— Вы с ним знакомы?

— Однажды виделся. В прошлом году он пригласил меня к себе на вечеринку в Эль–Ранчо. Меня, Лорел и прочих родственников. Гости разошлись довольно рано, и мне не удалось с ним пообщаться.

— Лорел и дед в близких отношениях?

— Раньше были в близких, пока у него не появилась женщина. А что?

— Авария, похоже, сильно ее расстроила. Она страшно переживала из–за птиц.

— Знаю. Это потому, что у нас нет детей.

— Она вам это говорила?

— Тут все ясно и без слов. Я хотел детей, но она, видите ли, не была готова стать матерью. Ей проще было заботиться о птичках. Теперь я даже рад, что у нас нет детей.

В его словах была настоящая боль. Наш разговор еще раз напомнил ему, что иные пути в его жизни оказались отрезанными.

— Вы знаете родителей Лорел?

— Да. Портрет ее отца сегодня утром был в «Таймс».

— Я видел. К кому она скорее может поехать — к ним или к бабушке Сильвии?

— Не знаю. Последние два года я только и занимался тем, что пытался предугадать ее поступки. И совершенно неудачно.

— Капитан и миссис Сомервилл в Бельэре… В каких она с ними отношениях?

— Это ее дядя и тетка. Одно время она была с ними очень близка. Но не в последние годы. Я вообще тут плохой консультант. Я слабо знаю это семейство. Но в последнее время там начались большие трения, после того как старик изменил свой образ жизни. Лорел очень из–за этого переживала.

— Почему?

— Она не выносит неприятностей. Любого рода. Она буквально заболевала, когда люди скандалили или ссорились. Она не переносила даже простой размолвки.

— У вас они часто случались?

— Я бы не сказал.

К нам подошла женщина с рецептом. Она была в черных сапогах и желтом парике. Рассо явно обрадовался ее появлению. Он взял рецепт и двинулся в свою будочку.

— До свиданья, — сказал я.

Он вернулся и, приблизившись ко мне, сказал так, чтобы его слышал лишь я:

— Если увидите Лорел, скажите — пусть возвращается. Без всяких условий. Просто я хочу, чтобы она вернулась. Так ей и передайте.

В будочке зазвонил телефон. Он взял трубку, покачал головой и сказал:

— Я не могу сейчас приехать, ты это знаешь. И я не хочу, чтобы они приехали сюда. Работа — это все, что у меня осталось. Подожди минуту.

Рассо вернулся ко мне бледный и дрожащий.

— У меня в доме отец и мать Лорел. Я не могу оставить работу и не хочу, чтобы они сюда приехали. И вообще у меня нет сил с ними общаться. Вы бы оказали мне большую услугу, мистер Арчер, если бы поговорили с ними от моего имени. Вы ведь последний, кто ее видел. Это недалеко отсюда. И я готов оплатить вам хлопоты — в разумных пределах.

— Ладно. С вас сто долларов.

У него вытянулось лицо:

— Только за один разговор?

— Думаю, этим дело не кончится. Я беру сто долларов за рабочий день.

— У меня сейчас нет при себе сотни. — Он порылся в бумажнике. — Только пятьдесят.

— Ладно. Остальное потом.

Женщина в желтом парике подала голос:

— Вы меня обслужите или будете говорить до утра?

Рассо принес извинения, коротко и со значением кивнул мне и вернулся к телефону.

Я пошел к машине, чувствуя себя немного увереннее, заполучив в клиенты мужа Лорел. Для человека его происхождения, продиравшегося к относительному материальному благополучию через тернии фармацевтической школы, такая трата денег была признаком реальной озабоченности.

Я ехал через Вествуд и спрашивал себя, почему меня так озаботила судьба его жены. Ответ не находился. Она была из тех, кто олицетворяет ваши неясные страхи, смутные подозрения. Мне казалось, что из темноты на меня смотрят ее глаза, словно глаза давно умершей женщины. Или призрака умершей птицы.

Глава 5

Квартал, в котором живет средний класс. Налицо признаки запустения. Оштукатуренные дома, построенные в двадцатые годы. Они стояли друг против друга вдоль улицы словно бетонные блиндажи на заброшенном поле боя. Дом Тома Рассо отличался от своих собратьев тем, что возле него стоял блестящий черный «кадиллак».

Из–за руля выбрался крупный человек.

— Вы Арчер?

Я признал этот факт.

— Я Джек Леннокс, отец Лорел.

— Я вас узнал.

— Да? Мы до этого встречались?

— Я увидел ваш портрет в утренней газете.

— Господи, неужели это было сегодня утром? Мне кажется, что прошла неделя. — Он мрачно помотал головой. — Говорят, беда не ходит одна. В моем случае это и правда так.

За вполне обычными сетованиями я почувствовал вопрошающее неуверенное начало. Странная черта для такого человека. Он придвинулся ко мне и заговорил тише:

— Насколько я понимаю, наш зять, — последнее слово он выговорил с явным презрением, — не хочет с нами общаться. Поверьте, это взаимно. Очень любезно с его стороны выслать посредника. Хотя я не могу понять вашу роль в этом деле.

