— Я буду, — пообещала Берта. — Хочу дождаться послеобеденную почту. Я жду посылку. Когда она придет, я тебе кое-что покажу. Ты увидишь, как Берта умеет делать выгодные покупки. Торговлей заниматься нельзя, а я получу дешево настоящий шелковый трикотаж. Ты здорово удивишься.

Я отправился в публичную библиотеку и провел вторую половину дня за чтением подшивок старых газет. Читал все, что было напечатано о человеке, нападавшем на влюбленные парочки. Особенно внимательно я прочел все о деле Крейга.

Выйдя из библиотеки в пять тридцать, я отправился в отель, но остановился на Пятой улице около чистильщика обуви. Купил вечернюю газету и стал ее читать, пока он чистил мои ботинки.

В колонке частных объявлений мне попалось нечто любопытное.

«Роб. Я здесь, в Лос-Анджелесе. Нам необходимо немедленно поговорить. Независимо от того, что тебе сказали, я принимаю близко к сердцу твои интересы. Позвони: Гельман 6-9544 и спроси меня. Эдна К.»

Ботинки были почти вычищены. Я удивил чистильщика, вскочив со стула, сунув ему четверть доллара и сказав:

— Это все, что нам сейчас нужно.

Такси примчало меня в отель. Я взял ключ и поднялся в свой номер. Там была горничная. Она убиралась в комнатах. Роберты не было. Она, очевидно, вышла ненадолго за покупками, потому что очень тонкая, персикового цвета ночная сорочка лежала на кровати вместе с парой чулок приблизительно того же цвета. В изножье кровати лежал бумажный пакет, красивая вместительная дорожная сумка стояла на стуле. Сумка была пуста. На ней еще сохранился ярлык с ценой. На полу валялась газета.

Я пошел в свою комнату, поднял трубку и сказал девушке на пульте:

— Моя сестра позвонила своей подруге и отправилась к ней. Она оставила мне телефон, а я потерял его. Можете ли вы посмотреть в регистрационном журнале и сказать последний номер телефона, который вызывали из этой комнаты?

— Минуту.

Я подождал около десяти секунд. Потом она сообщила мне: «Гельман 6-9544».

— Правильно, — сказал я. — Будьте любезны, соедините меня еще раз по этому номеру.

— Я подождал у телефона, наконец меня соединили, и чей-то голос сказал:

— Отель «Палмвью».

— У вас остановилась Эдна Катлер из Нового Орлеана? — спросил я.

— Сейчас уточню.

Еще через пять секунд я получил информацию. Мисс Катлер выписалась примерно двадцать минут назад. Она не оставила своего нового адреса.

Я положил трубку, спустился на лифте в вестибюль, зашел в магазин дорожных принадлежностей, купил чемодан, положил туда бумажный пакет, лежавший на кровати Роберты, не распаковывая его, ночную рубашку и чулки. Кремы и туалетные принадлежности я сложил в маленькую сумку, которую она купила. Намочил полотенце, вытер все, что мог, чтобы не оставалось отпечатков пальцев. Протер дверные ручки, зеркала, поверхность шкафа — все, что, как мне казалось, она могла трогать. Закончив с этим, я позвонил администратору и попросил прислать кого-нибудь за багажом. Сказал, что наша мать скончалась, мы с сестрой отправляемся к другой нашей сестре, которая живет в Венеции и совершенно подавлена. Мы не хотим оставлять ее одну.

Я взял такси и отправился на вокзал, отпустил машину, оплатил багаж, надписал адрес моего офиса, запечатал конверт и опустил его в почтовый ящик. Взглянул на часы и увидел, что у меня только и осталось времени заехать в офис, забрать Берту и отправиться в аэропорт.

Глава 21

Самолет появился в воздухе, сопровождаемый ревом. Он летел на высоте нескольких футов над землей. Наконец огромный трансконтинентальный лайнер коснулся колесами бетонной полосы, снизил скорость, медленно подрулил к площадке, грациозно развернулся и остановился почти напротив выхода с поля.

Эмори Г. Хейл был вторым пассажиром, показавшимся из самолета. Он разговаривал с каким-то довольно изысканного вида мужчиной с коротко подстриженными седыми усами, в очках — слишком похожий на банкира, чтобы быть им.

Хейл, казалось, пребывал в отличном расположении духа, будто совершил чудесную поездку. Увидев нас, он пошел навстречу с протянутой для приветствия рукой и своеобразной улыбкой на лице.

С Бертой он поздоровался торопливо. Основное внимание было уделено мне.

— Лэм, рад вас видеть. Очень надеялся, что вы приедете сюда, чтобы встретить самолет. Это прекрасно, Лэм. Мне хотелось увидеться с вами, но, простите, я забываю о хороших манерах. Миссис Кул, позвольте представить вам лейтенанта Пеллингэма из полиции Нового Орлеана. Лейтенант, а это Дональд Лэм.

Мы обменялись рукопожатиями. Хейлу, похоже, нравилась его роль церемониймейстера.

— Лейтенант Пеллингэм — эксперт по баллистике. Он выполняет большую часть работы для департамента полиции Нового Орлеана. Он привез с собой этот револьвер, Лэм. Я рассказал ему, что вы были со мной, когда мы обнаружили это оружие и обсуждали, следует ли нам сразу обратиться в полицию или подождать, пока вы сделаете запрос в Лос-Анджелес, чтобы побольше узнать об убийстве Крейга.

