— Ну и ну! — воскликнула Берта. — Что же теперь делать, дружок?

— Абсолютно ничего, пока мы не выясним, не морочат ли нам голову или история все же как-то развивается.

— Мы должны найти Роберту Фенн.

— Я нашел ее.

— Что?

— Нашел.

— Где она?

Я улыбнулся Берте и сказал:

— Я позаботился об этой штучке. Можешь обыскивать Новый Орлеан с сегодняшнего дня и до будущего года и все же никогда ее не найдешь.

— Почему?

— Я спрятал ее, и на этот раз сделал это надежно.

— А зачем прятать ее? Почему не сказать Хейлу, что мы ее нашли, и покончить с этой историей?

— И что тогда?

— Тогда наш контракт будет выполнен.

— А что станет с Робертой Фенн?

— К черту Роберту Фенн. Я думаю о нас.

— В таком случае, подумай о нас немного больше!

— Что ты хочешь сказать?

— Нам всучили колоду крапленых карт. Мы должны очень невинно использовать их в игре. Если мы это сделаем, то получим наш выигрыш и все. Но если мы, получив колоду крапленых карт, не воспользуемся ими и просто положим в карман, а возникнет большой куш, что тогда?

Берта восторженно пожирала меня глазами.

— А я думала, что ты полный тупица в денежных делах!

На мгновение мне показалось, что она готова меня расцеловать.

Я встал и направился к двери.

— Что ты собираешься делать? — спросила она.

— Я хочу, чтобы ты сидела в офисе и не знала, где я. Если позвонит Хейл — я исчез.

Берта нахмурилась:

— Значит, мне придется ему лгать?

— Придется. Если бы ты не умела так здорово устанавливать, откуда раздается телефонный звонок и отыскивать меня, то могла бы сказать ему правду — что не знаешь, где я.

— Но что ты намерен делать?

— Когда он позвонит сегодня вечером, скажи ему, что не знаешь, где я.

— Все-таки ты хочешь, чтобы я ему солгала?

— Хочу, чтобы ты сказала ему правду.

— Не понимаю.

Я открыл ей дверь.

— Спи спокойно. Ты не будешь знать, где я!

Глава 18

Я крепко проспал большую часть второй половины дня. Около шести постучал в дверь смежной с моей комнаты Роберты.

— Да, — ответила она, — в чем дело?

Я приоткрыл дверь.

— Вы, наверное, голодны?

— Входите, — позвала меня она. — Девушка завернулась в простыню и, судя по одежде, которая лежала на стуле рядом с кроватью, на ней, кроме этой простыни, ничего не было. Она улыбнулась и сказала: — Дональд, мне просто необходимо приобрести кое-что из одежды. Я пользовалась сумкой, как чемоданом и как мешком для ночных принадлежностей, но теперь почувствовала себя как кошка, которую засунули в этот мешок. Внизу, в аптеке, меня снабдили кремами, расческой, щеткой и другими туалетными принадлежностями, но не ночной рубашкой.

— Я мог бы предложить вам кое-какие новые вещи, но сегодня воскресенье и практически все закрыто.

— Но ведь вы живете здесь, и у вас должно быть место, где имеется много вещей.

— Да, правильно.

— Почему бы вам не взять что-то из дома?

Я улыбнулся и покачал головой.

— Вы думаете, что полиция…

— Да.

— Дональд, простите. Из-за меня у вас такие неприятности!

— Да нет, вы ни в чем не виноваты. У меня никаких неприятностей, и я вполне доволен одеждой, которая сейчас на мне.

— Куда мы пойдем? — улыбнулась она.

— Есть полдюжины мест, где можно поесть и даже немного потанцевать.

— Дональд, мне это очень нравится!

— О’кей, одевайтесь!

— Хорошо, — сказала она. — Я постирала свое нижнее белье и повесила его в ванной. Надеюсь, оно высохло.

— Сколько времени вам нужно, чтобы собраться?

— Минут десять — пятнадцать.

— Жду вас.

Я вышел и закрыл дверь, сел и закурил сигарету. Через пятнадцать минут Роберта присоединилась ко мне, а еще через полчаса мы сидели в одном не слишком шикарном ночном клубе, потягивая коктейли в ожидании заказанного вкусного обеда.

Напаивать девушку всегда опасно. Вы не знаете, что она может выкинуть или сказать, когда перестанет думать об осторожности и подойдет к грани приличного поведения. Более того, вы не знаете, не проснетесь ли сами утром со страшной головной болью, обнаружив, что ваша жертва напоила вас так, что вы оказались под столом.

Я предложил выпить еще по одному коктейлю. Роберта согласилась. От третьего она отказалась, но не стала отрицать, что за ужином приятно выпить немного вина. Я заказал игристого бургундского.

Это было место, куда приходят поужинать, побеседовать и посмеяться, сделать предложение и выслушать его. Официанты тихо скользили вокруг, но не торопились подать ужин менее чем за час или полтора.

