Мейсон повернулся в кресле, закинул ногу на ногу и, с улыбкой посмотрев на раздраженного Стаунтона, спросил:

— Как их привезли к вам? В том аквариуме, в котором они сейчас находятся?

— Нет. Если мисс Медисон действительно работает в зоомагазине, она должна знать, что это аквариум из магазина, в котором можно лечить рыбок с помощью панелей.

— Так в чем же они были доставлены к вам? — настаивал Мейсон.

Стаунтон мгновение колебался, а потом спросил:

— Не понимаю, какое это может иметь значение?

— Очень большое.

— Не дума_ю.

— Тогда извольте выслушать меня, мистер Стаунтон, — заявил адвокат. — Если Харрингтон Фолкнер действительно поручил вам заботу об этих рыбках, то он совершил обман, заявив полиции, что рыбки украдены. Полиции такие фокусы обычно не нравятся. Поэтому, если вы замешаны в этом деле, советую вам для вашего же блага сразу поставить все точки над «i».

— Ни в каком обмане я не. участвую! Я знаю лишь, что он попросил меня позаботиться об этих рыбках.

— И сам привез их к вам?

— Да. Под вечер в среду.

— А поточнее?

— Точно не помню, в котором часу, но довольно рано.

— До ужина?

— Кажется, да.

— А в чем он их привез?

— Я уже сказал вам, это не имеет значения.

Мейсон снова встал, подошел к телефону и, подняв трубку, опять начал свой диалог с телефонисткой. Судя по выражению его лица, он был настроен весьма агрессивно.

— В ведре, — поспешно сказал Стаунтон.

Адвокат медленно, словно раздумывая, повесил трубку.

— В каком ведре?

— В обычном эмалированном ведре.

— И что он вам сказал?

— Попросил меня позвонить в зоомагазин Раулин-сона, сказать ему, что у меня есть очень ценные рыбки, заболевшие какой-то жаберной болезнью, и будто я слышал, что в магазине Раулйнсона имеется средство, которое может их вылечить. За лечение этих рыбок я должен был предложить сто долларов. Так что в этом деле я совершенно чист.

— Вы не так уж Чисты, как хотите показать. Вы, кажется, уже забыли, что рассказали человеку из зоомагазина?

— На что вы намекаете?

— Вы сказали ему, что ваша жена серьезно больна и ее нельзя тревожить.

— Я не хотел, чтобы моя жена знала об этом.

— Почему?

— Потому что дело есть дело, а я не люблю посвящать ее в свои дела.

— И только поэтому вы солгали человеку из зоомагазина?

— Мне не нравится это слово, мистер Мейсон.

— Можете пользоваться словами, которые вам нравятся, — ответил Мейсон. — Но не забывайте, что вы дали человеку из зоомагазина неверную информацию. И вы сделали это только потому, что не хотели впустить его в дом и показать этих рыбок.

— Опять вы несправедливы ко мне, мистер Мейсон.

Тот улыбнулся.

— Поразмыслите об этом сами, Стаунтон. Подумайте о том, что вы будете чувствовать на суде на свидетельском месте, когда я буду задавать вам вопросы. Как вам кажется, сможете выйти сухим из воды?

Он подошел к окну, откинул тяжелые шторы, прикрывавшие аквариум, и некоторое время стоял не шевелясь, держа руки в карманах.

Стаунтон прочистил горло, словно собирался что-то сказать, но лишь опустился в кресло. Оно заскрипело под его тяжестью.

Мейсон еще тридцать секунд стоял молча, глядя в окно и на рыбок, ожидая, пока его молчание не утомит Стаунтона.

Наконец адвокат обернулся.

— Думаю, — сказал он удивленной девушке, — теперь можно и уходить.

Стаунтон в растерянности проводил их до двери. Раза два он порывался что-то сказать, но замолкал.

Мейсон делал вид, будто вообще ничего не слышал.

У двери Стаунтон остановился.

— Всего хорошего, — сказал он каким-то странным, квакающим голосом.

— До скорой встречи! — торжественно произнес Мейсон и направился к машине.

Стаунтон резко захлопнул дверь.

Мейсон сразу же схватил Салли Медисон за руку и потянул ее в сторону, к тому месту, откуда были хорошо видны окна кабинета Стаунтона.

— Давайте немного понаблюдаем, — сказал он. — Я специально оттянул в сторону одну из штор и поставил телефон поближе к окну. По движениям его руки мы сможем хотя бы приблизительно определить, какой он будет набирать номер, во всяком случае, поймем, звонит ли он Фолкнеру или кому-нибудь другому.

Они стояли в сторонке неподалеку от открытого окна, из которого лился свет. С этого места им хорошо был виден и телефон, и стоящий в оконной нише аквариум. Видели они и профиль Стаунтона, выделявшийся на фоне аквариума. Он смотрел на черных рыбок с вуалевидными хвостами, на «рыб смерти».

Так прошло минут пять. Стаунтон разглядывал рыбок, словно они загипнотизировали его, а потом медленно повернулся. Тень его стала постепенно увеличиваться. Он прошел по кабинету и выключил свет. Все погрузилось в темноту.

— Может быть, он догадался, что мы за ним наблюдаем? — прошептала Салли.

