И если бы у задержанного было обнаружено оружие, из которого был сделан смертельный выстрел по Хатчеллу, то у полиции были бы подлинные доказательства вместо предположений.

13

Когда Суд Последней Надежды начал свою деятельность, мы не предполагали, что старания защитить невиновно осужденных приведут нас к гораздо более широкому кругу проблем: организации работы полиции, администрации тюрем, размышлениям о том, каким образом наука может прийти на помощь следствию в поиске доказательств, и к дюжине других.

Все эти темы были взаимосвязаны между собой. Мы чувствовали, что, может быть, самое важное из того, что мы могли делать, — это быть воодушевляющим примером для других, вызывать интерес общественности к подлинному смыслу и причинам преступлений и к поиску необходимых ответов хотя бы на некоторые из проблемных вопросов.

Для начала следователи Суда Последней Надежды разработали программу из десяти пунктов в области, которая требует немедленного вмешательства, если мы хотим добиться соблюдения законности по всей стране. И я хотел бы в сжатом виде изложить их.

1. Предупреждением осуждения невиновных и безнаказанности преступников должен служить высокий уровень доказательств, чтобы жюри присяжных не приходилось полагаться на предположения и учитывать конъюнктуру, что неизбежно при бедности доказательной базы.

2. Добиваться лучшего понимания проблем полиции со стороны налогоплательщиков, чтобы полиция имела лучшее техническое оснащение и экономическую независимость, при которых полицейские свободны как от экономического, так и от политического давления; обеспечение соответствующего страхового возмещения в случае смерти при исполнении служебных обязанностей; забота о том, чтобы заработная плата полицейских соответствовала стоимости жизни. Только в этом случае в полиции будут служить достаточно подготовленные и компетентные люди.

3. Предоставить квалифицированным медицинским экспертам право единолично нести ответственность за определение причин смерти в случае убийств.

4. Организовать отдел, у которого будет возможность пересматривать факты по данному делу, так же, как Апелляционный суд рассматривает ошибки закона.

5. Предоставить суду право обеспечивать каждому обвиняемому квалифицированную и полную защиту. Это означает, что каждая сторона будет пользоваться услугами независимых компетентных экспертов и что несостоятельным обвиняемым будут предоставлены услуги опытных адвокатов.

6. Упростить процессуальные сложности, исключив из них такие технические подробности, которые на деле способствуют безнаказанности подлинных виновных, ослабляя действие конституционных прав — но не покушаясь на конституционные права граждан.

7. Внушать публике понимание того, что профессиональный преступник — заклятый враг цивилизованного общества, в то время как случайного преступника, который оступился в результате или собственных ошибок и слабостей, или влияния окружения, надо, главным образом, воспитывать и помогать ему становиться на ноги. Для этого необходимо активнее сотрудничать со специалистами по исправительному воспитанию, уделяя больше внимания их рекомендациям.

8. С большим уважением относиться к Суду и американским Законам. С презрением относиться к тем юристам, которые умаляют и приуменьшают значение суда, нарушая тем самым профессиональную этику. Каждый обвиняемый достоин упорной и настойчивой защиты, но адвокаты, выражающие чуждую идеологию, сознательно подрывающие уважение к суду, должны подвергаться строгим дисциплинарным взысканиям.

9. С большим уважением относиться к профессии юриста, знатока законов. Участвуя в судебных тяжбах, ход которых порой бывает достаточно противоречив, адвокат ставит своей главной задачей защиту конституционных прав граждан. Этот аспект деятельности защитника до сих пор еще не получил достаточной оценки. Организованный союз юристов должен пользоваться большим уважением со стороны общества. Отсутствие его может привести к опасным тенденциям.

10. Добиваться более тесного сотрудничества между юристами и судебными медиками, чтобы юристы были в большей мере ознакомлены с возможностями судебной медицины в деле получения доказательств, а медики, в свою очередь, с большей ответственностью могли бы выполнять функции экспертов в суде.

14

В то время, когда перед нами впервые стали вырисовываться возможности Суда Последней Надежды при «Аргоси», я получил приглашение от Фрэнсис Г. Ли, почетного капитана нью-гэмпширской полиции, принять участие в семинаре в Гарвардском университете по расследованию убийств.

Приглашение на этот семинар высоко ценится среди следователей. Количество его участников весьма ограничено. Интенсивную подготовку на нем могут получить одновременно не больше восемнадцати или девятнадцати человек, хотя в особых случаях семинар может взять еще одного или двух слушателей. Поскольку контакт с каждым слушателем носит строго индивидуальный характер, капитан Ли решительно отказывается ослабить требования к лекциям и занятиям, увеличивая число слушателей.

