Эрл Стенли Гарднер - Сорвать банк

– Даже не думай.

– Не считай меня беспомощной дурочкой, Дональд. Я набита деньгой и хочу сделать взнос. Попробуй только остановить меня.

Хелен открыла кошелек, вытащила ворох бумажек, отсчитала три двадцатки, засунула их обратно, а остальное придвинула ко мне.

Я покачал головой: не принимаю!

– Ладно, тогда это ссуда, – сказала она. – Можешь потом вернуть.

– Сколько здесь?

– Не знаю. Три или четыре сотни. Посчитай.

Я посчитал. В пачке было четыреста пятьдесят долларов.

– Где ты взяла?

– Они же были у меня в кошельке. Вспомни, у меня были свои деньги, когда Кулак и я пришли к выводу, что надо нам расстаться.

Я положил деньги в карман, ничего не сказав, что видел ее в казино.

После обеда мы поехали в город и сходили в кино. Луи, казалось, полностью пришел в себя. Хелен в основном молчала. С видом спокойной удовлетворенности.

По дороге домой Хелен напевала популярные мелодии, а когда подъехали к дому, она заставила нас остановиться у двери и посмотреть на звезды.

– Конечно, я знаю, что это кончится. Боюсь, что скоро. Но пока это восхитительно, правда, Луи?

Луи, подумав, заметил:

– Знаете что? Мы живем так, что возникает мысль: мы, все трое, из одной команды.

Мы с Хелен рассмеялись.

Я подождал, пока Хелен закрылась в душевой, и тогда сказал:

– Луи, я должен послать телеграмму. Пойду в город. Меня не жди, а Хелен скажи, что меня не будет около часа.

Я постарался, чтобы все это прозвучало как бы между прочим. Луи понял меня как нужно.

– Порядок, дружище, – сказал он. – Не шатайся по темным улицам, а если кто-нибудь к тебе пристанет, вспомни приемы старины Хейзена. Навесь им пару раз в классическом стиле. И помни, когда бьешь, вкладывай в удар всю массу тела.

– Я запомнил, – уверил я своего тренера, тихо выскользнул из дома и сел в машину.

Оказавшись в городе, начал круг объездов по госпиталям. Я был профессионально серьезен, изъяснялся небрежным тоном: мол, обычный розыск. Клал свою карточку на стол дежурной и объяснял, что разыскиваю человека, который исчез, возможно, из-за потери памяти. Если у них есть пациенты с диагнозом «амнезия», то не позволят ли мне на них взглянуть.

– К нам поступил пациент полчаса назад, – сообщили мне уже во втором госпитале. – Молодая женщина.

Я показал фотографии Корлы Бурк.

– Соответствует?

– Не знаю. Я ее не видела. Сейчас позову сестру, дежурную по этажу.

Жестко накрахмаленная дежурная сперва подозрительно оглядела меня с головы до ног, потом взглянула на фотографии, воскликнула:

– Смотри-ка, та самая девушка!

– Вы уверены? Мы не можем позволить себе какой бы то ни было ошибки.

– Нет сомнения, это она. Кто она такая?

Я изобразил уклончивость в ответе.

– Я работаю для клиента и не могу разглашать информацию, пока не проконсультируюсь с ним. Могу только сказать: случай интересный, она исчезла почти накануне своей свадьбы… Видимо, нервное истощение. Можно мне ее увидеть?

– Я должна спросить разрешения у доктора.

– Да ладно… если вы абсолютно уверены, что у вас на койке та, что у меня на фото, не будем долго рассусоливать с казенными формальностями. Все равно она меня не знает. Я свяжусь с моим клиентом.

– Но если вы знаете, кто она, – возразила сестра, – вы смогли бы вернуть ей память, задавая вопросы. Такая возможность есть.

– Я лучше дам возможность своему клиенту побыстрей связаться с доктором.

– Может быть, так будет действительно лучше. – Сестра все же колебалась. – Мне нужно знать ваше имя и адрес.

Я вручил ей свою визитку. Дежурная за столом сказала, что уже записала служебный адрес мистера Лэма.

Я покинул госпиталь, забрался в наш драндулет и поехал к своим.

Хелен Фрамли сидела на кушетке в пижаме и кимоно.

– Почему ты не в постели?

– Я жду. Ты и в кино знал, что вернешься в город, да?

– Да.

Она поизучала мое лицо, потом сказала:

– Ну что ж, все о’кей, Дональд. Сказка заканчивается. Быстро – как я и думала. Можешь не ходить вокруг да около. Когда мы отправляемся?

– Я должен лететь в Лас-Вегас, Хелен. А утром послезавтра должен бы вернуться сюда.

– Хочешь, я отвезу тебя в аэропорт?

– Это может сделать и Луи.

– Лучше я.

– Ну, тогда хочу, – сказал я.

Она пошла в спальню, вздернув подбородок и расправив плечи.

Появился Луи, поинтересовался:

– Что происходит?

Я ответил:

– Луи, я хочу, чтоб ты меня выслушал внимательно. Пожалуй, это одна из самых важных задач, которые тебе приходилось решать в жизни…

– В чем дело?

– Присматривай за Хелен. Пожалуйста.

Он удивился:

– Что с ней такое? Не думаешь ли ты, что она тебя обманывает?

– Я имею в виду другое. Присматривай за ней – значит, защищай. Я собираюсь сегодня ночью уехать, ну а ты тут без меня не выпускай ее из поля зрения. Ни на минуту.

