Казалось, что Хейл сконфужен.

– Извините, – пробормотал он.

– Это вон там.

– Что?

– То, что вы ищете.

Хейл откашлялся, отодвинул свой стул и с достоинством произнес:

– Извините, я на минутку!

– Боюсь, что он не очень хорошо переносит выпивку, – сказал я, наблюдая за тем, как адвокат пересекает зал.

– Очень многие старики плохо ее переносят. Он славный человек, правда, Дональд?

Она внимательно следила за мной, ожидая ответа.

– Угу.

– Похоже, вы произнесли это без особого энтузиазма.

– А что вы хотели чтобы я сделал? Вытянулся по стойке «смирно» или вспрыгнул на стол и начал размахивать флагом?

– Не дурите. Я просто сказала, что он хороший парень.

Она некоторое время сидела потупившись, а снова взглянув на меня, внезапно улыбнулась открытой улыбкой, причем глаза ее оставались серьезными. Эта улыбка как бы содержала намек на некую интимность.

– Поймите меня правильно, Дональд. Я хочу сказать, что он довольно славный, но вы, я думаю, понимаете, что молодость стремится к молодости.

– Продолжайте, закончите свою мысль, – сказал я, когда она, казалось, застряла на середине фразы. – Так к чему стремится молодость?

– Да так…

Я рассмеялся:

– Пожилым женщинам нравятся молодые люди, а старым мужчинам – юные девушки. Если бы мужчины постарше уделяли больше внимания своим ровесницам, все были бы счастливее.

Продолжая смотреть мне в глаза, она призналась:

– Что касается меня, то я хочу молодости! – Мэрилин протянула через стол руку и стиснула мою. – Что вы сказали той девушке?

– Какой девушке?

– Той, которая подошла к автомату с сигаретами, когда вы бросали шары, Розалинд. В прошлый раз вы покупали ей выпивку, помните?

– Она мне не очень понравилась тогда, – ответил я. – Думаю, это ее разозлило. Я все время смотрел на вас, когда она была со мной.

– О!

– А вы с Эмори вроде хорошо поладили?

– Да, прекрасно. А что?

– Просто спросил, после того как вы заговорили о пожилых мужчинах и о том, что стремитесь к молодости.

Она усмехнулась и сказала:

– Ну, он несколько другой. Такой странный… Я бы сказала, старомодный. Мне он напоминает отца. А чем он занимается?

– Он адвокат из Нью-Йорка.

– О, адвокат! И процветающий?

– Да, похоже, раз может позволить себе швыряться деньгами. И он не из тех крутых, которые знают всякие уловки. Специализируется на официальных завещаниях. А вообще-то он немного наивный.

– Странно, но мне кажется, что в его жизни есть что-то такое… Ну вы понимаете, о чем я, – его окружает атмосфера неудачи. Может быть, несчастливый брак? Домашние неприятности?

– Вряд ли. У меня сложилось впечатление, что он богатый вдовец.

– О!

– Вот он идет, – сказал я. – Посмотрите, как двигается. Ступает явно слишком осторожно.

– Еще один джин с кока-колой – и его ноги просто перестанут касаться пола, – рассмеялась Мэрилин. – Смотрите, Дональд, – вдруг сказала она торопливо, – помните девушку, о которой я только что вам говорила?

– Вы имеете в виду Розалинд?

– Да.

– Ну и что?

– Постарайтесь найти возможность поговорить с ней. Она от вас без ума. Вы, возможно, не понимаете, но, если девушка в таком месте, как это, увлекается мужчиной так, как она увлеклась вами, ее очень задевает, если вы приходите и сидите весь вечер с другой. Скажите ей что-нибудь приятное, ладно?

– Ну конечно. Только она вряд ли запомнила меня.

– Запомнила вас! Да говорю же вам, она по вас с ума сходит. О, вы вернулись, Эмори! Как раз вовремя, чтобы выпить. Джо сейчас принесет. Как вы себя чувствуете?

– На миллион долларов! – ответил Хейл.

– Вон Розалинд. Она здорово играет в шары. Готова биться об заклад, что она когда-нибудь разорится, играя в них в дневные часы, когда у нас затишье. – И Мэрилин выразительно посмотрела на меня, улыбаясь.

– Извините меня, – сказал я и направился к аттракциону. Краем глаза я видел, как Мэрилин сделала знак Розалинд.

Я бросал уже третий шар, когда заметил, что Розалинд стоит рядом со мной.

– Что ты сделал с ней? – спросила она.

– А что?

– Она позволила мне заняться тобой.

– Я дал ей понять, что с ней там сидит денежный мешок, – ответил я.

– Это правда?

– Возможно.

– Он твой приятель?

– В некотором роде, а что?

– Да ничего, просто спрашиваю.

Я закончил игру, опустил монету в щель и нажал на рукоятку.

– Хочешь попробовать? – спросил я Розалинд.

Она начала бросать шары. Джо подошел и со значением посмотрел на меня.

– Пару напитков, – приказал я. – Что ты будешь пить?

– То же, что всегда. Этот парень, Джо, все понимает. Не занимайся ерундой, просто принеси мне холодного чая. Тебе заплатят.

– А вам что? – спросил меня Джо, ухмыляясь.

– Джин и севен-ап.

Мы с Розалинд выпили, и она спросила:

– Ты возвращаешься к ним за столик?

