– Лейони? Она была моей воспитательницей?

– Да, девушка из Швейцарии. Не очень хорошо говорила по-английски, но была очень чувствительная. Плакала, если Лили говорила ей что-нибудь обидное. Лили была горничной в доме. Лили Эбботт. Молодая девушка, немного дерзкая и развязная. Она часто играла с вами, мисс Гвенни. Играли в «Ку-ку», в прятки на лестнице.

Гвенду невольно прохватила дрожь.

Лестница…

И вдруг она сказала:

– Я вспомнила Лили. Она еще повязывала бант коту.

– Как забавно, что вы вспомнили. По случаю вашего дня рождения Лили решила повязать коту Томасу бант. Сняла ленту с коробки от шоколада, а бедный Томас чуть с ума не сошел. Выскочил в сад и терся о кусты, пока не избавился от банта. Кошки не любят, когда с ними вытворяют такие шутки.

– Кот был черный с белым.

– Совершенно верно. Добрый старый Томми. Хорошо ловил мышей. Был настоящим охотником. – Эдит Педжет замолчала и чуть слышно кашлянула. – Извините меня, мадам, за эти разговоры. Вспомнились прошлые дни. Вы хотели меня о чем-то спросить?

– Мне приятно было слушать ваши воспоминания, – ответила Гвенда. – Для этого я и пришла. Как вы знаете, меня отправили к родственникам в Новую Зеландию, и, конечно, они не могли мне ничего рассказать о моем отце и мачехе. Она… она была хорошая, верно?

– Очень любила вас. О да, часто брала вас на море или играла в саду. Она и сама была очень молода. Совсем девочка. Я часто думала, что, играя с вами, она радуется не меньше вас. В сущности, она сама была ребенком. Доктор Кеннеди, ее брат, был гораздо старше ее и вечно сидел за своими книгами. И когда она приходила из школы, то вынуждена была играть одна…

Мисс Марпл, сидевшая у стены, спросила:

– Вы живете в Дилмуте всю свою жизнь, не так ли?

– О да, мадам. Отец владел фермой за холмами, она называлась «Рейландс». У него не было сыновей, и мать не могла вести хозяйство после его смерти, поэтому она продала ферму и приобрела маленький модный магазинчик в конце Хай-стрит. Да, я всю жизнь прожила здесь.

– И я полагаю, вы все знаете о жителях Дилмута?

– Ну да, конечно, это же был маленький городок. Хотя летом, насколько я помню, сюда приезжало много народу. И все это были очень приличные люди, которые селились здесь на все лето, не то что эти теперешние туристы и экскурсанты. Добропорядочные семьи, из года в год снимавшие одно и то же жилье.

– Наверное, вы знали мисс Кеннеди до того, как она стала миссис Холидей?

– Ну да, знала ее в лицо и иногда встречала на улице. Но узнала ее как следует, только когда поступила к ним работать.

– И она вам нравилась? – поинтересовалась мисс Марпл.

Эдит Педжет повернулась к ней.

– Да, мадам, нравилась, – ответила она, и в ее словах явно чувствовался вызов. – Хотя говорили о ней всякое. Она была очень добра ко мне. Я не могла себе представить, что она способна совершить такое. Я просто места себе не находила. Хотя, знаете, прошел слух…

Она вдруг осеклась и виновато взглянула на Гвенду. Гвенда поспешила ее успокоить:

– Я хочу все знать. Пожалуйста, не думайте, что я могу обидеться на вас. Она ведь не родная мне мать…

– Это верно, мадам.

– И знаете, мы очень заинтересованы в том, чтобы… отыскать ее. Мы не знаем, где она живет, и даже жива ли она вообще. И есть основания…

Она замешкалась, и Джайлс быстро сказал:

– Вполне законные основания. Мы не знаем, действительно ли она умерла или нет.

– О, я вполне понимаю вас, сэр. Муж моей двоюродной сестры пропал… это произошло после Ипра… и мы до сих пор никак не можем добиться, чтобы признали факт его смерти. Бедняжка вдова совершенно измучилась. Естественно, сэр, если вас интересует что-то, что мне известно, я охотно вам расскажу. Вы же для меня не чужие люди. Мисс Гвенда с ее «уинниз»… Как забавно она это говорила!

– Это очень любезно с вашей стороны, – поблагодарил ее Джайлс. – Итак, если вы не возражаете, я приступлю к делу. Миссис Холидей покинула дом совершенно внезапно, как я понимаю?

– Да, сэр, это был большой удар для всех нас и особенно для бедняги майора. Он был совершенно убит.

– Я хочу спросить вас напрямик – имели вы хоть малейшее представление о мужчине, с которым она сбежала?

Эдит Педжет покачала головой.

– Вот и доктор Кеннеди спрашивал меня об этом, и я тоже не смогла ему ответить. И Лили не могла. Не говоря уже об этой Лейони, она же иностранка.

– Вы не знали, – продолжал Джайлс. – Но могли догадываться. Теперь это уже дело далекого прошлого, и ничего страшного не произойдет, если вы ошибетесь в своих предположениях. У вас, несомненно, должны были возникнуть какие-то подозрения.

– Да, у нас были подозрения… но имейте в виду, это только подозрения. И я ничего не могу утверждать с уверенностью. Я ничего не видела. Но у Лили, которая, как я сказала, была неглупая девушка, задолго до этого возникли подозрения. «Попомни мои слова, – говаривала она мне. – Этот парень влюблен в нее. Обрати внимание, как он смотрит на нее, когда она разливает чай. И как его жена ведет себя при этом».

– Понятно. А что это… э-э… за парень?

