Ее голос чуть охрип.

– Звучит превосходно, – ответил я. – Что будете пить?

– Скотч, добрый старый скотч и никакого льда, Дэнни! Сейчас зима, зима моей тревоги… Откуда это?

Я подошел к столику и наполнил стаканы.

– А сколько вы уже выпили этого доброго скотча? – спросил я.

– Не мелочитесь! – недовольно произнесла она. – Думаете, я считала? Мне двадцать семь лет… Я в таком возрасте, когда можно делать что хочешь, и я настолько богата, что могу это себе позволить. Почему бы и нет? Ответьте, Дэнни Бойд.

Я сел рядом с ней на диван, держа в каждой руке по стакану. Она быстро схватила тот, который был ближе.

– За нас, мистер Бойд, – сказала она, поднимая стакан. – Мы его сделали. Ведь так говорят?

– Кто так говорит?

Она недовольно поморщила нос:

– Опять эти плебейские ужимки!

– А вы не стройте из себя шлюху! – немедленно парировал я.

Она фыркнула:

– Вы правы… Пейте, Дэнни, ведь живем один раз!

– Ага! Но тише едешь – дальше будешь.

Она осушила свой стакан одним глотком, словно умирала от жажды в Сахаре. Потом долго рассматривала его и наконец швырнула в камин. Он ударился о мрамор и осыпал горящие поленья тысячью осколков.

– Мой дедушка был казак, – сказала она заплетающимся языком. – Он насиловал женщин и убивал мужчин. Он дожил только до девятнадцати лет. Мораль ясна, Дэнни?

– Объясните мне, – проворчал я.

– Не нужно убивать людей, жизнь слишком коротка, чтобы растрачивать ее впустую.

Она залилась беспомощным смехом. Я подумал, что мне, в сущности, совершенно ни к чему блюсти трезвость, и, выпив свою порцию, налил еще.

Внезапно Марта перестала смеяться.

– Который час? – вполголоса спросила она.

– Десять часов пять минут.

– Вечер еще только начался, – заявила она. – А у меня нечего выпить.

– Понял. Я над этим поработаю, – пообещал я.

Позже я решил, что мне это удалось. У меня слегка стучало в висках, и рисунок ковра перед камином время от времени менял свои очертания.

– Дэнни! – Ее голос доносился откуда-то поблизости. – Когда же я получу свою выпивку?

– Сейчас. Я должен был вас догнать, а теперь мы на равных.

Я наполнил два стакана и протянул один ей. Она любовно взяла его обеими руками и поднесла к губам.

– Теперь лучше, – заявила она после того, как он опустел. – А то я уж начала сердиться на вас.

– Никогда бы не подумал, что вы можете сердиться на меня, – обиженным тоном проговорил я. – Ведь я такой хороший, правда!

– Я была ужасно зла на вас в первый раз, когда мы встретились в баре, – сказала она. – Помните, как вы заявили, что уверены, будто я ношу белое белье и смотрю на мужчин как на скотов.

– Я сказал это? Я?

– Безусловно! – усмехнулась она. – Я разозлилась, потому что вы угадали! Я не ношу другого белья, кроме белого, а что касается мужчин, то я действительно считаю их скотами.

– Это не так! – возразил я. – Во всяком случае, не всегда.

– Вы опять правы. Который час? Я не вижу.

– Одиннадцать десять, – ответил я, сосредоточившись.

– Вам не кажется, что можно было бы выпить еще по стаканчику, Дэнни?

Мы выпили еще, и молоточки в моем черепе застучали быстрее.

Вдруг Марта вскочила на ноги и опять бросила свой стакан в огонь.

– Мне жарко, – сказала она. – А вам, Дэнни?

– Я весь горю.

– Нужно снять что-нибудь, – заявила она. – Это единственная возможность.

Она развязала пояс и позволила своему кимоно соскользнуть с плеч на пол. На ней осталась пижама.

– Вот теперь лучше, – проговорила она со вздохом облегчения и упала на диван.

Я запрокинул голову на спинку дивана и прикрыл глаза. Все передо мной начало кружиться быстрей и быстрей, так что я скорее открыл их опять.

– Дэнни, – прошептала она, – вы находите меня привлекательной?

– Я нахожу вас почти прекрасной, Марта, – честно признался я. – У вас красивое, тонкое, надменное лицо и подходящее к нему тело.

– Вы, наверное, говорите искренно… – медленно произнесла она. – Хотя вы и назвали меня высокомерной! Но вы не ответили на мой вопрос, Дэнни Бойд! Вызываю ли я желание? Хотите ли вы меня сейчас, когда я так близко от вас?

Она прижала губы к моим, и я был потрясен дикой страстью ее поцелуя. Молоточки застучали еще сильнее у меня в голове, но на этот раз не алкоголь был тому виной. Прошло много времени, прежде чем она отодвинулась от меня, задыхаясь, упираясь руками мне в грудь, впиваясь в нее ногтями.

– Дэнни, – прошептала она.

– А?

Она отвернулась.

– Вы однажды сказали мне… шутя… что ваше истинное призвание – это… Вы помните?

– Только не в данный момент.

– Ну вы знаете – как мой дедушка… – Запах ее духов смешался с запахом алкоголя, все это бросилось мне в голову, призывая к действиям. Я схватил ее за плечи и опрокинул на диван. Она не сопротивлялась, только закрыла глаза.