– Возможно.

– Мэрилин хочет, чтобы я оставалась с тобой.

– Почему бы и нет? Пойдем, познакомишься с Эмори.

– Ты не сердишься?

– Из-за чего?

– Ну, из-за Мэрилин. Ты ведь на самом деле не увлекся ею, нет?

– Идем, присоединимся к компании, – ухмыльнулся я.

– Ты надул Мэрилин?

– Почему ты так решила?

– Несколько минут назад она метала в меня стрелы, когда ей показалось, что я заигрываю с тобой. А теперь вдруг подает мне знак, чтобы я продолжала.

– Обстоятельства изменились.

– Дональд, – заметила девушка, – ты загадочный человек. Скажи, что тебе нужно?

– Ничего такого, что может тебе повредить.

Она взглянула на меня и сказала:

– Готова поклясться, что ты не поступишь с девушкой нечестно.

Я ничего не ответил. Мы подошли к столику.

Мэрилин небрежно произнесла:

– О, привет, Розалинд. Это Эмори – мой приятель. Мистер Эмори… Смит.

– Здравствуйте, мистер Смит, – сказала Розалинд.

Хейл встал и поклонился. Я пододвинул Розалинд стул. Мы уселись.

Мэрилин сказала, обращаясь к Хейлу:

– Мне не нравится говорить об этом. Давайте сменим тему.

– О чем это вам не нравится разговаривать? – поинтересовался я.

– О том, что произошло сегодня утром, – ответил за Мэрилин Хейл.

– А что произошло утром?

– Мэрилин слышала выстрел, которым был убит адвокат. Помнишь, ты читал об этом в газетах?

– О!

– Она возвращалась домой около трех часов утра…

– В два часа тридцать минут, – поправила его Мэрилин.

Хейл нахмурился:

– Как? Ведь вы же сказали мне, что это было между двумя тридцатью и тремя.

– Нет, я посмотрела на часы. Это произошло через одну-две секунды после двух тридцати.

– Вы посмотрели на ваши наручные часы?

– Да.

Он протянул руку, взял ее за кисть и взглянул на усыпанные бриллиантиками часики.

– Бог мой, какая прелесть!

– Правда?

– Думаю, тот, кто сделал вам такой подарок, очень вас любил.

Мэрилин расстегнула браслет, и Хейл стал вертеть часы в пальцах.

– Очень красивые часы, – восхищенно приговаривал он, – очень, очень красивые!

Я сказал, обращаясь к Розалинд:

– Ну что еще здесь делать? Здесь ведь не танцуют?

– Нет, но будет представление.

– Когда?

– Начнется с минуты на минуту.

– Вон Джо смотрит на твой пустой стакан, Розалинд, – рассмеялась Мэрилин.

– Еще минута, и он сможет посмотреть и на мой, – подхватил Хейл. Он допил свой напиток и, щелкнув пальцами, окликнул официанта: – Эй, Джо!

Официант не заставил себя ждать.

– Наполнить тем же самым? – спросил он.

– Да, тем же самым, – сказал Хейл, все еще вертя в руках часы Мэрилин.

Джо принес выпивку. В зале приглушили свет.

– Начинается представление. Вам понравится, – сказала Мэрилин.

Посетители заскрипели стульями, устраиваясь поудобнее. Вышла девушка с профилем египтянки, в коротких штанишках, расписанных иероглифами, и разукрашенном таким же образом бюстгальтере. Она села, скрестив ноги, на полу и стала сгибать под углом руки, выставляя локти. Публика зааплодировала. Следом выскочил чрезвычайно оживленный мужчина и произнес в микрофон несколько сомнительных острот. Выступила со своим номером стриптизерша, закончив его посреди голубой кучки сброшенной на пол одежды. Она вызвала бурную овацию. В круг вернулась египетская танцовщица в платье цвета травы и с искусственным цветком гибискуса в волосах. Парень, который произносил монолог в микрофон, наигрывал мелодию, а она исполнила новые вариации гавайского танца «хула». Когда свет снова зажегся, Хейл передал Мэрилин ее часики, которыми забавлялся во время представления.

– Это все? – спросил я.

– Нет, что вы, – ответили девушки. – Через минуту-другую представление продолжится, а пока мы можем попросить наполнить наши стаканы.

Джо наполнил их. Хейл послал мне через стол улыбку человека, умудренного опытом.

– Прекрасно проводим время, – сказал он. – Лучшие в мире девушки и лучшие в мире напитки! Когда вернусь в Нью-Йорк, соберу всех своих друзей и угощу их напитками, которые употребляют в Новом Орлеане. От них и в самом деле не пьянеешь, а просто начинаешь себя отлично чувствовать.

– Верно, – поддержал его я.

Мэрилин снова надела свои часики. Через одну-две секунды она посмотрела на меня, затем на Розалинд, вытерла свое запястье салфеткой и сказала:

– Ну разве мы не получаем удовольствия?

Начался второй акт представления. Мужчина, который аккомпанировал, вышел в вечернем костюме и исполнил несколько танцев с египтянкой. Стриптизерша показала публике танец с веером.

Снова зажегся свет, и Джо оказался около нас.

– Сколько здесь разных Джо? – спросил я у Мэрилин.

– Только один, а что?

– Мне кажется, их двое.

– Вы видите двух? – обеспокоенно спросил Хейл.