Странная женщина

Дабы спасти тебя от жены другого, от чужой, которая умягчает речи свои…!

Дом ее ведет к смерти, и стези ее – к мертвецам.

Книга Притчей Соломоновых, 2:16,18

Глава 11

Последние лучи солнца, обещавшие, что и завтрашний день, понедельник, 19 июля, будет таким же погожим, ласкали Куиншевен, прощаясь с ним на ночь.

Погружались в дрему кирпичные и каркасные домики, шпиль церкви Святого Павла, скопление магазинов вдоль Хьюит-стрит. Но ни один луч не проникал в уютную, полутемную, с искусственным освещением таверну в «Колледж-Инн», которая представляла собой часть обширного дома, где находились еще небольшая гостиница и ресторан. Здесь это заведение было известно как «Майк-Плейс».

– Понимаю, – сказал доктор Гидеон Фелл.

Его внушительная фигура, гигантский вес которой приходилось поддерживать при помощи двух тростей, располагалась в, самом центре помещения. За столом, уставленным остатками обеда на троих, сидели Марк Рутвен и доктор Сэмюел Кент.

Не прошло и трех часов после того, как Марк и доктор Кент, в стареньком автомобиле последнего, съездили в Вашингтон и встретили гостя. Они отправились за ним в самую жару. Расплывались и подмигивали огоньки встречного потока машин, а когда они повернули к северо-востоку, к вокзалу, в жарком мареве потерял четкость даже контур купола Капитолия.

Из-за странной манеры вождения доктора Кента они едва не опоздали к месту назначения. Марк после очередной почти бессонной ночи, последовавшей за его приключениями в библиотеке, чувствовал, что силы на исходе.

– Почему вы не говорили, что знакомы с доктором Феллом? – спросил он своего спутника.

Доктор Кент, слегка нахмурившись, совершил самоубийственный маневр, подрезав спереди тяжелый грузовик.

– Видишь ли, – сказал он, избегая прямого ответа, – я хотел сохранить свободу действий. Я не сомневался, что застану его в клубе «Плейере» в Нью-Йорке, куда я ему и позвонил.

– В связи со смертью мисс Лестрейндж?

– Нет, нет. Это было несколько дней назад. В связи с неприятностями в спортзале. И лишь прошлым вечером я связался с ним и по ее поводу.

– Значит, он уже многое знает?

– Почти столько же, сколько и я, если можно считать, что мы что-то знаем. Обращаю ваше внимание, что уже почти четверть шестого. Остается надеяться, что мы его не потеряем.

Даже в огромном мраморном пространстве станции потерять доктора Фелла было невозможно.

– Ага! – прогремел голос доктора Фелла, и, лучась радостью, он вскинул в воздух одну трость.

Они увидели, что он стоит у газетного стенда, расплачиваясь с носильщиком в красной шапочке, и выбирает коробку сигар, которые привлекли его внимание главным образом своим броским цветом. Его пенсне на широкой черной ленте криво сидело на носу, а сбившаяся набок копна волос закрывала один глаз.

Наконец он увидел встречающих, замахал им руками и выкрикнул приветствие. Его раскрасневшееся лицо сияло. От радостного хмыканья колыхнулись несколько подбородков доктора Фелла; его черный альпаковый пиджак был необъятен, как палатка. Он с таким неподдельным удовольствием пожал руку Марка, глазки за сползшими набок стеклышками пенсне лучились таким благодушием, что казалось, встретились два старинных друга.

– Как я догадываюсь – Гидеон Фелл? – с достоинством склонил голову доктор Кент.

– Не сомневаюсь, что вы – Кент! – загрохотал доктор Фелл и от удовольствия чуть не выдернул ему кисть из суставов. – Джентльмены, – заявил он, став серьезным после того, как тепло выразил благодарность за встречу, – нам многое нужно обсудить. – Гостеприимным жестом он показал на ближайшую скамейку. – Не присесть ли нам?

– Здесь, на станции? – удивился Марк.

– Да, кстати! Я тут подумал… – вдруг оживился мистер Фелл, – я пришел в восторг…

– Относительно уб…

– Относительно вокзала, – сообщил доктор Фелл.

Поскольку на краю скамейки было достаточно места, он опустился на нее, опираясь на трости и зажав под мышкой яркую коробку сигар.

Откинув падавшие на глаза волосы и ощетинив свои бандитские усы, он огляделся.

– Когда сто лет назад в Англии появились железные дороги, они принесли с собой грязь, дым, неразбериху и неудобства. Ретрограды утверждают, что это неизбежное следствие прогресса, и клянут его. Вы согласны, мой дорогой Кент?

Доктор Кент со своими седоватыми волосами и невозмутимым выражением лица, на котором выделялись темные брови, смотрелся довольно забавно на скамейке рядом с ним.

– Да, похоже, что так и есть.

– Сэр, – воодушевляясь, доктор Фелл теперь обратился к Марку, – вы в этой стране совсем не цените, каким комфортом вы окружены на самой скромной железнодорожной станции! В Англии мрачное слово «вокзал» означает неудобное место, где вы дожидаетесь отбытия. Здесь вы буквально избалованы изобилием услуг, среди которых можете найти все, что душе угодно, хотя в этих обстоятельствах возникает опасность пропустить свой поезд. Я считаю, что некоторые венецианские дворцы уступают в роскоши вашим залам ожидания. Эта станция вызывает воспоминания о римских термах. Подумать только! Я могу вспомнить и зеркальный зал Версаля, и висячие сады Вавилона, ибо чувствую, что попал в настоящее королевство красоты. Вы согласны, мой дорогой Кент?