Мейсон ничего не ответил; он прождал еще минут пять, а потом снова взял девушку за руку и повел ее к машине.

— Догадался? — снова спросила она.

— О чем? — рассеянно переспросил адвокат.

— Догадался, что вы наблюдали за ним?

— Не думаю.

— Почему же он не позвонил?

— Откуда я знаю! — раздраженно ответил Мейсон.

— А что мы теперь будем делать? — снова спросила девушка.

— Теперь? — повторил Мейсон в задумчивости. — Поедем к Харрингтону Фолкнеру.

Глава 6

Мейсон в сопровождении Салли Медисон направился к дому Харрингтона Фолкнера. В полуночной тьме оба флигеля роскошного дома были едва видны.

— Все уже спят, — прошептала девушка. — Света нигде нет.

— Вот и отлично! — ответил Мейсон. — Значит, нам придется их разбудить.

— О, мистер Мейсон! Ведь это неудобно!

— Почему?

— Фолкнер страшно разозлится.

— Вы так думаете?

— А когда он злится, он становится совершенно невыносим.

— Человек, оформляющий страховку для фирмы Фолкнера и Карсона, заявил нам, что рыбок к нему привез сам Фолкнер. Вечером в среду. Если этот Стаунтон не солгал, то как прикажете расценивать действия Фолкнера? Ведь он буквально несколько часов спустя утверждал, что рыбок у него украли. Он даже вызвал полицию и официально заявил об этом. Так что вряд ли он взорвется, если мы его разбудим.

Держа девушку под руку, Мейсон чувствовал, что ее буквально трясет от нервного озноба.

— Вы храбрый, — сказала она, — вы не боитесь людей вроде Фолкнера. А я вот ужасная трусиха и боюсь, когда люди начинают сердиться.

— А чего именно вы боитесь?

— Сама не знаю. Просто боюсь и все!

— Ничего, привыкнете, — улыбнулся адвокат и уверенно нажал кнопку звонка.

— Этот звонок наверняка их разбудит, — прохныкала Салли Медисон, непроизвольно понизив голос до шепота.

— Да, конечно, — согласился с ней Мейсонт" нажав еще дважды кнопку звонка.

Внезапно из-за угла улицы вынырнула машина, сделала правый разворот и направилась прямо к гаражу дома, в котором жил Фолкнер. Находясь приблизительно на полпути к гаражу, водитель, видимо, заметил машину Мейсона и две фигуры, стоящие у портала. Автомобиль остановился, открылась дверца, показались стройные ножки, а затем и миссис Фолкнер собственной персоной.

— В чем дело? — озабоченно спросила она. — О, да это мистер Мейсон и мисс Стрит! Хотя нет. Это мисс Медисон. Мой супруг дома?

— Видимо, нет, — ответил Мейсон. — Или же крепко спит.

— Наверняка еще не вернулся. Он говорил, что сегодня вечером задержится. Предупреждаю вас, столь поздний визит может ему не понравиться. Вам непременно надо встретиться с ним сегодня?

— Обязательно. Если, конечно, вы не возражаете.

Миссис Фолкнер мелодично рассмеялась, потом сказала:

— Что ж, пойдемте. Будем ждать. А чтобы скоротать время, я приготовлю коктейль.

Она открыла дверь и зажгла свет в холле и гостиной.

— Прошу вас, присаживайтесь, — сказала она. — Может быть, вы расскажете все мне, а я передам супругу?

— Нет, это дело не терпит отлагательств. Ведь он должен прийти с минуты на минуту, не так ли?

— Да, наверное. Садитесь, пожалуйста. И простите меня, я только переоденусь.

Она направилась в сторону спальни, по пути снимая пальто.

Они слышали, как она прошла в спальню. На мгновение шаги затихли, но вдруг раздался пронзительный крик.

Салли Медисон бросила взгляд на Мейсона, но тот уже вскочил на ноги. Быстро пройдя по гостиной, он распахнул двери спальни и увидел, что миссис Фолкнер стоит, закрыв лицо руками. Дверь в ванную была открыта.

— Он… он там! — прошептала она, показывая в сторону ванной, к которой с противоположной стороны примыкала другая спальня.

— Спокойнее, спокойнее, — сказал Мейсон, осторожно беря ее под руку. Руки были холодны как лед.

Миссис Фолкнер безвольно подчинилась, и Мейсон увел ее от двери Варной. Перехватив взгляд Салли, сделал ей знак. Девушка сразу же подбежала к миссис Фолкнер, взяла ее под руку и повела к кровати, повторяя:

— Вот сюда… сюда… И не надо волноваться.

Наконец миссис Фолкнер добралась до кровати, уронила голову на подушку. Ноги ее свешивались. Она опять прижала руки к лицу и тихо застонала.

Мейсон подошел к двери в ванную.

Харрингтон Фолкнер лежал на полу. Пиджака и рубашки на нем не было — лишь брюки и майка. На майке была видна кровь. Рядом валялся столик, и весь пол был усеян осколками стекла, блестевшего в электрическом свете. Ручеек воды, смешанной с кровью, тек в угол ванной. Рядом с безжизненным телом Фолкнера на полу лежали мертвые рыбки. Только одна из них еще пыталась шевелить хвостом.