Чтобы получить официальное помилование, после которого заключенный выходит на свободу, власти обязаны предпринять определенные действия. Официальные лица вечно заняты. Каждый день требует от них полной отдачи сил. Пока для помилования не будут предприняты определенные действия, события продолжают развиваться своим чередом, так как «закон есть закон». Сказывается и политическая инерция, и, как ни печально, опасение перед решительными, определенными и положительными поступками.

В деле Ричарда Роя недели превращались в месяцы, которые монотонно тянулись один за другим.

Тем не менее начала действовать сила общественного мнения, которая постепенно стала выкристаллизовываться в требование немедленных действий, да и адвокат Ричарда Роя оказался настоящим бойцом.

В конце концов, когда Ричард Рой находился в тюрьме уже четыре года, губернатор издал распоряжение не о помиловании, а о смягчении наказания. В сущности, это был компромисс, исходящий из желания удовлетворить все стороны, но тем не менее в результате его Ричард Рой был освобожден, автоматически лишившись права потребовать от штата возмещения убытков за фальшивое обвинение.

Через несколько недель Ричард Рой, его жена и дочь, проехав три тысячи миль до моего ранчо в Калифорнии, остановились на несколько часов, чтобы сказать мне, как они благодарны за все усилия, которые были предприняты в связи с его делом, после чего двинулись в обратный путь налаживать жизнь в том обществе, где Рой жил до приговора.

Это решение Ричарда Роя обратило на себя мое внимание. Он решительно и упорно боролся до конца и не прятался от фактов.

Человек меньшего калибра постарался бы скрыться от общества, сделать все, чтобы его забыли. Он постарался бы сменить имя и начать новую жизнь в новом окружении. Женщина, не столь постоянная в своих привязанностях, как жена Ричарда Роя, давно бы бросила бы его.

Он вернулся к себе, в свое окружение. Он вернулся к той же работе на том же месте, откуда его забрала полиция и отдала под суд. Да, он сделал ошибку, вступив в отношения с женщиной, которая была убита. Он признал свою ошибку и нес груз вины, глядя миру прямо в глаза.

Подобное отношение к происшедшему было очень характерно для такого человека, как Ричард Рой.

Я хорошо запомнил некоторые детали, которые он поведал мне во время своего краткого визита на мое ранчо, детали, которые должны были вызвать реакцию публики, доказывающие, что может сделать общественное мнение, когда оно громко заявляет о себе.

В день своего освобождения из тюрьмы Ричард Рой сразу же приехал домой, где его ждали жена и дочь. Сразу же стал звонить телефон, и люди, о которых он никогда раньше не слышал, поздравляли его, выражая свое удовлетворение, что справедливость все же восторжествовала. Люди стремились выразить ему свое уважение. В дверь постучался человек с портняжным сантиметром и объяснил, что он портной, что он не может выложить наличные в помощь Ричарду Рою, но хочет снять мерку и сшить ему отличный костюм, чтобы Ричарду Рою не пришлось бы начинать новую жизнь в тюремной робе.

До позднего вечера телефон звонил не переставая. Рою пришлось сидеть все время у телефона, потому что, как только он клал трубку, раздавался новый звонок. И лишь после двух ночи, как он рассказывал, телефон перестал звонить и он смог пойти спать.

Конечно, он обрел широкую популярность. В прессе были его фотографии, и его узнавали даже незнакомые. Он рассказывал, что еще много дней спустя люди оглядывались на него, а потом, догнав спрашивали, ни Ричард ли он Рой, после чего пожимали ему руку и желали удачи в жизни.

Это был вдохновляющий пример того, чего можно добиться, действуя воедино, пример доброжелательности и милосердия, свойственных обыкновенным людям.

Всем своим обликом Ричард Рой вызывал доверие. Он проделал очень длинное и изматывающее путешествие, только чтобы поблагодарить меня. Он пробыл у меня не больше полутора-двух часов, хотя ранчо мое находится в отдалении и приезжающие ко мне люди, как правило, остаются на ночь. Почти всегда мы садимся вместе с гостями пообедать, ибо ко мне трудно добираться и столь же нелегко ехать обратно. Тем не менее у нас всегда были гости — иногда один, а порой восемь-десять человек.

Когда подошло время садиться за стол, я сказал Ричарду Рою, что мы хотели бы пообедать с ним и его семьей.

Улыбнувшись, он покачал головой. Он не хотел бы обременять меня. Он отмахал три тысячи миль только для того, чтобы сказать мне слова благодарности, и перед ним лежат три тысячи миль обратного пути. Он готов двинуться в дорогу. Он просто хотел дать мне знать, как он благодарен, и лично выразить свои чувства.

При встрече с такими людьми восстанавливается вера в человека.

7

Как правило, нам приходилось иметь дело со случайными, не доказанными или ложными обвинениями.

Трудно было представить себе, что нам придется столкнуться с делом, в котором человека, сознательно оболгав, обвинили в убийстве. Такая ситуация — любимая тема романистов, и эти истории вызывают интерес публики, потому что они в самом деле случаются в реальной жизни.