— Я частный детектив, — ответил я. — Том Рассо меня нанял.

— Я и не подозревал, что это может его так взволновать.

— Тем не менее это так. Но он не может уйти с работы. А поскольку я последним видел вашу дочь, то согласился приехать и поговорить с вами.

Леннокс схватил меня за руку. Напряжение, исходящее от него, пронзило меня, словно током.

— Последним? Что это значит?

— Она покинула мою квартиру с флаконом нембутала, — я взглянул на мои часы. — Примерно с час назад.

— Как она у вас оказалась?

В его голосе послышались властные нотки. Он крепче сжал мою руку.

— Я встретил ее на пляже в Пасифик–Пойнте. Она попросила меня подвезти ее до Лос–Анджелеса. Затем она воспользовалась моим телефоном, чтобы созвониться с мужем.

— Что между ними произошло:

— Ничего особенного. Он собирался на работу и не пожелал приехать ее забрать. Теперь он винит себя за это, но он не прав. Ваша дочь была уже чем–то сильно расстроена в Пасифик–Пойнте.

— Что же ее расстроило?

— Во–первых, нефтяное пятно. Она пыталась спасти птицу, но та умерла у нее на руках.

— Только не надо мне об этом! Нефтяное пятно теперь отвечает за все подряд. Такое впечатление, что из–за него наступил конец света.

— Для вашей дочери, может, так оно и случилось. Она человек ранимый и, похоже, находилась на грани срыва.

Он покачал головой. Он, похоже, был напряжен до предела — до его индивидуального предела — и не хотел, чтобы я рассказывал ему, как устроена его дочь. Я спросил:

— Она раньше не пыталась покончить с собой?

— Я про это ничего не знаю.

— А кто может знать?

— Спросите ее мать.

Он провел меня в дом так, словно был его владельцем. Оказавшись совсем рядом в освещенном холле, мы обменялись короткими взглядами. У него было загорелое обветренное лицо, властные голубые глаза и копна каштановых волос. В глазах слишком много самоуверенности, рот слишком капризен. Но и в глазах и в губах чувствовалось легкое смятение, словно их впервые обдало ледяным ветром старости. Ему было лет пятьдесят, хотя он выглядел моложе.

Его жена была в гостиной с кузиной Тома, с той, о которой он упоминал в аптеке. Обе женщины сидели на стульях друг напротив друга в слегка окаменелых позах. Это, похоже, свидетельствовало о том, что темы для общения у них явно иссякли. На младшей, кузине Тома, был синий брючный костюм, подчеркивавший ее формы. У нее был довольно загнанный вид, но когда я ей улыбнулся краешком рта, она тоже отозвалась улыбкой.

— Меня зовут Глория, — сообщила она. — Глория Флаэрти.

Женщина постарше выглядела так, как будет выглядеть Лорел лет через двадцать, если доживет. Она еще сохранила свою красоту, но от носа к углам рта прочертились страдальческие складки, а под глазами была чернота, словно следы от огня. В ее волосах мелькали седые нити.

Она подняла руку в перчатке и вяло вложила в мою.

— Мистер Арчер? Мы ничего не можем понять. А вы? Муж Лорел говорит, что она может попытаться покончить с собой. Это так?

— Не исключено.

— Но почему? Что случилось?

— Я сам хотел задать вам этот вопрос.

— Но я толком не говорила с Лорел уже несколько дней. Она жила у бабки. Там есть теннисный корт. Лорел говорит, что теннис — это хорошая терапия.

— Ей нужна терапия, миссис Леннокс?

— Ну, я выразилась фигурально. — Она обернулась и пристально посмотрела на кузину, затем снова на меня. — Я бы не хотела сейчас обсуждать эту тему.

Глория поняла намек и встала.

— Пойду доуберу на кухне. Никому ничего не надо? Съесть или выпить?

Мистер и миссис Леннокс, покривившись, отказались. Мысль о том, что они могут что–то съесть или выпить в доме Тома Рассо, казалась им чудовищной. Они вели себя, как астронавты, высадившиеся на далекой планете, не ожидающие ничего хорошего ни от окружающей среды, ни от возможных обитателей.

Кузина удалилась на кухню. Миссис Леннокс встала и принялась расхаживать взад вперед перед незажженным камином. Высокая и довольно худая, она двигалась с молодой легкостью. Она подозрительно помахала перед своим носом руками в перчатках.

— Интересно, какими духами она пользуется? Пахнет, как ночью в Лонг–Биче.

— Не оскорбляй Лонг–Бич, — отозвался ее муж. — Это хороший город нефтяников.

Они старались говорить шутливо, но слова падали как свинец. Миссис Леннокс обратилась ко мне:

— Как по–вашему, она с ним живет?

— Вряд ли. Том говорит, это его кузина. Более того, он, кажется, любит вашу дочь.

— Тогда почему же он не присмотрел за ней?

— За ней не так просто присматривать, миссис Леннокс.