Доктор Кент нахмурился.

– Я не обладаю вашим полетом фантазии, – не без легкого ехидства сказал он. – Кроме того, вы уже бывали в Америке. Так что, думаю, ваш восторг не вполне искренний.

Доктор Фелл повернул к нему массивную голову.

– Сэр, – усмехнулся он, – я заслужил этот укор.

– Это было всего лишь…

– Но перейдем к делу, – прервал его доктор Фелл, – довольно странное совпадение. Я направляюсь в Куин-колледж по приглашению Марка Рутвена, чтобы увидеть потерянные письма Уилки Коллинза. Тут мне звоните вы с рассказом о странных происшествиях у вас в спортзале и уговариваете, чтобы я во что бы то ни стало приехал.

– Я звонил вам главным образом по настоянию доктора Арнольда Хьюита.

– Вот как! А Марк мне ничего не рассказывал. Как большинство местных обитателей, особенно из южан, он готов скорее перерезать себе горло, чем поступиться правилами гостеприимства – то есть нагрузить гостя своими проблемами. Я это ценю. Но, клянусь Богом, ваша загадка не помешает мне прекрасно чувствовать себя! Итак, сэр, что вы от меня хотите?

– Дело в том… – начал доктор Кент.

– Надеюсь, вы понимаете, – снова прервал его доктор Фелл. – Я иностранец здесь. Скорее всего, я не смогу вмешиваться в дела полиции…

– Вопрос так не стоит, – слабо отмахнулся доктор Кент. – После вскрытия, которое состоялось сегодня утром, расследование будет чистой формальностью. Официально дело скоро закроют.

– В таком случае чего же вы от меня хотите? Если я и смогу выяснить истину, что это даст? Вы хотите, чтобы убийца был передан в руки закона?

– Фелл, я не знаю! – вздохнул доктор Кент.

– Вот как!

– Минутку! Я лез из кожи вон – поверьте, сделал все! – чтобы уберечь колледж от скандала. Но я совсем не уверен в том, что все было так, как представляют себе копы. Я все же хотел бы разобраться…

Откашлявшись, Марк вступил в разговор.

– Да! – произнес он, стараясь держать в руках разгулявшиеся нервы. – Да, в этом-то и дело… Доктор Фелл…

– Вот как? Хм? Да?

– Ваше присутствие ни в коем случае не доставляет мне неудобств, – искренне заверил его Марк. – Ради вас я могу считать себя жителем Новой Англии, хотя вырос я на Юге. Все мы хотим выяснить правду… то есть, если доктор Кент все откровенно расскажет.

Доктор Кент посмотрел на Марка, прикрыв морщинистыми веками живые темно-карие глаза.

– Марк, уж не вам говорить об откровенности.

– Я совершенно искренен…

– Тогда простите то, что я вам скажу. Какова была истинная причина того, что Бренда уехала от вас в субботу вечером? Правда ли, что, как сейчас нашептывает миссис Хьюит, она… что она ушла к молодому Фрэнку Чедвику? Кроме того, вы скрываете, что произошло прошлой ночью в Новой библиотеке…

Издалека донеслись невнятные звуки громкоговорителя. По переходам и залам вокзала, огибая гигантские статуи, поднимающиеся к высоким арочным проемам окон, забегали суетливые вереницы пассажиров.

Марк с трудом сдерживал расходившиеся нервы.

– Что касается Бренды, – выдавил он, – я не могу – или не хочу, если вам угодно, – рассказывать что-либо, пока не найду ее и не выясню все. Я звонил некоторым друзьям; не могу позволить себе звонить остальным, ибо полиция может заподозрить ее. Относительно Чедвика я ничего не знаю, куда лучше спросить его самого. А вот о событиях в библиотеке я могу подробно рассказать вам, хотя мне казалось, что вы уже все знаете. И я могу поведать об убийстве в запертой комнате, которое покойный писатель сочинил на бумаге…

– Что?! – громовым голосом перебил его доктор Фелл.

– …и которое в спальне Роз Лестрейндж аккуратно воплотил в жизнь кто-то из его читателей.

Марк подошел к чемодану доктора Фелла и вернулся вместе с ним.

– Доктор Фелл, – сказал он, – машина ждет. Вам приготовлена комната в моем доме, и по пути мы пообедаем в «Майк-Плейс». Я хочу расследования, честного и беспристрастного, без всякой снисходительности, ибо я убежден – Бренда не имеет никакого отношения к этой истории. Если я решусь все вам рассказать, смогу ли я рассчитывать на ваше всемерное содействие?

Несколько мгновений доктор Фелл хранил молчание.

Он думал, тяжело отдуваясь, утопив подбородки в обруче воротника и положив руки на изогнутые головки своих тростей. Его прищуренные маленькие глазки, которых не прикрывали низко сидящие стекла пенсне, были обращены к доктору Кенту с выражением беспокойства или даже какого-то мрачного предчувствия.

Затем, сунув коробку сигар в боковой карман, где она исчезла целиком, он решительно поднялся. Его раскрасневшееся лицо стало очень серьезным.