– Да в чем дело?

– Она в опасности.

– Что ей грозит?

– Ее могут убить.

Его полусонные глаза ожили.

– Дружище! Можешь на меня положиться.

Мы пожали друг другу руки.

Хелен вышла из спальни, застегивая пуговички на рукавах своей блузки. Повернулась спиной, попросила: «Застегни мне сзади, пожалуйста».

Я медленно-медленно застегнул крючки на воротнике. Помог надеть пальто. Руки мои ласково коснулись ее шеи. Хелен медленно-медленно обернулась ко мне. Я сжал ее в объятиях. Глаза – в глаза. Губы ее были полураскрыты.

– Да, Дональд, да, – сказала она.

Я крепко поцеловал ее в губы. Почувствовал, как она ответила крепким и нежным своим поцелуем на мой.

Потом отодвинулась от меня.

– Ладно, Дональд, поехали.

Луи предложил поехать всем вместе, чтоб в случае чего он мог привести машину.

Она взглянула на него и отрицательно покачала головой. Луи посмотрел на меня.

– Не надо, Луи. Спасибо. Но когда она вернется, помни, что я говорил.

– Что это вы там обсуждаете?

– Я попросил Луи позаботиться о тебе.

В ее взгляде отразилась обида.

– Тебе не следует так поступать со мной, Дональд.

– Да нет, ты не поняла. Тут кое-что другое.

– Что?

– Послезавтра утром я расскажу тебе об этом подробней…

Больше вопросов Хелен не задавала.

На полпути к аэропорту она сказала:

– Пожалуйста, пойми одну вещь, Дональд: ты не обязан мне ничего объяснять.

Я положил руку ей на плечо, ближе к шее, погладил его.

– Для меня достаточно знать, что ты хочешь или должен что-то сделать. И немедленно. Все, о чем я тебя прошу, – это ответ на вопрос: чем я могу тебе помочь?

Звезды наверху дружелюбно подмигивали нам. Было прохладно, но сухой воздух бодрил. Вновь мы вместе смотрели на звезды.

Я пожелал Хелен спокойной ночи.

– Хочешь, чтобы я подождала, пока ты взлетишь?

– Я предпочел бы, чтобы ты этого не делала: холодно.

– А тебя сильно заденет, если я все-таки подожду?

– Нет, конечно.

– Мне бы хотелось проводить тебя.

– Хорошо. Пойдем.

Нам помогли разыскать самолет. Частный, не рейсовый, но туда, куда мне было нужно, – в Лас-Вегас.

Когда самолет вывели уже на взлетную полосу и двигатель начал прогреваться, Хелен взяла меня под руку, прижалась ко мне, замерла, глядя на машину, на яркие – по ее контуру – сигнальные огни. Пора подниматься на борт.

Хелен вдруг обратилась к самолету:

– Береги его, самолет! – Посмотрела на меня. – Счастливой посадки, Дональд. – И резко отвернулась.

Я смотрел, как она уходила с летного поля, ни разу не оглянувшись.

Берта Кул, очевидно, устраивала вечеринку.

Я стоял перед дверью ее номера в отеле и прислушивался к доносящимся оттуда смеху и журчанию голосов, – видно, номер был набит людьми, и все они пытались говорить одновременно.

Я постучал.

Берта Кул отозвалась: «Кто там?»

Я услышал, как мужской голос предположил: «Вероятно, мальчик принес лед».

Щелкнул замок. Я повернул ручку и вошел.

Вот это сборище! Вся тройка Дирборнов, Пол Эндикотт, Артур и Филипп Уайтвеллы! Берта Кул, обложенная подушками, полуоткинулась в шезлонге. На ней – вечернее платье с глубокими вырезами и спереди и сзади! На мужчинах – смокинги.

Стол в центре комнаты сиял отблесками света на бутылках, бокалах, серебряном ведерке для льда. Он почти весь растаял – сидели, видно, уже долго… Пепельницы набиты сигаретными и сигарными окурками. Воздух в комнате спертый.

Берта Кул вытаращила глаза, увидев меня.

Журчание голосов внезапно оборвалось, будто кто-то выключил радио.

– Черт побери, зарежьте меня огурцом – да это Дональд!

Я стоял в дверях. Народ безмолвствовал, будто застигнутые во времена «сухого закона» любители выпить, когда к ним нагрянул офицер полиции.

Первой пришла в себя, конечно, Берта.

– Где же ты, черт побери, болтался?

– В Рино. Я нашел Корлу Бурк.

В комнате наступила, как говорится, мертвая тишина. Только Анита Дирборн резко втянула в себя воздух, а Элоиза выдохнула.

Филипп Уайтвелл направился ко мне, расставив руки для объятия.

– Как она? Скажите мне, Лэм. С ней все в порядке? Она не…

– Она в больнице.

– О господи!

– В психиатрической.

Он смотрел на меня так, словно я ему вонзил нож в грудь и поворачиваю его там, поворачиваю.

– Потеря памяти. Не знает, кто она, кто ее друзья, откуда она приехала и что вообще произошло… В остальном совершенно здорова.

– В Рино?

– В Рино.

Филипп Уайтвелл посмотрел на отца.

– Мы должны сейчас же туда…

Артур Уайтвелл провел ладонью по облысевшему лбу, пригладил волосы на голове. Повторил этот жест дважды. Кинул взгляд исподтишка на Огдена Дирборна, потом на меня.

– Как вы все это проделали, Лэм? – спросил Артур.