В данном случае главным было подобрать «падшую личность», на которую можно было бы повесить убийство, и наиболее подходящей жертвой на эту роль оказался некий Луис Гросс.

История началась 17 ноября 1932 года, когда сын Мортадо Абрахама обнаружил тело своего отца в Хай-ленд-парке, штат Мичиган. (Хайленд-парк вплотную примыкает к Детройту.) Человек был убит выстрелом в лоб во время сна; убийца пустил в ход пистолет 38-го калибра.

Полиция приступила к расследованию, исходя из теории, что убитый кому-то «перешел дорогу», и это могло стать мотивом для убийства. Его привлекательная жена, как гласила теория полиции, могла вполне оказаться вторым углом романтического треугольника, и детективы стали разрабатывать эту версию.

Люди, вовлеченные в эту историю, были в основном сирийцами. Убийство произошло в сирийском квартале, тесной маленькой общине, где было трудно получить информацию и еще труднее выяснить, правдива ли она.

Полиция начала усиленно добывать доказательства, которые должны были бы подкрепить ее теорию, как один из подозреваемых внезапно «вспомнил», что Луис Гросс как-то признался ему, что он (Луис Гросс) убил Мортадо Абрахама.

Луис Гросс был еврей-разносчик, который зарабатывал на жизнь, торгуя разной мелочью в сирийском квартале. Делец он был низкого пошиба, и репутация у него была не из лучших. Он трижды был судим за воровство и за попытку кражи.

Полиция наконец арестовала Гросса, и ему было предъявлено обвинение в убийстве первой степени.

Дело было представлено суду присяжных. В суде все смешалось, встало с ног на голову. Гросс признал, что один из подозреваемых по делу предлагал ему деньги за то, чтобы убрать Мортадо Абрахама, но он отказался. Человек, которого назвал Гросс, решительно все отрицал, сказав, что эта история выдумана с начала до конца и что Луис Гросс украл два одеяла, которые за гроши продал Мортадо Абрахаму, что Абрахам, узнав, что одеяла краденые, вообще отказался платить за них, и тогда Луис Гросс из мести убил его.

Свидетели выдвигали обвинения и контробвинения, и, конечно, тот факт, что Луис Гросс ранее был судим, явно не шел ему на пользу. Был единственный факт, который никто не подвергал сомнению — кто-то застрелил спящего Абрахама из пистолета 38-го калибра. Все остальные факты противоречили друг другу, и эта путаница не прекращалась. Все называли друг друга лжецами и обманщиками.

Отдав под суд Луиса Гросса, полиция успокоилась на этом, предоставив суду разбираться в обвинениях, контробвинениях, оскорбительных заявлениях, диких теориях и предположениях, которые носились в зале суда, как теннисные мячи на корте.

Жюри, выбиваясь из сил, пыталось разобраться в ситуации. И наконец Луис Гросс был обвинен в убийстве первой степени.

Луис Гросс отправился в тюрьму.

Некоторые лица, пользующиеся влиянием в сирийском квартале, проявляли определенный интерес к делу Луиса Гросса. Так же, как и полицейские власти, которые хотели убедиться, что дело наконец закрыто и что Луис Гросс будет находиться за решеткой до конца своих дней.

В то время в Мичигане заключенный должен был выложить секретарю суда определенную сумму, чтобы получить на руки протокол судебного заседания, лишь после чего он имел право обращаться с апелляцией. У Луиса Гросса не было ни средств, ни возможности обрести их. Как он ни заявлял о своей невиновности, ему пришлось отправляться за решетку отбывать бессрочный приговор, вынесенный ему судом.

Суровость приговора очень варьирует в различных штатах, и пожизненное заключение может в этом штате означать одно, а в другом — совершенно иное. В Мичигане, отменившем у себя смертную казнь, прилагали все усилия, чтобы пожизненное заключение было именно пожизненным и никаким иным. Как заявил окружной прокурор графства Уэйн (в которое входит Детройт), «пожизненное заключение должно означать, что осужденного выпустят из тюрьмы только в гробу».

Шли годы. Луис Гросс пытался выяснить, сколько же все-таки ему надо выложить за получение протокола, в надежде как-то раздобыть денег. Судебный стенограф, просмотрев свои записи, сделал удивительное открытие.

Из его бумаг исчезли страницы, на которых был записан ход процесса над Луисом Гроссом. Они были аккуратно вырваны. Не осталось абсолютно никаких следов дела Луиса Гросса. Расшифровывать было нечего.

Луис Гросс обратился в офис прокурора, унаследовавшего место того, кто выдвигал против него обвинение.

Ситуация в самом деле была необычной, и один из заместителей прокурора провел расследование, после чего, придя к выводу, что Гросс был осужден неправильно, сообщил об этом прокурору. Тот, просмотрев дело, убедился, что исчезла не только стенографическая запись процесса, но и досье из управления полиции, стенографические записи показаний, дававшихся на предварительном слушании и еще ряд листов из специального блокнота стенографа суда. Чувствовалось, что этим занимались люди, знавшие, что искать, где и как, — они изъяли практически все документы, кроме приговора.