Наш ужин затянулся. Я заказал вторую бутылку бургундского и заметил, что Роберта пьянеет. Сам я чувствовал себя прекрасно.

— Вы не рассказали, что вам сказала ваша ком-паньонша.

— Берта?

— Да.

— Это потому, что ваши нежные ушки не должны слышать таких выражений.

— Вы бы удивились, если бы узнали, что приходилось слышать моим нежным ушкам! Чем же она так недовольна?

— О, просто ее обычное раздражение.

Роберта протянула руку через стол, и ее пальцы сжали мою кисть.

— Вы защищаете меня, Дональд, да?

— Может быть.

— Я знаю, что это так. Ваша компаньонка хотела, чтобы вы просто нашли и выдали меня, но вы этого не сделали. У вас из-за этого вышел с ней спор, да?

— Вы что, подслушивали под дверью?

В глазах ее сверкнуло негодование.

— Конечно нет.

— Значит, обычная дедукция?

Она медленно кивнула с преувеличенной важностью, характерной для женщины, которая говорит себе: «Я сейчас довольно пьяна, но никто не должен этого заметить. Я должна кивнуть, но сделать это осторожно, чтобы не наклониться при этом слишком низко и не уронить голову прямо себе на колени».

— Берта теперь в порядке, — сказал я. — Можете забыть о ней. Вначале она была немного воинственно настроена, но это ничего не значит, когда речь идет о Берте. Она как верблюд. У нее очень спокойный характер.

— Дональд, а что, если бы это была полиция? Что бы мы стали делать?

— Ничего.

— А если меня заберут, что делать мне?

— Ничего.

— Что вы имеете в виду?

— Только то, что сказал. Ничего не говорите. Не делайте никаких заявлений. Не давайте им никакой информации, пока не встретитесь с адвокатом.

— С каким адвокатом?

— Я приглашу вам адвоката.

— Вы так добры ко мне!

У нее уже слегка заплетался язык, а она старательно пыталась сосредоточить на мне взгляд, будто хотела убедиться, что я на одном и том же месте и не выплываю из поля ее зрения.

— Знаете что? — внезапно спросила она.

— Что?

— Вы мне очень нравитесь!

— Бросьте! Вы на взводе.

— Да, я пьяна, но вы мне все равно очень нравитесь. Разве вы не поняли этого в отеле, когда я вас поцеловала?

— Я не придал этому значения.

Глаза ее расширились.

— Вы должны былй задуматься об этом.

Я перегнулся через стол, отодвинул тарелки, чтобы освободить место на Скатерти.

— А почему вы уехали из Лос-Анджелеса?

— Не заставляйте меня говорить об этом.

— Я хочу знать.

Казалось, этот вопрос отрезвил ее. Она посмотрела на свою тарелку, подумала с минуту и сказала:

— Я хочу закурить.

Я дал ей сигарету и поднес спичку.

— Ладно, расскажу вам все, если вы настаиваете, Дональд, но мне очень не хочется этого делать.

— Я должен знать, Роб.

— Это было много лет тому назад, в 1937 году.

— И что же тогда случилось?

— Я ехала в автомобиле с мужчиной. Мы просто катались, убивая время. Затем свернули в один из парков и… остановились.

— Пообниматься?

— Да.

— И что тогда?

— В то время было много случаев, когда на целующиеся парочки нападал преступник, прятавшийся поблизости. Думаю, вы себе представляете, как это бывает.

— Ограбление?

— Он отбирал у мужчин деньги, а затем… ну, он заимствовал у них на некоторое время женщину.

— Продолжайте.

— На нас напали.

— И что произошло?

— Этот негодяй начал приставать ко мне, а сопровождавший меня мужчина вступился. Бандит застрелил его и скрылся.

— Вас подозревали?

— Подозревали в чем? — недоуменно спросила она.

— В том, что вы имели к этому отношение.

— Боже мой, нет. Все так сочувствовали мне и были ко мне добры, как только могли. Но, в общем, все это прилипло ко мне. Конечно, мои коллеги знали все и продолжали обсуждать случившееся. Однажды, когда я отправилась куда-то с молодым человеком, который нравился одной из девушек в нашем офисе, та подошла ко мне и сказала, что человек отдал жизнь, чтобы защитить мою честь, и я не должна уронить ее.

— Что вы сделали?

— Я хотела дать ей по физиономии, но все, что смогла, — это улыбнуться и поблагодарить ее. Я оставила прежнюю работу, перешла в другое место. Через два месяца там тоже обо мне все узнали. И снова было то же самое. Быть может, я и в самом деле жестокая? Я не любила этого человека, он мне просто нравился. Я с ним встречалась, выезжала, но встречалась в то же время и с другими. Я не собиралась за него замуж. Если бы я знала, как все обернется, я бы его остановила. Мне вовсе не нужна была такая жертва. Конечно, это был смелый поступок, чудесный поступок. Он поступил так… так чертовски по-донкихотски!