Среди отобранных большую часть составляют офицеры полиции из различных штатов. Глава полиции в каждом штате выделяет одного или двух человек, которым, по его мнению, полезно пройти переподготовку. Их данные представляются для утверждения губернатору соответствующего штата. Время от времени на семинарах появляются и любопытные иностранцы — суперинтендант из Скотланд-Ярда, работник британского Министерства внутренних дел, высокий чин из мира следователей Канады.

Я был весьма польщен, получив такое приглашение. Я понимал, что оно предоставило мне возможность занять место таких следователей, которые, вполне возможно, имели куда больше прав, чем я, читать лекцию. Тем не менее, я не стал медлить с ответом в котором с благодарностью принял приглашение.

Капитан Фрэнсис Г. Ли представляет собой удивительную личность. Это женщина лет под семьдесят, которой улыбнулась удача организовать школу судебной медицины при Гарвардском университете. Плюс к этому она живо интересуется работой полиции, и звание почетного капитана полиции штата Нью-Гэмпшир возлагает на нее определенную ответственность.

Не стоит тратить время на описание семинара по расследованию убийств, тем более что ход его был достаточно далек от темы книги. Достаточно сказать, что занятия на нем шли с предельным напряжением. В добавление к курсу лекций и знакомству с последними достижениями в научных исследованиях, каждому студенту приходилось решать и по две практические задачи. Они предлагались ему в виде воспроизведения преступлений, которые в самом деле имели место и при разрешении которых полиции пришлось столкнуться с рядом загадок.

И лишь детально разобравшись в схеме преступлений и решив представленные загадки, можно было считать, что учеба принесла свои плоды.

Картина преступлений воспроизводилась во всех деталях, ибо требовалось обращать внимание не столько на то, что бросалось в глаза, сколько на то, что было скрыто от них, ибо отсутствие доказательств тоже могло навести на определенные мысли. Такой подход требовал отточенного внимания к деталям.

Картина преступления подвергалась тщательному и придирчивому изучению. Не будем забывать, что она представляла собой не некую абстрактную конструкцию, но, как уже говорилось, заключала в себе подлинные проблемы, с которыми в свое время приходилось сталкиваться полиции. Сцена, на которой совершилось преступление, показывалась именно так, как ее в свое время увидела полиция. Студентам предлагалось оценивать действия полиции — и выносить свое суждение.

На этом семинаре я в первый раз убедился, что подготовленный следователь предпочитает иметь дело с косвенными доказательствами, чем с показаниями очевидца.

Как юриста меня это поразило. Время от времени, представая перед судом присяжных, я не раз ехидно комментировал косвенные доказательства.

Но еще до окончания семинара я понял, что это такое и какие выводы из них можно сделать.

Доказательства не могут врать.

Они были объектами столь многих уничижительных реплик, что неподготовленный наблюдатель просто не в состоянии оценить всей их важности. Иными словами, он не в силах собрать их воедино.

Тем не менее косвенные доказательства могут ввести следователя в заблуждение, так как истолковывать их можно не однозначным образом.

Но в уголовном праве есть положение, что если существует гипотеза, рассматривающая цепь косвенных доказательств не с точки зрения вины подсудимого, то он должен быть оправдан.

От любого следователя первым делом требуется найти все доказательства, собрать все свидетельства и лишь потом рассматривать все возможные гипотезы. Это вполне под силу подготовленному специалисту.

Как-то газета обратилась ко мне за консультацией по делу, которое доставляло полиции много хлопот. В запертом гараже было найдено мертвое тело. Не подлежало сомнению, что человек умер от огнестрельной раны, и был ясно виден след ожога. (Когда дуло пистолета прижато к телу жертвы, пучок вырывающихся газов обжигает его, и эту отчетливо видную «контактную рану» невозможно не заметить.)

Тем не менее несмотря на то что тело было найдено в запертом гараже, что смерть наступила от выстрела из оружия, плотно приставленного к голове, что погибший оставил предсмертную записку самоубийцы, полиции, несмотря на тщательные поиски не удалось не обнаружить пистолет, из которого был произведен роковой выстрел, ни найти пулю. Пуля прострелила голову человека навылет. Полиция буквально разобрала гараж на части. Пуля так и не была найдена.

Ясно было, что в этом деле не удалось выяснить все важные обстоятельства, сопутствовавшие смерти. К счастью, были сделаны хорошие снимки места происшествия, показывающие тело с различных позиций, и их можно было увеличить. После этого изучение снимков выявило некоторые дополнительные свидетельства, ускользнувшие от полиции, которые проливали свет на то, что произошло уже после смерти.