Эрл Стенли Гарднер - Сумочка авантюристки

— Это в высшей степени несправедливо!

— Это соответствует нашему соглашению, мистер Мейсон.

— Хорошо, — гневно произнес Мейсон. — Теперь я вам кое-что скажу. Делайте, что вам угодно. Я буду защищать Эву Мартелл, я буду защищать Адель Уинтерс, и я преподнесу вам такой сюрприз, какого вы никогда не получали.

— Вы хотите сказать, что собираетесь защищать Адель Уинтерс? — Гуллинг не мог скрыть удивления.

— Да, собираюсь, — заявил Мейсон. — Единственный способ спасти Эву Мартелл — это убедиться, что защита Адель Уинтерс грамотно построена.

— У нее вообще не может быть защиты.

— Это вы так думаете.

— Хорошо, мистер Мейсон. — Голос Гуллинга был теперь исполнен удовлетворения. — До сих пор в оправдании убийц вы держали рекорд. Мало что так по душе моему учреждению, как ваше намерение защищать Адель Уинтерс. Я буду счастлив позаботиться, Чтоб вы могли видеться с вашей клиенткой в любое время. Что же касается лично вас, я объясню суду, что до сих пор нас с вами связывало взаимопонимание, которое вы не сочли нужным сохранить. Да, кстати, женщине по имени Мей Бэгли также скоро потребуется ваша консультация.

— Почему?

— Она содержит небольшую гостиницу по адресу, где таксист посадил Эву Мартелл. Она утверждает, что никогда прежде Эву Мартелл не видела и комнату ей не сдавала. Мы собираемся вызвать ее в суд. Вы должны разъяснить ей, что говорит закон о лжесвидетельстве.

— Прекрасно, — сказал Мейсон. — Пусть придет ко мне в контору за консультацией. Если я решу, что как клиентка она мне подходит, я разъясню ей, что в действительности говорит закон.

— Что вы имеете в виду?

— Мое понимание может отличаться от вашего.

— Еще до того как вы сядете в лужу с этим делом, — мрачно пообещал Гуллинг, — вы 'Пересмотрите ваши представления о законе, так как они содействуют уклонению преступников от правосудия.

— Докажите, что я укрыл хоть одного, — предложил Мейсон. — Докажите это бесспорно, перед судом. И в следующий раз постарайтесь, чтобы с вами легче было общаться. — И он швырнул трубку на рычаг.

Делла Стрит смотрела на него с сочувствием:

— Что произошло, шеф?

— Несчастный случай, — ответил Мейсон. — Кто-то из полицейских, кто вчера допрашивал Эву Мартелл, делал объезд в патрульной машине и наткнулся на ее такси. Она допустила ошибку, не захотев сказать шоферу, что едет в полицейский участок, постеснялась, наверное. Она просто говорила ему, по каким улицам ехать, собиралась, очевидно, расплатиться за квартал или два до участка и прийти туда пешком. Глупая гордость.

— Но Гуллинг, естественно, понял это?

— Гуллинг ничего не понимает, кроме буквы закона, — сказал Мейсон. — И ему очень хочется обвинить меня в пособничестве. Он считает, что если я обычно пользуюсь буквой закона, окружной прокуратуре ничто не мешает поступать так же.

— Они что, в самом деле собираются обвинить вас в чем-то?

— Могут. Однако им это не удастся, пока они не докажут, что я укрывал Эву Мартелл от полиции.

— А что делает Эва?

— Надеюсь, выполняет мои указания и никому ничего не говорит, кроме того, что направлялась в полицейский участок.

— Они не смогут заставить Мей Бэгли говорить?

— Она и так говорит, — сказал Мейсон с усмешкой. — Она говорит им, что никогда в жизни не видела Эву Мартелл и тем более не сдавала ей комнату.

— Но это же лжесвидетельство, правда?

— Нет, пока она не покажет это под присягой, — ответил Мейсон. — Они должны неоспоримо'доказать, что это лжесвидетельство, в суде. А о лжесвидетельстве в законе существует тонкость, которую мистер Гуллинг, похоже, упустил из виду.

— Какая же?

— Лжесвидетельство должно быть доказано двумя свидетелями.

— Вы думаете, шеф., что Мей Бэгли знает об этом?

Глаза Мейсона сверкнули усмешкой:

— Думаю, кое-что о лжесвидетельстве ей известно.

— В чем ее обвиняли, когда вы выручили ее, шеф?

Мейсон зажег сигарету и медленно закрыл один глаз.

— В лжесвидетельстве, — ответил он.

Газеты, вышедшие в понедельник утром, содержали для Мейсона немало интересного. Сидя в своем кабинете, он разложил на столе газету и внимательно читал обстоятельную статью на первой полосе:

«Женщину, которук) обвиняют в убийстве Хайнса, будет защищать Перри Мейсон.

Волшебник закона берет под защиту обеих: Адель Уинтерс и Эву Мартелл. Окружная прокуратура надеется доказать, что несравненный адвокат состоит в преступном сговоре со своими клиентками.