Хейл со значением посмотрел на меня, будто пытаясь дать мне понять, что эта вступительная речь должна подсказать мне, какой версии придерживаться, и предупредить противоречивые заявления.

Я кивнул лейтенанту Пеллингэму и сказал:

— Я уже беседовал с сержантом Рондлером здесь, в управлении.

— Но вы не говорили ему о револьвере? — спросил Хейл.

Я сделал вид, что удивлен.

— О револьвере? Конечно нет. Как мне казалось, моя задача заключается в том, чтобы расследовать убийство и затем, если окажется, что оно было совершено с помощью оружия 38-го калибра, которое не было найдено, связаться с вами, а вы должны были уведомить полицию.

— Правильно, — подтвердил Хейл, одобрительно улыбаясь. — Именно так я и считал. Но, — продолжил он, — вы ведь были со мной, когда я обнаружил револьвер в том секретере. Лейтенант Пеллингэм интересуется этим. Ему нужны подтверждающие показания.

Я повернулся к лейтенанту.

— Мистер Хейл осматривал секретер. Там были какие-то бумаги, которые явно завалились за ящик. Когда мы начали их извлекать, обнаружили револьвер.

— Вы, конечно, опознаете этот револьвер? — спросил лейтенант Пеллингэм.

— Это был револьвер 38-го калибра, вороненой стали. Не уверен, какой он был системы…

— Это не важно. Меня интересует, можете ли вы идентифицировать револьвер, который находился там.

Я посмотрел на него открытым взглядом.

— Ну конечно, могу сказать в общих чертах, что это за револьвер.

— Но вы не можете утверждать, что револьвер, которые привез я, тот самый?

— Конечно, ни один из нас не записал его серийного номера, — сказал я, минуту поколебавшись. — Мы просто увидели этот револьвер в секретере и положили его назад, туда, где обнаружили, и, если Хейл говорит, что это то самое оружие, мне этого достаточно.

— Конечно, это тот самый револьвер, — подтвердил Хейл. — Могу вас на этот счет заверить.

— Нам нужно, чтобы кто-то заверил в этом суд, — заметил Пеллингэм.

— Ну, мы можем сделать это, — сказал Хейл доверительно.

— Если револьвер у вас с собой, — предложил я, — может быть, я могу сейчас его опознать. И если я его опознаю, мне кажется, было бы неплохо нацарапать на нем мои инициалы.

— Прекрасная мысль, — одобрил Пеллингэм. — И в таком случае, когда вы будете выступать в суде в качестве свидетелей, вам не нужно будет рассказывать кому-либо, когда эти инициалы были нацарапаны. Вы понимаете?

— Не уверен.

— Районный прокурор просто скажет: «Мистер Лэм, я покажу вам револьвер, на котором нацарапаны инициалы «Д.Л.». Скажите, кто нацарапал эти инициалы, если вам это известно?» Вы скажете: «Это сделал я». Тогда районный прокурор спросит: «Зачем вы это сделали?», а вы ответите: «Чтобы мог опознать его». Тогда районный прокурор спросит: «Это тот револьвер, который вы видели в секретере в квартире в Новом Орлеане?» и так далее, и так далее…

— Понятно, — сказал я.

— Прекрасно, — подтвердил Хейл. — Мы оба нацарапаем там свои инициалы.

Пеллингэм отвел нас в угол зала ожидания.

— Мы сделаем это прямо сейчас, потому что я немедленно отправлюсь в полицейское управление. Там я произведу несколько проверочных выстрелов и сравню их данные с данными выстрелов, произведенных той роковой пулей, которой был убит Крейг.

Мы увидели, как он поставил кожаный саквояж себе на колени, открыл его и вынул небольшую деревянную коробку. Лейтенант сдвинул с коробки крышку. Внутри привязанный к дну коробки шнурками, пропущенными через отверстия в дереве, лежал револьвер 38-го калибра, который агентство выдало мне месяц назад.

Хейл постучал по нему и выразительно произнес:

— Вот оно, то оружие, которое лежало в секретере. Готов поставить один к десяти, что это тот револьвер, которым был убит Крейг.

— Нацарапайте на нем ваши инициалы, — сказал Пеллингэм и протянул Хейлу нож.

Хейл нацарапал свои инициалы на резиновой поверхности рукоятки револьвера. Пеллингэм передал револьвер мне. Я внимательно осмотрел его.

— Я думаю, это тот самый револьвер. Конечно, я не записал его серийный номер, но насколько могу сказать…

Хейл перебил меня:

— Ну, Лэм, конечно, это тот револьвер. Вы же знаете.

— Я думаю, что да. Он похож…

— Вот тут, — указал Пеллингэм, — поставьте ваши инициалы. — Он передал мне нож.

Берта переводила взгляд с револьвера на меня. Лицо ее выражало напряженное внимание. Хейл расплылся в улыбке.

Пеллингэм подытожил:

— Ну вот. Вы опознали револьвер. Не надо будет больше возвращаться к опознанию, и никакой шустрый адвокат не сможет запутать вас, когда дело дойдет до перекрестного допроса.