы еще можно умело зачесать, тогда залысины не будут видны, но сейчас, когда человек только что поднялся с постели, залысины и плешь виднелись довольно отчетливо. Тонкие губы были плотно сжаты, над верхней губой виднелись седоватые усики.

Человек поднял на Мейсона свои голубые глаза и коротко сказал:

— Входите и присаживайтесь.

— Вы Элмер Карсон? — спросил Мейсон.

— Да.

Карсон закрыл наружную дверь и провел Мейсона в аккуратно убранную комнату.

На столике стояла пепельница с окурками и два бокала. Здесь же валялась пробка от шампанского.

— Садитесь, пожалуйста, — повторил Карсон, запахивая халат. — Когда он умер?

— Точно не знаю, — ответил Мейсон. — Сегодня вечером.

— А что с ним приключилось?

— Этого я тоже не знаю. Но довольно беглый осмотр его тела подсказал мне, что он умер от огнестрельной раны.

— Самоубийство?

— Думаю, полиция придет к другому мнению.

— Значит, убийство?

— Видимо, да.

— Понятно, — задумчиво сказал Карсон. — Это неудивительно. Его многие ненавидели.

— В том числе и вы? — спросил Мейсон.

Карсон не сделал никакой попытки избежать взгляда адвоката.