События, связанные с убийством Роберта Довера Хайнса, в течение уик-энда разворачивались стремительно. Перри Мейсон, знаменитый адвокат, чьи успешные выступления в суде снискали ему почти мировую известность, объявил, что намерен защищать и Адель Уинтерс, и Эву Мартелл. Окружная прокуратура ответила на это тем, что представила мисс Мей Бэгли, хозяйку небольшой гостиницы, перед вечерней сессией суда. Полиция заявила, что вечером в день убийства Перри Мейсон выхватил Эву Мартелл у них из-под носа и укрывал ее от правосудия до тех пор, пока кто-то ее не проконсультировал, что говорить или, точнее, чего не говорить.

Мей Бэгли, понятно, заявила суду, что ничего не знает. Она владеет, настаивала она, вполне респектабельной гостиницей и соблюдает все требования закона. Она никогда не видела Эву Мартелл и тем более не сдавала ей комнату.

Будучи ознакомлена с показаниями шофера такси, который вез Эву Мартелл, когда ее арестовали, о том, что он посадил свою пассажирку как раз перед ее гостиницей, мисс Бэгли не стала тратить время на объяснения, а просто заявила, что шофер ошибается. Она указала, что в этой части города несколько гостиниц, а также, что человек необязательно садится в такси там, где живет. Она сказала в присутствии суда, что сама вполне может взять такси перед окружной прокуратурой и даже, натягивая перчатки, произвести впечатление, что только-только вышла оттуда, хотя, как подчеркнула мисс Бэгли, ей бы не хотелось испытать это.

Было замечено, что заявление мисс Бэгли вызвало улыбки на лицах присяжных. Гарри Гуллинг, в чьи обязанности входило выступать с обвинением, был совершенно обескуражен ответами, которые получил. Он угрожал привлечением к ответственности за лжесвидетельство, что не произвело ни малейшего впечатления на свидетельницу.

Что же касается двух главных обвиняемых, Гуллинг подчеркнул, что, согласно данным под присягой показаниям Эвы Мартелл, она провела с Адель Уинтерс каждую минуту дня убийства. Роберт Хайнс, заявил далее Гуллинг, был убит из револьвера, бесспорно принадлежавшего Адель Уинтерс, револьвера, который,' как видел один из свидетелей, миссис Уинтерс пыталась выбросить вскоре после происшествия в мусорный бак в гостинице. В момент ареста у нее был обнаружен бумажник Хайнса, и убийство бесспорно было совершено в квартире, которую на тот момент занимала Адель Уинтерс. Если, сказал Гуллинг, Перри Мейсон в состоянии дать этим фактам объяснение, которое докажет невиновность его клиенток, «мы должны будем, — это его подлинные слова, — выбросить все книги по законодательству, вручить Перри Мейсону ключи от тюрьмы и выдать его клиентам лицензию на отстрел по крайней мере одного человека в день».

Для тех, кто осведомлен р судебных делах, не секрет, что существует нечто вроде позиционной войны. Гуллинг, общепризнанный ведущий сотрудник окружной прокуратуры, пытается поймать в ловушку Перри Мейсона. Гуллинг редко появляется в суде, но имеет репутацию хладнокровного человека с методичным умом и энциклопедическим знанием закона.

И обвинение, и защита выразили желание провести суд как можно быстрее. Любопытно, что отложить слушание дела на день предложил Гуллинг, который до крайности озабочен тем, чтобы не оставить Перри Мейсону никаких лазеек с точки зрения закона. Далее было предложено (продолжение на 11-й странице)».

Мейсон не дал себе труда читать продолжение статьи. Он отложил газету и обратился к Делле Стрит:

— Делла, я хочу, чтобы ты написала письмо.

Она раскрыла блокнот и приготовила карандаш.

— Это письмо, — сказал Мейсон, — г- не нужно печатать. Оно должно быть написано изящным почерком на надушенной бумаге. Содержание такое: «Дорогой мистер Мейсон. Надеюсь, вы не считаете, что я совершила ошибку, заявив суду, что никогда прежде не видела Эву Мартелл. Все произошло так быстро, у меня не было времени посоветоваться с вами. Однако я помнила, что когда вы просили меня предоставить ей комнату — но лучше я перейду на наш шифр».

Делла Стрит посмотрела на него с удивлением.

— А теперь давайте изобразим шифр, который никто не сможет расшифровать! — сказал Мейсон.

— Я думала, эксперты могут расшифровать любой шифр.

— Могут, — ответил Мейсон с усмешкой, — если шифр что-нибудь означает! Вы, Делла, заполните остаток листа буквами и цифрами без всякого порядка, сгруппированными по пять знаков. Следите, чтоб в каждой группе были и буквы, и цифры. Когда закончите, подпишите письмо «Мей» и отдайте мне.

— Без фамилии?

— Без. Просто «Мей».

— Шеф, что вы задумали? Этр называется «фабрикация улики», вы суете голову в петлю!

— Точно, — подтвердил Мейсон. — Когда закончишь письмо, сходи в банк и возьми семьсот пятьдесят долларов. Следи, — предупредил он Деллу, которая уже направилась к двери, — чтобы почерк был явно женский.

— Бумага какая-нибудь определенная? — спросила Делла.

— Я думаю, Мей пользуется какой-нибудь бледно-розовой. Не забудь о духах!

— Не забуду, — пообещала она. — Я начну прямо сейчас. — И она вышла.