Схватив за отвороты ее пижамы, я резко дернул их в стороны – куртка распахнулась, обнажив ее высокие и круглые груди.

И тут она начала смеяться – низким, булькающим, чувственным смехом, таким непристойным, что я не мог поверить своим ушам. Что-то отозвалось в моей памяти, что-то прозвучало, словно колокол Страшного суда. Я резко отстранился, шатаясь, поднялся на ноги и вдруг почувствовал, как ужас охватывает меня, обволакивает паутиной, леденит, и мои нервы напряглись до предела.

Марта открыла глаза и, моргая, посмотрела на меня, изогнув губы в томной улыбке.

– Почему вы остановились, Дэнни? – прошептала она. – Вы меня дразните?

– Вы смеялись, – глухо сказал я.

Высокомерие и презрение на мгновение мелькнули в ее глазах.

– Не будьте столь чувствительны, дорогой! – бросила она. – Я всегда смеюсь, я не могу удержаться, смех – это часть… понимаете?

– Я уже слышал этот смех – в амбаре. Он доносился с сеновала. Но я считал, что это смеется Пит Ринкман. За всю свою жизнь я не слышал ничего более непристойного! Я взбирался по лестнице, торопился, чтобы не опоздать, чтобы спасти вас… Но это смеялся не Пит, это были вы!

Она резко села, ее глаза казались двумя темными провалами на бледном лице.

– Шлюха! – выдохнул я. – Подумать только, вы просто развлекались!

Некоторое время она смотрела на меня, ни слова не говоря. Неожиданно ее лицо расслабилось, и она опять упала на спину.

– Ну вот, Дэнни, – проговорила она чуть насмешливо, – теперь вы знаете мои девичьи секреты. Очень сожалею, что испортила ваши рыцарские воспоминания! – Она самодовольно смотрела на свое обнаженное тело. – Но теперь у вас есть возможность наверстать упущенное.

– Вы и Пит… – пробормотал я. У меня перехватило дыхание. – Вы пошли за ним не для того, чтобы обвинить его в сообщничестве с Хьюстоном. Вы точно вычислили нужный момент. Основная работа была закончена – раз я выяснил, что это Хьюстон контролировал наследованный капитал, а не ваш отец, то теперь доберусь до всего остального, неминуемо узнаю про Пита. Вот почему вы отправились с ним на сеновал – вы знали, что это последний шанс отдать должное его талантам!

Она неохотно открыла глаза.

– Ну и что? – возмущенно проговорила она. – Что из этого следует?

– Вы были в курсе того, что Хьюстон запустил лапы в капитал! Откуда вы узнали?

– Я обработала его клерка! – Теперь она говорила быстро и вызывающе. – У него те же таланты, что и у Пита, но он все же более цивилизован. После ночи, проведенной со мной, он позволил бы голову себе отрезать, если бы я попросила. Я сказала ему, чтобы он проверил отчеты по фонду наследства, потому что слышала о том, что на той скважине Хьюстон прогорел. Мой дружок клерк не был уверен, что Хьюстон растратил наследство, но считал это возможным.

– Вот как вы построили свой план! С Хьюстоном в роли козла отпущения и Питом в качестве ценителя ваших прелестей, более пылкого, чем клерк. Что вы ему обещали? Часть наследства?

– Гораздо больше, – торжествующе ответила она. – Я обещала выйти за него замуж!

– Вам был нужен третий, то есть я, чтобы все уверовали в вашу невиновность, чтобы послужить вам алиби, – продолжал я, как бы рассуждая сам с собой. – А Толвар? У кого возникла мысль убрать меня, после того как труп Филипа был помещен в мой багажник?

– У Толвара и Хьюстона. Хьюстон хотел во что бы то ни стало избавиться от трупа из-за вашего телефонного звонка в полицию. Он был совершенно уверен, что вы пытаетесь взвалить на него это убийство. Пит же был вынужден поддерживать его – ведь Грэг его нанял первым, и он не мог признаться, что переметнулся ко мне, ему было неловко.

– Зачем было убивать Филипа и Клемми?

– Я же не знала, сколько осталось от наследства после махинаций Хьюстона, – поморщилась Марта. – Я была уверена, что там мало на троих. Ну что вы смотрите на меня? Я была вынуждена так поступить!

– Вы сумасшедшая, – прошептал я. – Совершенно сумасшедшая! Сильвия Вест права, вы параноик с наклонностями к убийству!

Она вскочила и встала передо мной, чуть согнув колени.

– Никогда не повторяйте этого. – Она пыталась улыбнуться, но у нее получилась злая гримаса. – Дорогой! – Это прозвучало фальшиво, несмотря на все ее усилия. – Не суетитесь!.. Если вы хотите денег, я их вам дам. Все кончено теперь, а Хьюстон…

– Хьюстон! – вскричал я. – Боже мой! Я совершенно забыл про него…

Я в отчаянии посмотрел на часы и бросился к телефону.

– Что это вы делаете? – резко спросила Марта.

– Сейчас без четверти двенадцать, я успею… – Я схватил трубку и набрал номер.

– Бросьте это, Дэнни, – взвизгнула Марта.

Я услышал шум разбиваемого стекла.

Телефонистка не торопилась отвечать. Я поднял глаза и увидел Марту, которая, слегка пошатываясь, сжимала в руке горлышко разбитой бутылки.

– Повесьте трубку, Дэнни, – прошипела она. – Повесьте, или я перережу вам горло!

Она угрожающе направила на меня осколки. Острые края блеснули.