– Сейчас, сэр, боюсь, уже забыла его фамилию. Столько прошло лет! Капитан Эсдейл… нет, не то… Эмери… тоже нет. Мне кажется, что она начиналась с Э. А может быть, и с X. Скорее всего, какая-то необычная фамилия. Но я никогда не вспоминала об этой чете за все прошедшие шестнадцать лет. Он с женой останавливался в отеле «Роял Кларенс».

– Отдыхали здесь?..

– Да, но мне казалось, что он или они оба были знакомы с миссис Холидей прежде. Они наведывались к нам в дом довольно часто. Так или иначе, если верить Лили, он был влюблен в миссис Холидей.

– И его жене это не нравилось.

– Не нравилось, сэр… Но знаете, мне никогда в голову не приходило, что в этом таится какая-то опасность. И до сих пор не знаю, что и подумать.

Гвенда спросила:

– Они были все еще там, в отеле «Роял Кларенс», когда Элен, моя мачеха, убежала?

– Насколько я помню, они уехали как раз в то же самое время, днем раньше или днем позже, чем доставили людям пищу для разговоров. Но я никогда не слышала ничего определенного. Если что-то и было, то все делалось очень тихо. Все удивились, что миссис Холидей так внезапно покинула мужа. Правда, люди поговаривали, что она всегда была вертихвосткой, но я сама ничего такого не замечала. И мне не так уж хотелось ехать с ними в Норфолк, если сказать правду.

Все трое визитеров недоуменно уставились на хозяйку. Потом Джайлс спросил:

– В Норфолк? Они собирались в Норфолк?

– Да, сэр. Они купили там дом. Миссис Холидей сказала мне об этом за три недели до того… до того, как все это случилось. Она спросила меня, поеду ли я с ними, и я ответила согласием. В конце концов, я никогда не покидала Дилмута и подумала: может быть, мне понравится на новом месте, да и семья мне тоже нравилась.

– Я никогда не слышал о покупке дома в Норфолке, – заметил Джайлс.

– И это неудивительно, потому что миссис Холидей, кажется, всячески это скрывала. Она просила меня не говорить об этом совсем никому, и я, конечно, так и поступила. Но она уже давно подумывала о том, чтобы уехать из Дилмута. Она уговаривала майора, но тому нравилось в Дилмуте. Кажется, он даже писал миссис Файндисон, спрашивая, не продаст ли она им «Сан-Кэтрин». Но миссис Холидей категорически возражала. Казалось, ей не нравится Дилмут. Вроде бы даже она опасалась оставаться здесь.

Рассказ Эдит выглядел вполне правдоподобно, и все трое слушали ее с напряженным вниманием.

– Вам не кажется, – спросил Джайлс, – что она хотела переехать в Норфолк, чтобы быть поближе к тому человеку… имя которого вы не можете вспомнить?

Лицо Эдит Педжет приняло страдальческое выражение.

– О, в самом деле, сэр, мне не хотелось так думать. И я ни единой минуты не думала так. И кроме того, я теперь припоминаю: та леди и джентльмен приехали откуда-то с севера. Думаю, из Нортумберленда. Они захотели поехать на юг в отпуск, потому что там сыро.

– Она боялась чего-то, верно? – спросила Гвенда. – Или кого-то? Моя мачеха, я хочу сказать.

– Я припомнила, вот теперь, когда вы сказали…

– Да?

– Как-то Лили пришла на кухню. Она убирала на лестнице и сказала: «Скандал!» Она всегда говорила напрямик, эта Лили, поэтому вы должны меня извинить.

Я спросила, что она имеет в виду, и она сказала, что хозяйка с хозяином вернулись из сада в гостиную, дверь в холл осталась открытой, и было слышно, о чем они говорили. «Я вас боюсь, – будто бы сказала миссис Холидей. И по словам Лили, у нее на самом деле был испуганный вид, когда она продолжала: – Я уже давно боюсь вас. Вы сумасшедший. Вы ненормальный. Уходите прочь и оставьте меня в покое. Вы должны оставить меня. Я боюсь. Теперь я понимаю, что всегда боялась вас…» В точности я, конечно, не могу воспроизвести слова миссис Холидей, но смысл их был примерно такой. Лили была потрясена услышанным, и поэтому после того, как все это случилось, она… – Эдит Педжет умолкла на полуслове, а на лице у нее отразился испуг. – Я ничего не выдумала. Я уверена… – словно вдруг спохватившись, сказала она. – Извините меня, мадам, но язык перестал меня слушаться.

– Пожалуйста, – принялся увещевать ее Джайлс, – скажите нам, Эдит. Это очень важно. Вы понимаете, что нам необходимо знать правду. Все это произошло очень давно, но нам необходимо знать.

– Я не могу говорить, – упавшим голосом сказала Эдит.

Мисс Марпл спросила:

– А чему это не поверила или, наоборот, поверила Лили?

Эдит Педжет сказала извиняющимся тоном:

– У Лили в голове постоянно возникали всякие догадки. Я никогда не придавала им значения. Она любила ходить в кино и нередко подражала тому, что видела в фильмах. Вечером в тот злополучный день она, по обыкновению, отправилась в кино и уговорила Лейони пойти с ней. Я не раз говорила, что так нельзя поступать. «О, все будет в порядке, – ответила она мне, – ведь ребенок не один остается в доме. Вы будете внизу, на кухне, хозяин с хозяйкой скоро вернутся, к тому же ребенок никогда не просыпается». Словом, я высказала свое мнение и полагала, что после этого Лейони не посмеет уйти. Но она все же ушла. Если бы я знала об этом, то поднялась бы взглянуть на ребенка, то есть на вас, мисс Гвенда, и все было бы в порядке. В кухне ничего не слышно, когда закрыта обитая сукном дверь.